Сиссель-Йо Газан - Перо динозавра Страница 46

— Вы хотели посмотреть на скелет моа, правда? — спросил Фьельдберг, остановившись у одного из шкафов, вытаскивая стремянку и поднимаясь на нее. — Так вот, так вот, — сказал он, открывая дверцы.

— Вам помочь? — спросил Клайв.

Фьельдберг казался очень старым и хрупким, когда стоял на стремянке в брюках цвета хаки, обтягивающих худые бедра.

— Да, вы можете взять птичку, когда я вытащу ее отсюда, — Фьельдберг открыл шкаф и стал на цыпочки.

— Что за черт, — сказал он через некоторое время. — Ее здесь нет. — Он сунул руку в шкаф, пошарил по дну и спустился со стремянки. — Ничего себе!

Клайв растерянно отступил назад, давая Фьельдбергу пройти обратно к выходу, где тот зажег довольно резкий белый верхний свет, ярко высветивший слой пыли, который покрывал все в зале.

— Она должна быть где-то здесь, — бормотал Фьельдберг.

Клайв поначалу пытался не отставать, шел на звук его шагов, раздававшийся то здесь, то там, но скоро сдался. Фьельдберг, кажется, прочесывал весь зал и быстро оторвался от Клайва. В зале, кроме того, было немного неуютно. Безлюдно и красиво, но неуютно. Клайв поежился. Над его головой висел крылан с расправленными крыльями. Маленькие белые зубы, дыры вместо глаз.

— Вот она! — победно воскликнул Фьельдберг.

Клайв снова пришел в движение и нашел старика за большим письменным столом.

— Кто-то работал с ней, не зарезервировав время. И не вернул потом на место. Бывает. У нас сейчас несколько студентов работают с птицами. Среди них, кстати, есть и дипломница Хелланда, может быть это она. У нее скоро защита, так что ей простительно, — добавил он, вздыхая.

— А… И что же она теперь будет делать? — с любопытством спросил Клайв.

Фьельдберг снова вздохнул:

— Я мало об этом знаю, она приписана к другому отделению. Но, насколько я понимаю, она уже сдала диплом и ждет защиты. Я не знаю, как теперь, без Хелланда. В Дании не так уж много палеоорнитологов… Может, вы задержитесь здесь на пару дней и примете у нее экзамен?

Клайв прекрасно расслышал насмешку в голосе Фьельдберга.

— В таком случае я вынужден буду ее провалить, — сухо ответил Клайв, — потому что, если она написала диплом, основываясь на научных взглядах Хелланда и Тюбьерга, не похоже, чтобы она поняла самые элементарные законы эволюции, а это, как вы сами понимаете, необходимое требование, если человек хочет называть себя биологом.

Фьельдберг коротко и с любопытством взглянул на Клайва, прежде чем сказать:

— Ну что, давайте договоримся, что я оставлю вас здесь поработать на пару часов, до… — он посмотрел на часы, — половины первого? Потом я зайду за вами, и мы вместе пообедаем. Я заказал обед, бутерброды и все такое.

Клайв кивнул.

Дверь за Фьельдбергом закрылась, и Клайв остался один. Он придвинул стул, уселся за стол, вынул свою лупу и принялся рассматривать скелет. Dinornis maximus. Невероятно. Относительно новые исследования, в ходе которых группе ученых удалось вычленить ДНК из костей этой давно вымершей птицы, показали, что самка была втрое тяжелее и в полтора раза выше самца. Клайв сам толком не знал, верит ли он в это. Он осторожно повертел в руках таранную кость. Нашел бумагу и сделал несколько заметок. Потом принялся искать рудиментарные передние конечности, которые должны были быть где-то здесь. После часа работы он был в отличном настроении. Синапоморфии между этой птицей, вторично утратившей способность к полету, и, например, Coudipteryx или Protarchaeopteryx, которые, по утверждению Хелланда и Тюбьерга, были динозаврами, не подлежали сомнению. Клайв был более чем когда-либо уверен в том, что многие из тех животных, которых Хелланд и Тюбьерг считали динозаврами, на самом деле являлись птицами мелового периода, вторично утратившими способность к полету, а никакими не динозаврами. Их скелеты, насколько он мог видеть, были почти идентичными.

Вдруг он услышал какой-то звук, обернулся и почувствовал, что у него волосы встают дыбом. Звук был похож на приглушенный кашель, на почти неслышное шарканье, а теперь ему вдруг показалось, что он слышит чье-то дыхание. Он поднялся и принюхался, как марал. Здание вздыхало. Кто-то прошел мимо по коридору. Клайв пожал плечами и кое-как успокоил себя мыслью, что это общественное место, но все-таки не мог теперь не думать о темной половине зала.

Он вспомнил слухи о том, как именно Хелланд был убит. Паразиты. Думать об этом было омерзительно. Одно дело раз — и умереть, пара мгновений — и тебя нет, другое дело — умирать медленно, в такт с тем, как паразиты разъедают твои ткани. Глисты, личинки, черви. Клайв покачал головой, чтобы отогнать от себя картинку. Он ненавидел этих чертей. Их нужно исключить из царства животных. У него однажды был клещ в паху, которого он не замечал, пока тот не разросся до размеров шляпки гвоздя для гипсокартона и цветом не стал похож на фиолетовую сливу. Кэй удалила его очищенным бензином.

Задумавшись об этом, он не мог больше сосредоточиться. Казалось, что темнота сгустилась, и он вдруг подумал, что кости воняют. Высохшими оболочками и сладкой смертью. Он поднялся и сложил те кости, которые успел рассмотреть, обратно в коробку. Потом открыл несколько шкафов и вытащил несколько ящиков. Везде царил порядок. В одном ящике лежали зубы, в другом перья, рассортированные по размеру и цвету. В некоторых шкафах висели шкуры, в других стояли пробирки с заспиртованными экземплярами. Он долго рассматривал уставившийся на него глаз одногорбого верблюда, потом вздохнул. Это не помогало развеять мысли. Темнота казалась угрожающей и громоздкой, и он отыскал выход, уселся в коридоре и стал смотреть в окно. Не было смысла начинать искать Фьельдберга, так только заблудишься, вместо этого он решил немного вздремнуть. Появившийся немного погодя Фьельдберг рассмеялся и сказал, что Зал позвоночных — самое нагоняющее сон место на земле. Тихо, как в утробе, и на пару градусов теплее необходимого. Пока они вместе шли по коридору, Фьельдберг говорил о погоде. После обеда они обсуждали возможности совместного проекта, и Клайв почти забыл о неуютном ощущении, возникшем у него в Зале позвоночных, почти забыл, что Хелланда, возможно, убили и что Тюбьерг исчез. Фьельдберг поделился замечательной идеей, и они распрощались, заложив основы будущего сотрудничества меду Копенгагенским университетом и Университетом Британской Колумбии. Клайв даже не стал жаловаться на выставку перьев.

— Увидимся в субботу, — сказал Фьельдберг и тепло пожал Клайву руку.

Позже в тот же день Клайв и Майкл ужинали в дорогом ресторане. Клайв скептически изучил меню и уже готовился фыркнуть, но тут Майкл сказал:

— Отделение платит!

— В смысле? — удивленно спросил Клайв.

— Кафедральный совет попросил меня попотчевать вас роскошным ужином. У этого ресторана есть мишленовская звезда, — последнюю фразу Майкл прошептал, перегнувшись к нему через стол.

— Почему?

— Ну как почему? Потому что здесь отлично готовят.

— Нет, почему вас попросили потчевать меня роскошным ужином?

— Потому что сейчас это очень кстати! — рассмеялся Майкл и предложил чокнуться.

Клайв уставился на него. В уголках глаз Майкла был какой-то искусственный блеск. Клайв вспомнил вдруг о том вечере, когда он звонил Майклу и тот, по словам его дочери, был на каком-то собрании в университете, хотя Клайву он сказал, что должен сидеть с детьми. Он напомнил об этом Майклу. Тот улыбнулся:

— Что-то я такого не припомню. Когда, вы говорите, это было?

Клайв не спускал с него внимательного взгляда:

— В тот день, когда я вернулся на работу после болезни. Тот день, когда вы показали мне результаты опыта по конденсированию.

— А-а, — сказал Майкл, просияв. — Ну да. Это было общее собрание отделения, и…

— Общее собрание отделения без меня? — перебил Клайв, откладывая меню.

— Да, потому что вы не пришли. Мы решили, что вы, наверное, еще не отошли от болезни. Но мы прождали до половины восьмого, прежде чем начать, на случай, если вы просто опаздываете.

Клайв молчал. Он не помнил, чтобы его приглашали на собрание отделения, а ведь он всегда присутствовал на таких встречах. Он раздраженно взял меню.

— Ладно, — сказал он. — Я буду омары.

Глава 9

Телефон зазвонил, когда Анна покупала продукты в магазине «Нетто» на Ягтвай. Номер был ей незнаком.

— Да? — сказала она, отвлекаясь от своего занятия.

— Анна Белла? — осторожно спросил чей-то голос.

— Да, это я. С кем я говорю?

— Это Биргит Хелланд.

Анна замерла.

— Здравствуйте, — робко сказала она.

— Я не мешаю? — спросила Биргит.

— Нет-нет, — соврала Анна, и попыталась вспомнить, что обычно говорят, когда тебе внезапно звонит вдова человека, которого ты терпеть не могла. — Мои соболезнования, — глупо сказала она и поспешила добавить: — Для вас это очень тяжело, наверное.