Сергей Бакшеев - Композитор Страница 45

Марк прошел в зал и занял место в центре на одном из последних рядов. Он специально приобрел билет сюда. Ему не требовалось лучше видеть своего кумира на сцене, ему надо лучше слышать. А здесь прямой и отраженный звук накладываются друг на друга самым идеальным образом. Композитор пришел на заключительный сольный концерт Марины Васильевой. Девятое выступление в самом большом концертном зале столицы – и каждый день аншлаг! Трижды он слушал ее концерт через стену, прогуливаясь среди кучек взвинченных поклонников, которым не достались билеты. Их галдеж мешал наслаждаться любимым голосом.

Композитор поудобнее расположился в мягком кресле и, желая сосредоточиться, по выработанной годами привычке, прикрыл глаза. Он слушал, как за плотным занавесом настраивают инструменты и ворчат уставшие музыканты. Это слышали многие из присутствующих зрителей. Его уши резал скрип расшатанных стульев под грузными исполнителями и топот ног возбужденного администратора, подгонявшего за кулисами всех и вся. Эти звуки были доступны единицам, с чрезвычайно обостренным слухом. Но его чувствительность простиралась дальше, за неподвластные никому горизонты. Словно невидимый ветерок он пронесся через сцену, попетлял по коридорам и протиснулся в узкую щель под дверцей гримерной.

Там скуластенькая рыжеволосая девушка с огромными доверчивыми светло-зелеными глазами надевала концертное платье. Вжикнула длинная молния на спине, ладошки оправили расклешенный подол, босые ноги юркнули в туфли-лодочки. Девушка топнула каблуками, проверяя удобство обуви, и расположилась перед зеркалом в высоком кресле. Большой костяной гребень методично зашуршал сквозь гладкие волосы, перламутровые клипсы мягко защелкнулись на мочках ушей. Девушка придирчиво посмотрелась в зеркало и осталась довольна собой. От улыбки на ее правой щеке образовалась ямочка.

Зашуршала бумага. Девушка разгладила на столике большой лист с рукописным текстом, всмотрелась в наспех написанные рифмованные строки. Ямка на щеке исчезла, брови озабоченно сдвинулись к центру. Девушка напевала слова, плавно жестикулируя рукой и раскачиваясь в такт мелодии гибким телом.

Композитор знал, что за листок перед ней. Из карманов убитого поэта он выгреб не только деньги, но и блокнот со стихами. Там были и строки про хромую собаку, которую выгнали из дома жестокие хозяева. В последний свой вечер поэт все-таки успел написать стихи для новой мелодии. Однако она уже звучала на концерте Марины с совершенно другими вычурными патриотическими словами. Марк убедился, что для грустной истории о собаке нужна иная музыка, пронзительная и трепетная. Он быстро написал на том же листе ноты и три дня назад подкинул песню вместе с цветком в машину певицы.

Девушка увлеклась. Настойчивый стук в дверь заставил ее вздрогнуть.

– Марина! Зрители ждут. Пора, – поторопил администратор.

Певица глотнула чистой воды и побежала на сцену. Не отставая ни на шаг, за ней скрипели ботинки двух рослых охранников с военной выправкой. К этому времени зал уже несколько минут дружными аплодисментами вызывал свою любимицу. Композитор зря ладоши не мял. Он дважды хлопнул, когда каблучки туфель-лодочек с каменных плит коридора ступили на деревянный настил сцены. Охранники остались за шторой. Без объявления зазвучала музыка. Певица кокетливо взмахнула рукой и начала концерт с той самой песни, рабочая запись которой хранилась у композитора.

Марина вдохновенно исполняла одну песню за другой. Ее чудный голосок звенел, дрожал, серебрился и мягко проникал в душу каждого зрителя. Сегодня она была в ударе. Публика млела от восторга, таяла от любви и разрывалась от вожделения. Каждый, кто находился в зале, в этот момент был влюблен в нее.

Перед последней песней девушка объявила, что посвящает ее своему другу, погибшему поэту. Оркестр заиграл грустную мелодию, которую написал Композитор. Марина, склонив голову, стояла перед микрофоном. Опущенные пряди волос закрыли ее вспотевшее лицо. Она начала тихо, без надрыва, словно давая возможность отдохнуть уставшим голосовым связкам. Она просто шептала в микрофон, а зрители послушно замерли, боясь пропустить хотя бы слово. Но во время припева она тряхнула головой, воздела руки и вытянула тонкую шею. Голос, набравший силу, взлетел, затрепетал под куполом концертного зала и осыпался искрящими осколками, раня души слушателей болью сопереживания. Следующие два куплета, как раскачавшиеся качели, прозвучали на более высоких нотах, а последние строки песни Марина выплеснула в зал обжигающей волной. Когда голос стих, публика не могла дышать, у многих по щекам катились слезы. И лишь спустя минуту ошеломленные слушатели разразились аплодисментами.

Сжавшийся в кресле Композитор безмерно завидовал певице. Даже он, понимая колдовскую сущность ее голоса, почувствовал укол любви к этой хрупкой девушке. В какой-то момент он подумал, что зрители аплодируют его песне, его таланту, его мелодии. Но нет. Ни одна, даже самая чудесная музыка, не сравнится с ее удивительным голосом. Музыка – это изящная оправа, а голос – восхитительный бриллиант, сияющий в ней.

Сгорбленный Композитор покинул зал, не дожидаясь окончания поклонов. Придет время и он доберется до юной волшебницы Марины Васильевой. Ее очередь еще не настала. В его ближайших планах числятся трое других знаменитых исполнительниц. Только имея полную картину всего спектра вокальных талантов, он коснется своим скальпелем тонкой шеи рыжеволосой девчушки.

А пока он поможет ей раскрыть свой талант. Он напишет для нее новую песню, гораздо лучше предыдущей. А стихи он возьмет из блокнота убитого поэта.

Глава 33

В гримерной, заваленной цветами, помимо Марины Васильевой находились автор музыки большинства ее песен Александр Баровский и отец певицы.

– Мариночка, откуда взялась последняя песня? – нетерпеливо спрашивал Баровский.

– Вам она понравилась?

– Почему я ничего не знаю о ней?

– Это сюрприз. Я тайно репетировала с музыкантами.

– Я не спрашиваю про репетицию. Я спрашиваю, кто ее автор?

– Стихи написал Миша.

– А музыку?

– Тоже он.

– О чем ты говоришь! Миша не знал ни одной ноты! Он не учился музыке.

– Я нашла листок из его блокнота с текстом песни. Помните, на последней репетиции он начал сочинять стихи про собаку? Там же были и ноты. Вот этот листок. Почерк Мишин, сами посмотрите!

Баровский жадно схватил бумажку и впился глазами в ноты.

– Слова написаны одной ручкой, а ноты другой. Миша не мог написать музыку! Он только поэт.

– Когда я прочла текст и ноты, я сразу поняла – это маленький шедевр. Я должна была ее исполнить в память Миши. Вы видели, как ее приняли слушатели? Они не отпускали меня со сцены, пока я не повторила последний куплет.

– Ты меня удивила, – качал головой Баровский. – Сильно удивила.

– Ведь, правда, песня замечательная?

– Стихи Мишины. Но музыка… Какая-то она нестандартная. Записана небрежно. Используются не все инструменты. По существу, здесь одна мелодия.

– Зато какая! Музыканты загорелись и сами подобрали недостающие партии.

– Кто же ее написал? Я не могу определить, чей это стиль.

– Подождите! Вы не о том рассуждаете. – В разговор вмешался генерал армии Алексей Васильев, одетый по случаю концерта в парадный мундир. – Марина, где ты нашла листок с текстом песни?

– В нашей машине. Представляете, на сиденье лежала дивная роза, и к ее шипу был приколота песня. Так красиво.

– Когда это произошло? – отстранив композитора, наседал на дочь лысый генерал.

– Три дня назад. После концерта. Я села в машину, а там – этот цветок.

– Ты раньше видела эти стихи?

– Слышала. Первые строчки. Миша начал их писать прямо на репетиции. А ночью его убили. Эта ужасная смерть, с разрезанным горлом. Ты помнишь, я рассказывала.

– Кто же их подбросил? Родственники погибшего?

Баровский покачал головой.

– Нет. У него осталась только тетка. Я обращался к ней. Она передала мне все его записи. Но это оказались старые стихи. Блокнот, который он в последнее время носил с собой, пропал.

– Мне надо срочно позвонить. – Генерал тяжело посмотрел на Баровского. – Вам придется покинуть помещение. Марина, быстро переодевайся, пора уезжать. – Генерал вытолкал растерянного композитора и отдал приказ двум офицерам, дежурящим у двери: – Не отлучаться ни под каким предлогом. И никого не впускать! Я сейчас вернусь.

Он прошел в кабинет директора концертного зала и набрал номер Трифонова. Представившись, генерал отчеканил слова командирским голосом:

– Подполковник, срочно поднимите дело об убийстве поэта, писавшего для Марины тексты песен.

– Товарищ генерал армии, что вас интересует?

– Был ли изъят блокнот со стихами с места преступления? В тот день убитый носил его с собой.