Дин Кунц - Предсказание Страница 45

В ближнем конце коридора была дверь, над которой светилась надпись: «ЗАПАСНОЙ ВЫХОД». Она вела на лестницу. Бизо мог подняться по лестнице, пусть она предназначалась для использования в чрезвычайных ситуациях, скажем, при пожаре, и я не увидел бы его, находясь в комнате ожидания для отцов. Так что мне следовало нести вахту именно в коридоре.

«Динь!» Этот едва слышный звук донесся из ниши для лифтов, в самой середине коридора. Кто-то прибыл на третий этаж, где располагалось родильное отделение.

В последнее время мне приходилось так часто задерживать дыхание, что в скором времени я мог бы сменить профессию, переквалифицироваться в ныряльщика за жемчугом.

Из ниши вышел врач в белом халате. Он о чем-то разговаривал с медсестрой, слишком маленькой и женственной, чтобы сойти за Конрада Бизо. они направились не ко мне, а в другую сторону.

Я подумал, что надо бы пройти к лестнице и проверить, не поднимается ли кто по ней, но я не хотел уходить из коридора.

И где люди Хью Фостера? Им давно уже следовало прибыть в больницу.

Посмотрев на часы, я понял, что трубку положил на рычаг лишь две минуты тому назад. Так что копы еще были в пути.

Когда дожидаешься прихода убийцы, время течет отнюдь не так быстро, как на кухне, где занимаешься любимым делом.

В больнице был один-единственный охранник, который сидел в холле на первом этаже. Я подумал, а не позвать ли его сюда, на третий этаж.

Его звали Верной Тиббит. Шестидесяти восьми лет от роду, с толстым животом, близорукий, без оружия. Его работа заключалась лишь в том, чтобы объяснять посетителям, как пройти в то или иное отделение, помогать колясочникам, приносить кофе женщине, которая сидела за информационной стойкой, да полировать свой жетон.

Я не хотел, чтобы Вернона убили, а женщина за информационной стойкой осталась бы без кофе.

Если Конрад Бизо не мог приехать на танке и проломить стену больницы, он бы все равно явился вооруженным. У меня сложилось впечатление, что с оружием он не расстается ни днем, ни ночью.

У меня не было пистолета. Не было ножа. Дубинки. Даже рогатки.

Когда я вспомнил о винтовке, которую я взял у Бизо и положил в багажное отделение «Эксплорера», по спине пробежал холодок. В лесу он сменил рожок-магазин, но второй точно не расстрелял. Я тут же представил себя Рэмбо, хотя едва ли мог сравниться фигурой с Сильвестром Сталлоне.

Но сразу понял, что не могу носиться по коридорам, паля во все стороны из автоматической винтовки. Я не работал в больнице, а посетителей в столь поздний час к пациентам уже не пускали.

Я боялся, что меня застрелят, тревожился за рожающую Лорри, за нашего еще не родившегося ребенка, из-за того, что моя больная левая нога, на которую сегодня выпала слишком уж большая нагрузка, может подвести меня в критический момент. Да еще эта зеленая больничная одежда. Она меня сковывала.

Я снял эластичные бахилы, надетые на лыжные ботинки, но лучше от этого не стало. Я все равно чувствовал себя так, будто оделся для маскарада.

Хэллоуин наступил в этом году на девять месяцев раньше положенного. В любой момент мог прийти клоун-маньяк, без костюма, но все равно страшный.

«Динь!»

Я проглотил адамово яблоко, которое запрыгало в желудке.

После звона в коридоре третьего этажа установилась мертвая тишина. Такая тишина обычно воцарялась на пыльной улочке маленького городка на Диком Западе, когда все горожане уже попрятались по домам и стрелки должны появиться с минуты на минуту.

Но вместо стрелка из ниши с лифтами в коридор вышли папа, мама и бабушка Ровена.

Меня поразило, что они прибыли так быстро. Я ждал их как минимум через полчаса. Их присутствие подняло мне настроение и прибавило мужества.

Когда они направились ко мне, приветственно взмахивая руками, я устремился к ним, чтобы обняться со всеми и с каждым.

И тут меня как громом поразило: все, кого я любил — мама, папа, бабушка, Лорри и наш ребенок, — собрались в одном месте. Бизо мог убить их всех одной длинной очередью.

Глава 39

Зимой на улицу бабушка Ровена выходила только в комбинезонах, которые шила сама. Холода она не выносила и свято верила, что одну из прошлых жизней провела на Гавайях. Иногда ей снились сны, в которых она носила ожерелья из ракушек, юбку из травы и танцевала у подножия вулкана.

Она и все остальные жители ее деревни погибли при извержении вулкана. И в результате ей вроде бы следовало бояться огня. Но она подозревала, что в другой и в более недавней прошлой жизни была эскимоской, которая умерла, когда нарты, на которых ее везла собачья упряжка, попали в жуткий буран и ей не удалось найти обратную дорогу к иглу.

В белом комбинезоне с капюшоном, плотно облегающим голову, и «молнией», застегнутой до самого подбородка, так что открытым оставалось только лицо, бабушка Ровена вперевалочку шла ко мне, раскрыв руки для объятия. Я не мог решить, кого она больше напоминает — трехлетнего малыша, одетого для зимней прогулки, или снеговика из рекламного ролика компании «Мишелин».

Ни мама, ни папа не любили яркой одежды, а если бы и любили, то не стали бы надевать ее в таких случаях, как в этот день, когда бабушка хотела быть в центре внимания.

Они забросали меня вопросами. Конечно, их волновало, как там Лорри и ребенок, но я прежде всего предупредил их о возвращении Бизо. Они тут же сгрудились вокруг меня с решимостью преторианских гвардейцев, словно всю жизнь только и защищались от маньяков-убийц.

Пожалуй, я бы испугался гораздо меньше, если бы они выказали страх. И испытал чувство безмерного облегчения, когда через несколько минут появился первый из полицейских Хью Фостера, вооруженный и в форме.

Скоро один из копов расположился у лестницы, еще двое патрулировали коридор, из которого можно было попасть в родильное отделение, а четвертый занял позицию в нише у лифтов.

Последний из них сообщил, что Недра Ламм найдена убитой в своем доме. Предварительный осмотр тела показал, что ее задушили.

Я уже устроил своих родственников в комнате ожидания для отцов, когда подошедшая медсестра сказала, что Лорри все еще рожает, а Хью Фостер хочет еще раз поговорить со мной по телефону.

Оставив маму, папу и бабушку заботам копов, я направился к сестринскому посту.

Хью по натуре веселый и энергичный человек. Даже в маленьком городке коп видит гораздо больше крови и ужасов, чем обычный гражданин. И куда как чаше сталкивается со смертью, скажем, в результате автомобильных аварий. Но никогда раньше работа не повергала Хью Фостера в такой шок.

По голосу чувствовалось, что он страшно зол, расстроен, его просто тошнит от увиденного. Несколько раз ему пришлось замолкать и брать себя в руки, прежде чем он мог продолжить рассказ.

Недру Ламм нашли задушенной, как и сообщил нам патрульный Паолини, да только пока никто не мог сказать, в какой именно момент она умерла и какие муки ей пришлось вытерпеть при жизни.

Недра Ламм, женщина во всех отношениях странная и гордящаяся своей независимостью, сама охотилась на оленей и держала в подвале огромный морозильник, набитый олениной. Конрад Бизо выложил оленину на заднее крыльцо, а в морозильник засунул саму Недру.

Но прежде чем заморозить ее, раздел догола и разрисовал все тело, спереди и сзади, от шеи до кончиков пальцев, яркими цветами клоунского костюма, где-то в полоску, где-то в горошек.

Возможно, когда она еще была жива.

С помощью грима разрисовал и лицо, Превратив его в клоунскую маску. Зачернил три зуба, позеленил язык.

В ящике кухонного стола он нашел кулинарный шприц с резиновой грушей. Снял ее, выкрасил красным цветом и натянул на нос Недры.

Грим накладывался не второпях. Судя по всему, Бизо потратил массу времени, уделяя особое внимание мелочам.

Возможно, тело и лицо он раскрашивал ей при жизни, но она точно умерла к тому моменту, когда он ниткой сшил ей веки и нарисовал на них звезды.

Наконец выбрал рога из коллекции, что хранилась в гараже Недры, и привязал их к ее голове. В морозильник засунул женщину с рогами на голове, расположил лицом к дверце, чтобы она словно приветствовала тех, кто мог ее найти. Для этого кувалдой переломал ей ноги в нескольких местах. Иначе в морозильник она не влезала.

— Джимми, клянусь тебе, он полагал, что это забавно, — сказал Хью Фостер. — Думал, что тот, кто откроет морозильник, рассмеется, что еще много лет мы будем хихикать, вспоминая Недру в клоунском раскрасе, и говорить о том, каким непревзойденным шутником был этот Бизо.

Я стоял у сестринского поста, а меня вдруг начал бить озноб. Даже в лесу, в пургу, мне не было так холодно.

— Так вот, — продолжил Хью, — ничего у этого безумца не вышло. Никто из нас не рассмеялся. Даже не улыбнулся. Один молодой коп выбежал из дома и блеванул во дворе.