Павел Астахов - Продюсер Страница 45

Приятель

Интерьер клуба был изменен специально для праздника, хотя, судя по гостям, прибывшим без женщин и цветов, сам день рождения, похоже, был только удобным поводом собрать приближенных партнеров олигарха для беседы за поздним ужином под хорошую музыку и пение. Тем более что Алимджан большее значение придавал «юбилею» своего внука. Вдоль стены напротив сцены выстроились прямоугольные столы, образуя букву «п», в центре верхней перекладины стояло кресло. Единственное. На него и сел сразу же Алимджан. Все остальные в считаные секунды расселись вокруг стола. На сцене тут же появился Клим Чук, который, не мешкая, пропел подряд все три свои хита: о плачущей в парке невесте, о жар-птице и что-то на непонятном языке, который должен был быть английским.

Алимджан кивнул ему и отдал короткое распоряжение стоявшему чуть сзади помощнику. Тот кивнул еще кому-то, и на сцене появились две огромные корзины цветов. Клим явно обрадовался и продолжил свои прыжки по сцене с утроенным энтузиазмом. А Алимджан встал и заговорил, невзирая на орущую музыку.

Гости заволновались. Перед сидящими за столом возникла тяжелая задача — услышать босса. А он говорил четко, не торопясь, но и не напрягая голоса:

— Братья мои, нечасто удается нам собраться вместе. Сегодня есть для этого хороший повод. Аллах подарил человеку жизнь. И возможность быть счастливым. Самое большое счастье для человека — это любовь! Я люблю мою семью, люблю моих друзей. По-прежнему люблю ушедшую от меня шесть лет назад в лучший мир Мириам. В день, когда моему внуку исполняется пять лет, я вспоминаю ее и хочу быть с вами. Мои друзья! Предлагаю поднять бокалы за вас, мои дорогие братья! Пусть Всевышний продлит ваши благословенные годы на земле! Счастья вам, любви, богатства! До дна! — скомандовал Алимджан.

Все дружно зазвенели рюмками и опустошили их, а Алимджан лишь чуть прикоснулся к вину и снова заговорил. Он привык говорить на праздниках. Ему всегда было искренне приятно разговаривать со своими друзьями, близкими, родственниками. Не пить и есть он пришел сюда, а общаться. Посмотреть на своих верных партнеров и понять, так же ли он имеет на них влияние, растет ли его авторитет, не ускользает ли власть. Он говорил и сканировал каждого из собравшихся своим пронзительным пытливым взглядом:

— Друзья мои, братья! Я не хочу сегодня слушать поздравлений в мой адрес. Оставьте свои прекрасные чувства и слова при себе. Вы можете подарить мне не слова, а ваши дела. Я знаю каждого из вас, знаю, на что вы способны. Я верю каждому, кто сидит за моим столом. Я пью и ем вместе с вами. Вы — мои братья! Так? — неожиданно вскрикнул Алим.

— Так! Так, Алимджан! — понеслось отовсюду.

— Спасибо, братья! — голос именинника вдруг задрожал. На глаза навернулись настоящие слезы, и сидящие рядом гости замерли. Алим неспешно достал платок и вытер влажные щеки, вздохнул и продолжил совсем спокойным голосом:

— Нам надо обсудить важный вопрос. Это вопрос по Америке. Штаты совсем плохо работают. Банковский кризис. Кредитные проблемы. Банкротства. Ипотечный крах. Многие бизнесмены и их предприятия висят на волоске. Возникла уникальная ситуация. Коммунисты восемьдесят лет не могли победить Америку, а мы можем ее купить. Сегодня строительный бизнес в Нью-Джерси с капитализацией в сто пятьдесят миллиардов можно забрать, заплатив сейчас один и завтра еще пять. Банки готовы отдать свои акции один пять к одному.

— Надо брать! — уверенно воскликнул молодой кудрявый парень.

Алим усмехнулся:

— Ты еще молод, Салех! Брать надо, но не сейчас, а через месяц. Когда они дадут восемь, а то и десять к одному. Есть второй вопрос. У нас за столом присутствуют уважаемые руководители масс-медиа. Господа Фрост и Ротман.

Роман и Корней кивнули. Они действительно оказались в этой странной компании, в которую попали впервые, так как не могли отказать стремительно взлетающему вверх олигарху. Алимджан, бывший практически в опале у прежних руководителей страны, внезапно стал самым приближенным к Красной площади коммерсантом. Его слова теперь имели совершенно другое значение, а главное — другие последствия. Алимджан кивнул им в ответ:

— И еще… Недавно умер один лидер шоу-бизнеса. Его звали Иосиф Шлиц. Я не знал его лично, но он всегда поставлял мне отличных артистов. Его песни поет вся страна. Кто-то должен позаботиться о его певцах, артистах, фирмах, проектах. Я прав?

— Да! Прав! — опять дружно ответили гости.

— Прав. Хорошо. Раз я прав, значит, мы договоримся. Ко мне пришел мальчик и попросил приют. Разве можно отказать?

— Нет! Нельзя! — снова поддержал его хор.

— И я так считаю. Всевышний наказал нам помогать несчастным, обездоленным, нуждающимся. Он попросил — я не мог отказать. Мальчик перед вами.

Алимджан вытянул руки к сцене, и в тот же миг Клим Чук упал на колени и протянул руки ему навстречу. Фрост и Ротман завороженно следили за этим действом. Искушенные во многих спецэффектах, они удивленно переглянулись. Отрепетировать такой трюк было невозможно. Чук вытянулся и опустил голову, допев куплет: «Мой ангел-хранитель! Мой повелитель!» Все восторженно зааплодировали.

Алимджан тоже ударил в ладоши. Помощник подбежал к Чуку и передал какой-то предмет в кожаном чехле размером с мобильный телефон. Чук моментально залез туда и вытянул ключ:

— Вау! «Феррари»! Вау! Я люблю тебя! Алимджан!!! Ты — мой бог!!!

Фархутдинбеков улыбнулся краешком губ:

— Гуляй, гуляй, мальчик. Красивый голос — красивая машина.

В этот момент к Алиму приблизился помощник:

— Алимджан Джабраилович, еще один гость.

— Кто это? — нахмурился именинник.

— Адвокат Павлов. Приглашение есть.

— А-а-а, — улыбнувшись, протянул Алим, — старинный приятель. Вот кто настоящий ангел-хранитель!

Он поднялся и пошел навстречу Артему. Нет, охранники прекрасно знали адвоката, но без специальной команды не могли подпустить к телу олигарха даже его личную пижаму и ботинки.

Перевод

Артем знал, что пройдет, а пока вполголоса развлекал охранников анекдотами, ну и внимательно следил за происходящим вокруг. Вот Леня Булавкин тихонько встал из-за стола и подкрался к Корнею Фросту. А вот из-за занавеса выглянул и моментально скрылся Митя Фадеев. Роман Ротман делает какие-то знаки почему-то маячащему в отдалении от всей компании Гарику. Из грим-уборной доносится визгливый фальцет Клима Чука.

«Вроде бы все как обычно».

Но странное предчувствие не дает покоя адвокату. Артем привык доверять своей интуиции, и она его никогда не подводила. Душа замерла в ожидании каких-то событий, скорее всего неприятных. Больше всего Артему хотелось сейчас послушать, о чем шепчутся модельер и телемагнат. И он стал внимательно следить за их мимикой и шевелящимися губами. Когда-то он тренировался читать по губам, и сейчас стоило попробовать вспомнить уроки профессора-сурдолога.

Продолжая рассказывать какой-то длинный анекдот охранникам, он уже не сводил глаз с беседующих за столом. Вот Леня положил руку на плечо Фроста, и тот не отстранился, а, наоборот, придвинулся ближе.

— Корней… пойми… можем… забрать… сами.

— Как?.. Гарик не… Я думал…

— Все просто… поговорю… он даст мне… Ты… знаешь! Я смогу!

— А Алим? Он вроде… Хочет… Его эта… Айя только… Сошел с ума!

— Отлично! Давай ее… ему… он… Мы… сделаем.

— Я не вижу…

— Где она?

— …ее знает! Должна… Фадеев, сука, обещал… прячется.

— Там… сценой. А что Клим… Его… кому?

— Ха! Клим! Алим… сам его… Он… сосет… теленок! Хитрый…

— Да уж! Шут с ним. Без него… главное… Гарика. Как?

— …вместе. Если… нет… придется… полный…

— Как… получится. Я… сам… ты… тоже. Вместе…

Леня приобнял Фроста и что-то еще шепнул ему на ухо. Оба заулыбались и беззвучно засмеялись. Рядом гости стали прикладывать палец к губам. Леня на цыпочках отошел к своему месту. По дороге наклонился к Роману Ротману, и Павлов прочитал:

— Ромочка! По твоей… станции… решил. Оформляй… меня… будь… жду… Еще… поговорим.

Двинулся дальше. Присел на свое место и, повернувшись назад к Гарику, жестами и беззвучно губами показал и сказал:

— Иди сюда! Поговорим. Срочно!

Гарик в ответ решительно замотал головой и сделал красноречивый жест, проведя ладонью по горлу. Леня раздраженно поправил челку и, пожав плечами, отвернулся. Бестофф увидел развернувшегося в его сторону Алимджана и моментально исчез за какими-то портьерами.

По всем признакам здесь вовсю шла подготовка к переделу сфер влияния в медиасфере, а попросту говоря, дележ шлицевского наследства. Да, здесь еще не подписывали бумаг, здесь происходило нечто куда более важное: выяснение взаимных границ и претензий. От этой вечеринки до дележа оставался один шаг.