Дуглас Престон - Граница льдов Страница 46

Рочфорт покачал головой. Ему следовало начинать сразу с трехсот.

— Здесь жарко, — сказал Эванс, стягивая назад капюшон.

Рочфорт не ответил. Ему было все равно — жарко здесь или холодно. Они повернулись и пошли обратно вдоль линии домкратов, останавливаясь у каждого, чтобы поднять предохранительный щиток и нажать кнопку аварийного слива жидкости. Они проделали половину пути, когда Рочфорт замер, услышав звук, похожий на писк мыши.

Хотя было важно начать спуск жидкости из всех домкратов как можно скорее, звук был настолько необычным, что Рочфорт смотрел вдоль ряда домкратов, пытаясь выяснить его источник. Пока он смотрел, звук повторился, похожий на тихий предсмертный писк. Рочфорт прищурился. Домкрат номер один выглядел странно погнутым.

Ему не потребовалось времени на раздумья.

— Уходим! — крикнул он. — Немедленно!

Рочфорт вскочил на ноги и побежал к каналу доступа. Эванс бежал по пятам. Рочфорт не сомневался, что на эти домкраты нагрузка оказалась больше, чем они предполагали в своих самых пессимистических прогнозах. Гораздо больше. Если они выберутся отсюда, можно будет определить — насколько.

Он слышал тяжелый топот и сопение Эванса у себя за спиной. Но прежде чем они добежали даже до подводящего тоннеля, первый домкрат сломался с ужасающим треском, за ним второй, третий… Затем наступила пауза, за которой последовали серии хлопков, похожие на пулеметные очереди, — это ломались остальные домкраты. Рочфорт оказался среди слепящих фонтанов гидравлической жидкости. Появился звук, напоминающий стрекотание огромной швейной машины. Повело опорные стойки и балки. Рочфорт бежал изо всех сил сквозь струи. Бьющая под давлением жидкость в клочья рвала одежду, жгла тело. Он осознавал, что шансы выжить стремительно уменьшаются.

Он понял, что они равны нулю, когда с мощным глухим ударом на него двинулся метеорит, сбивая стальные опоры, выдавливая землю, грязь и лед. Бесконечно огромное, сияющее, неумолимое и безжалостно кровавое — это было все, что Рочфорт увидел в последний миг.

«Ролвааг»

12 часов

Когда Макферлейн появился в библиотеке «Ролваага», он застал там молчаливую группу людей, разместившихся в креслах и на диванах. Потрясенность и подавленность витали в воздухе. Гарса неподвижно стоял у окон, уставившись на воды пролива Франклина и на остров Дисит. Амира сидела в углу, подтянув колени к подбородку. Бриттон и первый помощник Хоуэлл тихо разговаривали. Даже отшельник доктор Брамбелл был здесь, барабанил пальцами по ручке кресла и нетерпеливо посматривал на часы. Из основных игроков отсутствовал один Глинн. Но только Макферлейн нашел себе место, как открылась дверь библиотеки и вошел глава ЭИР с тонкой папкой под мышкой. За ним по пятам следовал Джон Паппап. Его улыбка и пружинящая походка казались совершенно неуместными среди приунывшей группы. Макферлейн не был удивлен появлением Паппапа — тот постоянно был с Глинном рядом, ходил следом как верный пес.

Глинн вышел на середину комнаты, и все взоры приковались к нему. Макферлейн задавался вопросом, насколько это тягостно для Глинна. Двое его людей, включая ведущего инженера, мертвы. Но он выглядел, как обычно, спокойным, бесстрастным и естественным.

Глинн взглянул на группу своими серыми глазами.

— Джин Рочфорт был с ЭИР с самого ее основания. Фрэнк Эванс работал с нами сравнительно недавно, но его смерть не менее огорчительна. Это трагедия для всех нас. Однако я здесь не для славословий. Ни Джин, ни Фрэнк их не желали бы. Мы сделали важное открытие, но далось оно нам нелегко. Метеорит Десоласьон оказался гораздо тяжелей, чем любой из нас мог предположить. Тщательный анализ аварийных характеристик домкратов и нескольких высокочувствительных гравиметрических измерений дал нам новую и более точную оценку его массы. Она равна двадцати пяти тысячам тонн.

Макферлейн похолодел от этих слов. Он быстро подсчитал, что удельная масса равна 190. В сто девяносто раз плотней воды. Кубический фут будет весить… Бог мой, почти шесть тонн!

Но два человека мертвы. Еще два, поправил себя Макферлейн, думая о жалкой кучке костей, которые остались от его бывшего партнера.

— Наша политика — двойное обеспечение, — продолжал Глинн. — Мы планировали вдвойне по сравнению с расчетными значениями все: затраты, усилия, груз. Значит, мы правильно считали и можем справиться с такой массой камня. Поэтому я здесь и говорю вам, что мы можем продолжать работы в соответствии с графиком. У нас есть все, чтобы достать метеорит, доставить на судно и поместить в трюм.

Макферлейну показалось, что в холодной тональности речи Глинна проскальзывала странная нотка, словно бы триумфа.

— Одну минуту, — вмешался Макферлейн. — Только что умерли два человека. Мы ответственны…

— Не вы, — мягко прервал его Глинн. — Мы ответственны. И мы полностью застрахованы.

— Я говорю не о страховке. Я говорю о двух человеческих жизнях. Два человека погибли при попытке сдвинуть эту штуку.

— Мы приняли все разумные предосторожности. Вероятность аварии равнялась одному проценту. Вы недавно сами говорили: ничто не достигается без риска. А по нормам риска несчастных случаев мы находимся в допустимых пределах.

Макферлейн едва мог поверить, что не ослышался. Он взглянул на Амиру, потом на Гарсу и не прочитал на их лицах возмущения, которое чувствовал сам.

— В допустимых пределах? Что это значит, черт возьми?

— В любой сложной инженерной ситуации, какие бы меры предосторожности ни предпринимались, происходят несчастные случаи. На этой стадии мы ожидали два таких случая.

— Боже, что за бессердечные расчеты!

— Как раз наоборот. Когда проектировался мост Золотые Ворота, по предварительным оценкам, его сооружение могло стоить жизни тридцати рабочим. Это не было ни проявлением хладнокровия, ни бессердечия, это было составляющей планирования. Бессердечно подвергать людей опасности, не оценив риск. Рочфорт и Эванс знали, каков он, и сочли приемлемым.

Глинн смотрел прямо на Макферлейна и говорил монотонным голосом.

— Уверяю вас, вы не представляете, как я горюю. Но меня наняли откопать этот метеорит, и я намерен это сделать. Я не могу допустить, чтобы мои личные переживания повлияли на мои суждения или ослабили мою решимость.

Неожиданно заговорила Бриттон. Макферлейн видел, что ее глаза блестят от возмущения.

— Скажите, мистер Глинн, скольким еще, по вашим расчетам, нужно умереть, прежде чем мы довезем до дома метеорит Десоласьон?

На мгновение показалось, что Глинн утратил невозмутимость при этом залпе с неожиданного направления.

— Ни единому, если это в моих силах, — сказал он холодно. — Мы сделаем все возможное, чтобы предотвратить гибель и увечья. И ваш вывод, что я нахожу определенное число смертей приемлемым, свидетельствует лишь о неосведомленности относительно оценки риска. Дело в том, что, как бы осторожны мы ни были, несчастные случаи могут происходить. Это как полеты. Самолеты падают, несмотря на все старания. Можно рассчитать вероятность смерти в каждом конкретном полете. Но мы летаем. И это решение продолжать летать не делает смерть более приемлемой. Это понятно?

Бриттон пристально посмотрела на Глинна, но ничего не сказала. Затем голос его неожиданно стал ласковым.

— Я понимаю, что вы искренне обеспокоены. Это естественно. Я это ценю.

Он повернулся и проговорил более жестко:

— Но, доктор Макферлейн, мы не можем поднять этот метеорит полумерами.

Макферлейн вспыхнул.

— Я не хочу, чтобы еще кто-то пострадал. Я так не работаю.

— Не могу ничего обещать, — сказал Глинн. — Не мне объяснять вам, как уникален этот метеорит. Его невозможно оценить в долларах и нельзя оценивать стоимостью человеческих жизней. Возникает единственный вопрос, который я задаю вам как представителю музея Ллойда: вы его еще хотите?

Макферлейн огляделся вокруг. Все взгляды были обращены к нему. В тишине, последовавшей за этим вопросом, он осознал, что не может себя заставить на него ответить.

Спустя минуту Глинн медленно кивнул.

— Мы откопаем тела и похороним их с почестями, когда вернемся в Нью-Йорк.

Доктор Брамбелл прочистил горло и проговорил ворчливым ирландским тоном:

— Боюсь, мистер Глинн, там будет нечего хоронить, кроме двух коробок влажной земли.

Глинн одарил Брамбелла ледяным взглядом:

— Хотите еще что-нибудь добавить по существу, доктор?

Брамбелл, в зеленой робе хирурга, положил ногу на ногу и сложил кисти рук домиком.

— Могу рассказать, как умер доктор Масангкей.

Все затихли.

— Продолжайте, — сказал наконец Глинн.

— Его убило молнией.

Макферлейн пытался это осознать. Его старый товарищ был убит молнией в тот самый момент, когда сделал величайшее открытие? Это казалось выдержкой из плохого романа. И тем не менее, если оглянуться назад, это похоже на правду. Фульгуриты, которые он видел на раскопе, подтверждали это. А сверх всего, метеорит является гигантским громоотводом.