Дэвид Мэдсен - Откровения людоеда Страница 45

— То, что случилось с нами, было далеко от абсурда!

— Не забывай, что II Bistro пришлось закрыть — ты думаешь, что я хотел этого? Это был мой ресторан, мой дом…

— Ты, должно быть, недооценил порцию. Что-то пошло не так.

— О, это нелепо!

‘ Минеральная вода (итал.).

— И в-третьих — в-третьих — я хочу знать — ох — я хочу знать, почему я неожиданно стал чувствовать себя так странно…

Он начал клониться вперед в своем кресле, его голова резко упала вниз на грудь. Его плечи поднялись и опустились, а его дыхание стало затрудненным. Испарина проступила на его лбу.

— О Боже, мне кажется, что я заболеваю — я чувствую слабость — пожалуйста, помоги мне — о, помоги мне подняться…

Стакан выпал из его руки, и остатки подправленного виски пролились на паркетный пол.

— Что случилось со мной — что…

Он попытался поднять взгляд, его зрачки выглядели так, словно он был под кайфом, наполовину под веками, белки блестящие и испещренные жилками.

— Что ты сделал со мной? Ты ублюдок — ты кровавая свинья…

Затем он умолк.

Не знаю, зачем я раздел его, но я это сделал. Растягивая по полу его тело, выглядевшее таким обрюзгшим и слабым, я подумал, что его огромный любовник нашел в нем? Тело было испещрено пятнышками неправильной формы, некоторые из них были розовыми, а остальные — желтовато-белые, словно это было тело ангельской модели, которая позирует для «страниц жизни» в каком-нибудь провинциальном художественном университете для того, чтобы получить прибавку к скудной пенсии. Теперь он казался таким безобидным, безвольным и нелепым, бесформенно распластанное, грязное тесто, отложенное на хлеб первого сорта. Его пенис, искривленный под ореолом редких рыжеватых волос, мокро сверкал. Когда я уставился на него, я неожиданно почувствовал первое волнение неуместного сексуального желания, и глубокий, шоковый стыд немедленно появился в моих кишках, чтобы встретиться с желанием, будто антитела в крови просыпались для того, чтобы напасть и оттолкнуть чужеродного захватчика.

Я нашел молодой кабачок на кухне, куда я пошел для того, чтобы ополоснуть стаканы и переместить их на сервант; вернувшись в гостиную, я несколько мгновений постоял неподвижно, пристально глядя вниз на Трогвилла и чувствуя себя похожим на Тоска, созерцающего безжизненное тело Скарпии. Единственное исключение состояло в том, что Трогвилл был далек от безжизненности — на самом деле, он начал храпеть — и я знал, что через несколько часов он придет в сознание. Я толкнул его ногой так, что он перевернулся на живот; затем медленно, с математической точностью, наклонился и засунул кабачок ему в задницу.

— Это должен был быть я, — прошептал я.

Тогда я видел его в последний раз.

Через некоторое время после моего ухода и до того, как он очнулся от действия наркотика, кто-то третий вошел в квартиру и убил Трогвилла. Вопреки тому, что все говорят, вы знаете, что это был не я: я не убивал Трогвилла.

Длинные руки закона

Когда я шел домой по темным римским улицам, мною овладело чувство спокойствия и удовлетворенности. По правде говоря, я бы предпочел самостоятельно изнасиловать Трогвилла, мне казалось более предпочтительным заталкивать в этот тесный зад свой твердый член, а не кабачок — и я бы сделал это не ради сексуального удовольствия, а скорее для сладости мести — но, на самом деле, для этого не было времени и — если быть до конца честным — я не беспокоился, чтобы предоставить ему еще одну причину для продолжения его нападок на меня в ресторанных изданиях. И, безусловно, я не хотел, чтобы у господина Эгберта была причина для того, чтобы приезжать в Рим.

Ровно без четырех минут три — это мгновение запечатлелось на ткани моей души и всегда останется там! — раздались звуки молотящих в дверь ресторана сжатых кулаков. Я оделся и отправился вниз.

— Что такое? — завопил я. — Вы что, не видите, что мы закрыты? Вы знаете, сколько сейчас времени? Как вы можете беспокоить меня в этот час…

— Меня зовут Андре Коллиани, синьор Крисп. Я начальник полиции centre storico.[186] Пожалуйста, откройте дверь.

Их было пятеро — Андре Коллиани, его помощник Энрико Марони, и три тяжелых, коренастых бандита, которые были здесь, без сомнения, из-за того, что произошла беда.

Я провел их в ресторан.

— Что такое? Что вам нужно?

— Простите, пожалуйста, за визит в столь поздний час, синьор Крисп, но у нас срочное дело.

— Да? Что же это за срочные дела, если вы будите из-за этого всю семью…

— Вы не один, синьор Крисп?

Я помедлил. Затем сказал:

— Там, наверху, мои помощники, они спят.

— Путь отдыхают — некоторое время.

— Хорошо же обстоят ваши дела, синьор Коллиани.

Он был высоким, худым и достаточно привлекательным в своей мрачной манере; он протянул руку и показал мне что-то, что на мгновение блеснуло в ровной ладони.

— Вы когда-нибудь видели это раньше, синьор Крисп?

О, Боже. Это было кольцо Генриха Херве! Это было кольцо, которое он носил — я видел его на его жирном пальце — на том роковом собрании Amici di Germania, когда я впервые встретил Герра Отго фон Штрайх-Шлосса.

— Нет, — соврал я.

— Это кольцо, синьор Крисп.

— Да, я это вижу.

— Кольцо, которое принес нам некто Герр Альберт Ричтенфельд.

— Предполагается, что мне хорошо знакомо это имя?

— Это вы мне скажите, маэстро.

— Хорошо, это имя мне не знакомо.

— Герр Ричтенфельд принадлежит к — частному сообществу — здесь в Риме, которое называется Amici di Germania. Вы, возможно, слышали о нем?

— Да, несколько раз я устраивал ужин для Amici, — сказал я.

Сначала я хотел отрицать это.

— Вы можете предположить, откуда появилось это кольцо?

— Нет.

Он с минуту внимательно изучал кольцо с любопытством и отвращением.

— Простите, что я это говорю, но оно появилось из нижней части…

— Нижней части? Нижней части чего?

— Нижней части Герра Ричтенфельда, Маэстро — sedere, culo.[187] Вы понимаете?

— Да. Прекрасно понимаю, — сказал я.

— Оно появилось из нижней части Герра Ричтенфельда на следующее утро после того, как он отужинал в этом ресторане.

(Черт подери это кровавое кольцо!)

— Не могу себе представить, как это могло произойти, — искренне сказал я — в конце концов, мы с близнецами были крайне осторожны во время расчленения; к тому же, я избавился от ладоней и ступней Генриха. Как тогда?..

— Тем не менее, это произошло.

— На что вы намекаете? — завопил я, теперь уже не на шутку взволнованный.

— Я намекаю, Синьор Крисп, — сказал Андре Коллиани, — на то, что кольцо было в чем-то, что Герр Ричтенфельд съел в этом ресторане.

— Это просто чудовищно!

— Да, синьор, именно так. Само кольцо принадлежит Герру Генриху Херве, также члену общества. В настоящее время мы не можем определить его местонахождение.

— Он певец — так сказать, — сказал я, насколько мог, более будничным тоном. — Он часто уезжает на гастроли.

— Но не в это время, Синьор Крисп.

— Да? Почему вы так в этом уверены?

— Мы проверили, поверьте. Агент Герра Херве заверил нас, что у него не было никаких дел за пределами города последние шесть месяцев.

— Я ничего не знаю о перемещениях Генриха Херве, — сказал я.

— Конечно. Но вы ведь знаете Герра Херве?

— Да. У него была привычка — петь здесь, в моем ресторане, каждый вечер.

— Была?

— Есть такая привычка. В последнее время он не появлялся.

— Каждый вечер?

— До недавнего времени это было так.

— Вы можете предложить какие-нибудь объяснения в отношении того, как кольцо Герра Херве могло оказаться в нижней части Герра Ричтенфельда?

— Конечно, нет. Хотя… члены Amici di Germania являются приверженцами некоего вида удовольствий, знаете ли…

— Да, знаем.

— Я полагаю, вполне возможно, что в дикости и смятении их маленьких игр… мне нужно уточнять?

— Эта мысль пришла и мне на ум, синьор, но Генрих Херве отсутствовал на протяжении немалого времени; Герр Ричтенфельд хранил кольцо несколько недель, прежде чем принести его нам, вы понимаете — это необъяснимо, как оно могло оставаться в его нижней части с момента исчезновения Герра Херве.

— Почему он так долго хранил кольцо, прежде чем принести его вам? — спросил я, мое сознание отчаянно изыскивало путь к бегству из сети, в которую, я видел, меня медленно заманивали.

Андре Коллиани пожал плечами.

— Он действительно был озадачен его неожиданным появлением — это все, что он уже рассказал нам — но замешательсгво должно было перерасти в подозрение только после того, как отсутствие Іерра Херве затянулось. Сам по себе факт исчезновения Герра Херве и необычная материализация кольца кое-откуда был, возможно, недостаточен для того, чтобы пробудить его любопытство, так как каждый факт можно объяснить как отдельный инцидент — но если взять их вместе, любое возможное объяснение становится гораздо запутаннее, принимает более зловещий аспект, синьор.