Гвидо ди Соспиро - Запретная книга Страница 43

Ривьера обращался также к достижению «твердости духа, неспособного пасть». Подразумевалось, наверное, что душа героя становится выше смерти.

Лео больше не мог сосредоточиться. Он понял, что можно обойтись без большинства плодов Древа жизни, за исключением прорицания — его Лео возжелал немедленно. Он с болью вспомнил, как рассказывал об этой способности Орсине во время их последней беседы. И вот он в Италии, лелеет слабую надежду узнать секреты из украденной запретной книги. Под «провозвещением» Чезаре понимал способность видеть за пределами времени и пространства. А по его собственным словам:

…Способность провозвещать следует из того, что пребывает вне пределов разумного и элементарного порядка. Магический мир героев дает возможность познания, более не ограниченного косою Хроноса, всепоглощающего бога Времени. Первым плодом Древа жизни владели древние мудрецы, в чьих силах было видеть и читать прошлое, настоящее и грядущее, словно раскрытую книгу. Точно так же их может читать и герой.

Лео не заботило умение видеть будущее: о грядущем ведает один только Бог. Лео хотел знать настоящее — что стало с Орсиной?

Надо надкусить первый плод Древа жизни. Такая малость… Чезаре ясно давал понять: первым плодом насладятся только те, кто успешно прошел начальную подготовку. Получится ли у новичка?

Попытка не пытка, решил Лео.

Он отложил книгу и повесил на дверь табличку «Не беспокоить». Впрочем, нужды в этом не было — часы показывали восемь вечера, на улице стемнело. Лео вернулся к столу, подвинул лампу так, чтобы на страницы падало как можно больше света. Комната погрузилась в могильную тишину, холод усилился; изо рта шел пар. Следовало бы найти отель получше… Лео принялся читать инструкции по технике прорицания.

Барон должен был заехать к своему веронскому врачу. Со дня первой трагедии его здоровье пошатнулось; доктор — старый, верный друг Эммануила — намеревался осмотреть его в частной клинике. Телефонный разговор, в котором они договорились о встрече, был прослушан и записан полицией и никаких подозрений не вызвал. Однако в Верону барон не поехал — свернул на шоссе по направлению в Милан, где у него были дела.

Как только счета были заморожены, к барону потянулись друзья и знакомые: визиты выглядели как старомодные выражения соболезнования, но хозяин умудрялся обсуждать с гостями кое-какие финансовые моменты. Большинство визитеров покидали дом с неподписанными, но надежными векселями, а в скором времени возвращались, привозя с собой определенную сумму наличных денег. Осторожность с их стороны была жизненно необходимой. Долговые обязательства барона выдавались на год, с возвращением суммы в полуторном размере. Состояние Эммануила заключалось в земельных владениях и объектах недвижимости в Италии и за рубежом. Так, под самым носом у двух агентов полиции, все еще патрулировавших территорию усадьбы, Эммануил сумел собрать выкуп. Портфель с деньгами барон вез в центр Милана, где миллион евро сменит хозяина.

Встреча была назначена на шесть часов вечера на Пьяцца-Кавур, у входа в городской сад. Несмотря на сильный дождь и пробки в центре города, барон прибыл на место за полчаса до назначенного времени.

— Там увидишь ларек, — проинструктировал его похититель по телефону. — Ровно в шесть вечера отнесешь к нему деньги. Тебя будут ждать. Передай нашим друзьям из полиции, которые нас слушают, что если они приедут с тобой, мы пришлем тебе кусочек твоей племяшки по почте — пальчик или ушко, или и то и другое. Будь на месте с деньгами, один.

Барон посмотрел на часы, вышел из машины и направился к киоску. Было темно и холодно. Сады закрылись час назад. Барон укрылся от дождя под навесом. Мимо прошли люди, не обращая на него внимания.

Эммануил простоял так около получаса. Дождь не кончался. Через дорогу барон заметил человека под зонтом, который, казалось, смотрит прямо на него, но в темноте и под завесой дождя было трудно что-либо разглядеть. Незнакомец закурил.

Внезапно барона подхватили под мышки, подняли и отнесли в фургон; портфель отобрали. В машине дожидались двое.

— Пойман, деньги при нем. Что дальше? — сказал один из людей в миниатюрный микрофон. У него в наушнике прозвучал ответ.

Дверь фургона отъехала в сторону, и в салон влез промокший человек.

— Не возражаете, барон, если я закурю?

— Гедина! Вы? Здесь?!

— Та-ак, что тут у нас в портфеле? Позвольте, я угадаю: один миллион в купюрах по пятьсот евро. Всего две тысячи банкнот.

Гедина велел помощнику пересчитать деньги.

— Что же мне с вами делать? — поинтересовался инспектор. — Барон, вы нарушили закон, препятствуете правосудию, получаете незаконные ссуды… список можно продолжать.

— Вы использовали меня в качестве приманки, — возмутился барон, — заставили полчаса мокнуть под дождем и только потом задержали. Похитители вас наверняка видели и теперь по вашей вине изувечат мою племянницу. Я презираю вас, никчемный глупец, и желаю, чтобы на вас и на всех ваших родных и близких пало вечное проклятие.

Барон произнес эти слова так торжественно и угрожающе, что агенты вздрогнули.

— Вы оскорбили должностное лицо при исполнении, — невозмутимо парировал Гедина, — но если сейчас заткнетесь, то притворюсь, что ничего не слышал. Я мог бы арестовать вас прямо сейчас. Берегитесь: мое терпение небезгранично. Мы не меньше вас заинтересованы в спасении вашей племянницы. Вы ничем ей не поможете, заплатив выкуп. Я конфискую деньги. Вас и вашу машину доставят обратно в усадьбу. Поедете в сопровождении двух агентов.

Двое полицейских выбрались из фургона в дождь.

— Добавлю, что отныне, — продолжил Гедина, — мы будем пристальнее следить за вами. Вы обязаны извещать нас о всех ваших действиях и перемещениях. Ваш визит к врачу мне с самого начала не понравился. Я не препятствовал только потому, что надеялся на вашу честность. Не смейте больше лгать.

На пути в Больцано Гедина размышлял о событиях дня. Он ожидал, что похитители придут на встречу. Однако они не пришли… или заметили полицию? Скорее всего профессионалы.

Означает ли это, что баронессе грозит еще большая опасность? Закон, по которому заморозили счета барона, составляли мелкие чиновники, у которых никогда не похищали родных и близких. Наверное, ужасно ощущать абсолютное бессилие. Если бы не проклятие барона, инспектор мог бы его пожалеть. Да, Эммануил преступил закон, но он — лучшая приманка для похитителей, поэтому арестовывать его неразумно. Гедина искренне переживал и тревожился за судьбу баронессы, понимая, в какой опасности она оказалась. Лучше б похитили ее дядю!

В Больцано инспектор велел сотруднику налоговой полиции запереть выкуп в сейф и сел писать отчет. Домой, на окраину, инспектор вернулся в три часа утра и в измождении рухнул в кровать, надеясь на несколько часов сна.

В 6.37 утра зазвонил телефон.

— Слушаю, — сонно ответил Гедина.

— Номер паспорта, на который вы давали ориентировку.

— Что?

— Он всплыл.

— Где? — встрепенулся Гедина, нашаривая выключатель настольной лампы.

— В Венеции.

Агент полиции сообщил подробные сведения.

ГЛАВА 16

В иудейском таргуме Книги Бытия [46]сказано, что древние иудеи доставали этот плод украдкой, а именно: отрезали голову первенцу, мумифицировали ее в соли и специях и водружали на стену. Под язык помещали золотую пластинку с заклинаниями. Такой талисман, именовавшийся терафим, отвечал на любые вопросы о прошлом и будущем.

Лео затошнило от описания обряда. Похоже, Чезаре искренне верил в отвратительные басни. Он стал читать дальше:

И в наши дни встречаются бедные тщеславцы, кто занимается предсказаниями посредством искусства некромантии. Они не убивают собственных первенцев, но оскверняют трупы убиенных на поле брани или же в миру и пользуются древней наукой гаруспиков, гадавших на внутренностях. Столь грубые методы могут сойти для людей кровожадных, как тигры, и низких, отвратительных, словно жабы. Герой не следует этим путем, ибо Древо жизни не следует искать среди мертвых. Оно среди живых и тех, кто более, чем живой.

Лео поразился отсутствию у Чезаре моральных принципов: автору некромантия была не по душе, но не потому, что требовала человеческого трупа, а потому, что представлялась алхимику «грубым методом». Ривьера сомневался в результатах таких гаданий. Подобные практики могли без ведома гадателя создать разлом, через который придут «хаотичные и безличные» силы. «Они суть угроза душе, ибо приводят к ее разрушению и потере, к тому, что суеверные люди именуют вечным проклятием», тогда как герой должен стремиться к преображению и переходу в высшую форму, «состоянию, которое более, чем жизнь».