Жан-Мишель Тибо - Последнее пророчество Страница 47

Моник пренебрегла приказом мужа. Пассивное ожидание не входило в ее привычки. Еще шаг — и вот она в столовой. Второй шнурок вонзился в плоть ее шеи, обрывая вдох. Брызнула кровь, и она упала рядом с Жан-Пьером.

Они оба умерли, не издав ни звука.

Мария Магдалина не ждала их по ту сторону земной жизни.

Их душам были уготованы страх и муки.

Створки двери, укрепленной клепаным железом, с ворчанием открылись. Монахи аббатства Молн закрыли ее за Хуаном и тремя нумерариями. Настоятель принял их с величайшим почтением и препроводил в часовню. Он ничего не знал об операции, проведенной только что «Opus», членом которого являлся. Просто получил приказ предоставить им кров в течение недели, а спустя положенное время — по одному, не привлекая ничьего внимания, — препроводить в аэропорт Мариньян.

— Оставьте нас одних, отче, — не вдаваясь в объяснения, попросил его Хуан.

Настоятель, послушный его воле, удалился, оставив их наедине с Господом. Хуан открыл дорожную сумку, вынул реликвию из специального пластикового контейнера и положил ее на каменный алтарь, неотрывно глядя на распятого Иисуса.

— Прости нас, Спаситель, — сказал он по-испански.

Потом повернулся к статуе Пресвятой Девы. Мария в белых одеждах смотрела на своего Сына, страдающего на кресте. Хуан решил обратиться с молитвой именно к ней, потому что только Богоматерь могла вымолить им прощение за эти прегрешения.

— Помолимся, братья.

Eia, Mater, fons amorisme sentire vim dolorisfac, ut tecum lugeam.

О, Мать, источник любви!Дай мне почувствовать силу страданийИ скорбеть вместе с Тобой.

Fac, ut ardeat cor meumin amando Christum Deumut sibi complaceam.

Заставь гореть сердце моеВ любви к Христу БогуИ с собой быть в согласии.

Sancta Mater, istud agas;cruciftxifige plagascordi meo valide.

Святая Мать, сделай это —Распятого мукиВ моем сердце укрепи.

Tui Nati vulnerati,tarn dignati pro me patiypoenas mecum divide. 

Твоего раненого Сына,Достойно принявшего муки за меня,Страдания со мною раздели.

Fac me tecum flere,crucifixo condolere,donee ego vixero.

Позволь мне рыдать с Тобою,Сострадать распятому,Пока я буду жив.

Глава 44

17 октября 2007 года

Инесс и Михаэль тоже молились несколько раз в день, чтобы искупить грех плоти, которому не могли противиться. Amen не приносило их душам успокоения. Одних только крестных знамений было недостаточно для того, чтобы усмирить огонь любовной страсти. Желание мучило их, не давало покоя, преследовало даже в церквях, куда они заходили в надежде укрыться от него.

Инесс нарисовала кончиком указательного пальца сердце на животе своего возлюбленного. Палец скользнул ниже, запутался в лобковых волосах, прошелся по расслабленному члену и вернулся к губам, очертив их контур. Вот уже четыре дня они предавались любви в скромной комнате отеля в Кальдес — знаменитой своими термальными водами деревушке в нескольких километрах от Овьедо.

Им предстояло совершить куда больший грех, выполнив задание ОБС, — выкрасть реликвию, связанную с именем Христа. Михаэля пришлось долго уговаривать, прежде чем он согласился принять участие в поездке в Испанию невзирая на убедительную аргументацию и гарантии безнаказанности, которые не скупясь давал отец Иероним.

— Подчинившись вашему приказу, я тридцать лет своей жизни прятался в джунглях, — напомнил Михаэль, когда Иероним представил ему детальный план ордена Божественного спасения и объяснил, почему ему вдруг возвращают свободу. — Я не хочу, чтобы Инесс прошла через этот ад.

— Вы оба под моей защитой, — ответил отеческим тоном Иероним. — Да и ставки в игре уже не те. Речь идет об ординарной операции. Я прошу вас доставить груз из Овьедо в Париж. Это последняя важная операция ОБС. Исполнив мою просьбу, вы сможете посвятить себя исследовательской работе или отдаться своим чувствам, поскольку дальнейшие события никоим образом вас не коснутся, сын мой.

— А меня коснутся? — спросила Инесс.

— На тебя, дочь моя, у меня другие планы.

— Какие же?

— Пока еще рано говорить об этом.

— А если мы откажемся ехать?

— Откажетесь? Думаю, для вас это неприемлемо. Давайте трезво взглянем на ситуацию. У вас нет возможности отказаться. Не думаю, что вам по нраву жить в разлуке.

— Мы поедем в Овьедо! — отрезала Инесс, накрывая своей ладонью руку Михаэля.

Труднее всего было ждать. Для успешного выполнения миссии не хватало нескольких составляющих. Каждое утро они выходили на прогулку, во время которой встречались со связным, передававшим отчет о подготовке операции. Испанские иезуиты, которым было поручено завладеть реликвией, находились на своих местах в окрестностях собора, однако священника-сообщника, который должен был помочь им проникнуть внутрь, накануне приезда Инесс и Михаэля неожиданно отправили на семинар в монастырь Монсеррат. Это было по меньшей мере странно. Узнав об этом, Инесс решила отменить операцию, но ответственное лицо ОБС в Мадриде придерживалось иного мнения. Операцию необходимо было провести несмотря ни на что. И вот теперь Инесс и Мишель дожидались возвращения священника. Дни напролет они изображали курортников — принимали ванны, посещали массажистов и консультировались с диетологами. Они общались со скучными испанскими, немецкими и французскими туристами, говорившими в основном о своих болезнях.

Бездействие порождало злость. Они не могли избавиться от ощущения, что дверцы ловушки вот-вот неумолимо захлопнутся у них за спиной. На этот раз время не было в числе их союзников. Инесс преследовало чувство близкой опасности, и Михаэль хорошо понимал ее. Они походили на двух настороженных животных, которые знают, что вокруг полно охотников.

Ногти Инесс легонько вонзились в грудь возлюбленного.

— Я непременно должна его увидеть! — воскликнула она.

— Увидеть реликвию? Даже не думай об этом!

— Говорю тебе, мне нужно побывать в этом соборе.

— Зачем?

— Я чувствую, что с этой поездкой и вообще с этим заданием что-то не так. И я хочу удостовериться, что не ошибаюсь. Священник не должен был уезжать ни на какой семинар. Кто-то дергает нас за ниточки, словно мы марионетки.

— И что ты сможешь выяснить, подставив себя под удар?

— Правду. Кто-то хочет, чтобы мы пришли туда.

— Предположим, что ты права. Тогда тем более я не позволю тебе идти туда одной.

— Мы поедем в Овьедо вместе. Ты будешь ждать меня в кафе напротив собора. Десять минут, не больше.

— Но…

— Замолчи и обними меня!

Хуан приговорил себя к тяжкому наказанию за совершенный грех, передав последнюю добычу, полученную нечестным путем, а проще говоря, украденную, прелату, который руководил научно-исследовательским департаментом. Сотня покаянных молитв и час самобичевания — таким было наказание, наложенное духовным наставником из «Opus Dei». Кроме того, наложение раскаленного железа на ладони рук, совершивших профанацию. От этого искупительного акта на руках остались шрамы. Кардинал Мадрида отпустил ему все прегрешения, но до сих пор он с трудом обращался к Господу. Он представлял, какие наказания ждут его в будущем. И думал о том, что не ему одному они уготованы. Он желал, чтобы дочь-грешница страдала и мучилась вместе с ним.

Инесс нанесла Господу тяжелейшее оскорбление.

Зажужжал мобильный.

«Они вышли из отеля и направляются в Овьедо».

Все шло по плану. Он вызвал своих людей. Пришло время воплотить в жизнь задуманный им план.

Хуан в сотый раз объяснил подчиненным, что и как они должны делать на вилле «Меркед», являвшейся штабом «Opus» в Астурии. Все занятые в операции люди уже получили фотографии. Кроме того, им были известны номера всех автомобилей, принадлежавших местным иезуитам. Хуан приказал им попасть в город разными путями и занять свои места в рассредоточенном боевом порядке. Сам он будет ждать назначенного часа, чтобы выехать на место событий на своем автомобиле.

Двадцать минут спустя он оставил машину на паркинге университета, в двух шагах от площади Альфонсо И. Он шел очень медленно, словно хотел оттянуть момент столкновения. Огромное здание собора предстало перед ним, стоило ему выйти на улицу Симадевилла. Он поднял глаза к шпилям и остановился ненадолго, произнося такие слова: «Господи, Отец наш Небесный, мы — рабы Твои, Инесс и я, и по воле Твоей мы совершаем наихудшие прегрешения, ибо Ты хочешь показать нам, как ничтожны мы на этой земле. Прими же нас в своем доме! Мы не просим иного счастья, кроме как подчиниться Твоей воле».