Майкл Дибдин - Медуза Страница 44

Ключ от одного из служебных входов был ему предоставлен и через короткое время возвращен хозяину в сопровождении долгого и сладострастного рассказа о том, как прошло воображаемое свидание. Но прежде Альберто сделал дубликат ключа и спрятал в надежном месте, где у него хранилось немало других полезных артефактов, до той поры, пока упомянутый директор-распорядитель не вышел на пенсию и участие Альберто в этом деле не забылось окончательно. Альберто был не из тех, кто торопится с осуществлением своих планов, и он никогда не полагался на случай.

Ровно в тринадцать минут одиннадцатого – «время D» – дверь в стене отворилась, и вошел Каццола. Альберто, почти невидимый в темноте, которую чуть рассеивал только свет дальнего уличного фонаря, помахал рукой. Подчиненный приблизился и вручил начальнику плотный конверт.

– Здесь все, шеф. Точное местонахождение, снимки, карта и полный письменный отчет.

– Там есть признаки чьего-либо присутствия?

– Я ничего такого не заметил. Поместье находится далеко от дороги. К нему ведет лишь грунтовая аллея. Местность ровная, как стол, укрыться практически негде. Были там свежие следы от велосипеда, но, начни я вести слежку по всем правилам, меня могли бы засечь. Если хотите, я с удовольствием вернусь и разведаю, что там внутри. Это старая заброшенная ферма, на много километров вокруг нет ни души. Если наш объект там, я без труда войду и разберусь с ним.

Альберто положил конверт в карман и похлопал Каццолу по плечу.

– В этом нет необходимости.

Он зашагал по рельсам, проложенным между высоченными глухими стенами, снаружи подпиравшимися лесами. Декорацию легко можно было принять за строительную площадку.

– Ты уверен, что тебя никто не видел? – тихо спросил Альберто.

– Ну, сестра меня, конечно, видела, но она наверняка уже забыла о моем существовании. А в остальном я все делал строго по инструкции. Фальшивые удостоверения, никаких личных контактов, никаких письменных свидетельств. Я явился и исчез, как привидение.

– Тем лучше для тебя, Каццола.

Они дошли до дальнего просвета между конструкциями. Слева от них находилась одна из площадей Ассизи. Средневековые здания из теплого розового камня, привезенного из Монте Субасио, обрамляли фасад большой церкви с круглым окном в форме розы над западным порталом. Справа возвышался один из императорских форумов, чьи базилики с колоннами и монументальные арки были совсем не обветшалыми, а восстановленными во всей их строгой, хотя и немного вульгарной славе. Альберто раскинул руки в стороны.

– Направо или налево? – спросил он.

Каццола молча смотрел на него, не понимая, о чем его спрашивают.

– Коль скоро мы здесь, давай воспользуемся преимуществами обстановки, – шутливо заметил Альберто, направляясь в римский форум. – Это декорация, которую когда-то в пятидесятых – еще до твоего рождения, разумеется, – использовали для исторических эпопей, – пояснил он. – Их снимали одну за другой, потому что съемки приносили кучу иностранных денег, в которых страна тогда остро нуждалась.

Он снял пальто, положил его на низкий парапет и стукнул по фальшивому камню ногой – раздался резонирующий звук, свидетельствовавший о том, что «кладка» полая. Далее настала очередь пиджака.

– Что вы делаете, шеф? – удивился Каццола, немного насторожившись.

– Хочу кое-что тебе показать.

Альберто закатал правый рукав рубашки и, повернувшись правым боком к подчиненному, указательным пальцем левой руки ткнул в маленькую черную татуировку. Каццола приблизился, испытывая неловкость, словно подойти слишком близко к начальнику означало проявить к нему неуважение.

– Что это? – понизив голос, спросил он.

– Голова Медузы. Одной из Горгон, мифических чудищ. – Он опустил рукав и застегнул манжет на пуговицу. – Я хотел, чтобы ты это увидел, Каццола, потому что в этом все дело. Тайная военная операция, готовившаяся в семидесятые годы, кодовое название «Медуза». Предполагалось реально осуществить ее в том случае, если революционерам и анархистам, расплодившимся в те времена, удастся прийти к власти. Мы, члены организации, поклялись друг другу предпринять любые шаги, какие окажутся необходимыми, чтобы восстановить закон и порядок. Ты понимаешь?

Каццола тупо кивнул.

– Хорошо, – сказал Альберто. – Только я должен быть совершенно уверен.

– Уверены – в чем?

– Что ты понял. – Он вдруг наклонил голову и выругался: – Черт возьми!

– Что случилось, шеф?

– У меня выпала контактная линза. Будь добр, попробуй ее найти. Без нее я наполовину слеп…

Но Каццола и без дальнейших объяснений уже ползал на четвереньках, обшаривая стеклопластиковый помост. Сунув руку в брючный карман, Альберто зашел ему за спину.

– Кто это? – тихо охнул он. И когда Каццола поднял голову, чтобы оглянуться, ухватил ее сзади за подбородок и полоснул ножом по горлу.

«Сколько крови!» – подумал он. Но на его одежде не осталось ни пятнышка, хотя, даже если бы и осталось, под пальто все равно ничего не было бы видно. Альберто вытер пальцы куском туалетной бумаги, надел пиджак, пальто и положил нож, перчатки и испачканную бумагу в пластиковый пакет, который принес с собой специально для этой цели. Вернувшись домой, он тщательно вымоет и высушит нож. Этот нож хорошо послужил ему в прошлом и может снова послужить в будущем.

Сколько крови. Около двадцати тысяч турок и тысяч десять христиан пали под Лепанто. В человеческом теле почти шесть литров крови. То есть в целом было пролито сто восемьдесят тысяч литров. Желоба для стока воды на галерах должны были быть переполнены кровью, а залив Патрас – превратиться в новое Красное море.

Когда кровь перестала хлестать из перерезанного горла, Альберто тщательно обыскал тело, но Каццола действительно все делал строго по инструкции, при нем не было ничего, удостоверявшего его личность. Да если бы и было, расследование ни к чему бы не привело. Как в случае с любым агентом SISMI, включая и самого Альберто, все письменные свидетельства существования Каццолы были изъяты из картотек гражданских органов власти и уничтожены. Так что, по сути, Каццола никогда и не существовал.

«Словно привидение», – с довольной улыбкой вспомнил Альберто, запирая за собой металлическую дверь.

XVII

Поезд, на котором ехал Дзен, по расписанию прибывал в Верону в начале третьего утра, однако из-за тумана, распространившегося на большую часть района, путешествие продлилось значительно дольше. Сразу после отправления из Милана Дзен задремал, но проснулся во время остановки в Брешии и понял, что больше не заснет. Он часто продолжал работать над делами, которые казались предельно ясными и завершенными, и всегда наступал момент, когда события обретали собственный ритм и начинали навязывать его, как партнер в танцах, вдруг решивший взять на себя роль ведущего. Никогда прежде, однако, Дзен не ощущал этой перемены так остро, как сейчас.

Выйдя из здания вокзала, он занял одно из двух остававшихся свободными такси, поехал в квестуру на восточном берегу Адидже, показал свое удостоверение дежурному сержанту и попросил позвать старшего дежурного офицера и принести двойной эспрессо. Офицером оказался долговязый полусонный юнец, которому, возможно, было лет двадцать пять, но Дзену он показался подростком. Дежурного совершенно очевидно пробудили от глубокого сна, однако его недовольство мгновенно сменилось тревогой, когда ночной посетитель предъявил удостоверение и объяснил причину своего визита.

– Местная жительница, некто Клаудиа Джованна Комаи, умерла в Лугано часов тридцать шесть тому назад в результате падения с балкона своего номера в отеле. Швейцарская полиция квалифицировала дело как несчастный случай, но мое начальство в уголовной полиции имеет основания полагать, что на самом деле это не так. Поэтому меня направили сюда порыться в архивах и поискать документы, которые могли бы либо доказать, либо опровергнуть эту гипотезу. Дело чрезвычайно срочное, что доказывает время моего приезда, весьма неудобное для нас обоих.

Не дав молодому человеку оправиться от первого удара, Дзен нанес второй, попросив предоставить ему связь по секретному каналу с Римом, чтобы доложить о том, как продвигается дело. Его отвели в кабинет на нижнем этаже и оставили там одного, пока сопровождающий бегал искать ключ от архива. Дзен набрал номер коммутатора Министерства внутренних дел и велел телефонистке соединить его с региональным полицейским управлением в Кремоне. Там его приветствовали куда сердечней, чем при личном появлении в Вероне. Дзен коротко передал полученную от сына Паолы Пассарини информацию об имении, некогда принадлежавшем их семье и проданном в конце шестидесятых, и попросил собрать о нем все сведения, как только откроется муниципалитет. Он позвонит позднее, чтобы узнать результат.

Когда дежурный офицер отпер дверь, ведущую в обширное хранилище в полуподвале, Дзен почувствовал себя как дома. Архивы по всей стране были одинаковы, а он за годы службы побывал в большинстве из них. Ему они казались грустными, но навевавшими покой заведениями – безмятежными погостами давно забытых интриг, тайн и злодеяний, до которых больше никому нет дела. А главное – архивы были исключительно полными. У итальянских бюрократов могут быть свои недостатки, но, как средневековые монахи, которых они во многих отношениях весьма напоминают, бюрократы никогда ничего не выбрасывают, хотя вполне могут умышленно уничтожить какой-нибудь приказ, полученный сверху, или, повернувшись спиной и сделав вид, что ничего не заметили, позволить доброму знакомому изъять документ.