Майкл Бирнс - Святая кровь Страница 47

Шарлотта прижала руку к пылающей щеке. Она заметила, что в течение всей этой сцены Девора стояла в сумраке коридора и слушала. Это, однако, ускользнуло от внимания раввина.

— А терзать свою плоть и кровь — это необходимый и допустимый риск? — не сдавалась Шарлотта. — Себя любимого не могли попробовать в качестве морской свинки?

С бешеными глазами он шагнул к ней, стал почти нос к носу и, казалось, вот-вот опять ударит.

— Вы не спаситель, — продолжала бушевать Шарлотта. — Вы жалкий трус! Трус, который посылает киллеров убивать невинных людей. Трус, мечтающий пожертвовать собственным сыном, дабы спасти свою шкуру. Что, на ваш взгляд, Бог думает по этому поводу?

— Авраам тоже был готов принести в жертву сына. Сам Господь Бог пожертвовал сыном.

Пытаясь успокоиться, Коэн сделал глубокий вдох и выдох.

— Покончим на этом. — Голос его вдруг сделался пугающе спокойным. — Время пришло.

— Какое время пришло?

Шарлотта знала, что жертвоприношения были частью жизни древних евреев. Перед глазами всплыла картина алтаря с зарезанными животными на нем. Она решила поискать в памяти более позитивные воспоминания на эту тему. Еще один быстрый взгляд в сторону двери убедил ее, что супруга раввина успела ретироваться.

Коэн проигнорировал ее вопрос и переключил внимание на своих людей. Показав на реликвию, он скомандовал им:

— Уложите обратно в контейнер и поставьте в грузовик. А с ней вы знаете, что делать. Мы уезжаем прямо сейчас.

К Шарлотте сразу же подошли люди, схватили, завернули руки за спину, а рот заткнули кляпом.

61

На площадке пожарной лестницы Амит опустил ботинки и заглянул в оконце двери аварийного выхода. Красный свет таблички «Выход», горевшей по ту сторону двери, дарил ему небольшой сектор обзора — около двух метров пространства коридора слева и справа. Однако шум движения он услышал прежде, чем увидел его источник.

Сначала показался ящик на тележке, которую толкал мужчина в сторону лифта: вход в него был рядом с пожарной дверью. Еще пятеро вооруженных мужчин следовали сразу за ним, а в центре их группы шла красивая женщина — связанная и с кляпом во рту. При виде ее в голове Амита поднялся целый ворох новых вопросов.

Замыкал шествие мрачный мастер церемоний, весь в черном.

Сценарий явно не способствовал тому, чтобы разыгрывать героя. Но раввин шел последним, и если бы Амиту как-нибудь умудриться застать его врасплох…

Порыв использовать элемент внезапности тут же угас, как только археолог попытался представить, что сказала бы на это Жюли. Наверняка что-то вроде: «Уймись, ковбой».

Двери лифта раскрылись, и яркий свет кабины брызнул в темный коридор. Амит прижался спиной к стене и слушал, как вся группа втискивалась в лифт вместе с тележкой. Как только двери сомкнулись, и лифт пришел в движение, он выждал еще пару секунд у оконца. Затем распахнул дверь и, пригнувшись, выставил перед собой пистолет. И вновь его встретила тишина.

В конце темного коридора Амит увидел полоску света из конференц-зала. Последняя дверь слева. Инстинкт подсказал ему проверить комнату, не остался ли там кто.

Дав пожарной двери неслышно закрыться, он бесшумно — в одних носках — пошел по коридору. Через тонкую щель между дверью и косяком он посмотрел в комнату. Там находились двое, наводили чистоту в центре помещения, и он тотчас узнал обоих: жена Коэна, та самая «наглухо застегнутая» администратор храмового общества, и… не в инвалидном кресле, живой и здоровый… Джошуа!

«Что за черт?»

Вот она, новая возможность — сама идет в руки. До этой минуты у Амита был зыбкий шанс всего лишь идти по следу раввина и его отряда, постоянно рискуя потерять их. Теперь же, если повезет, можно попытаться выведать заранее, что на уме у Коэна…

Крутясь за дверью, Амит пытался разглядеть все помещение и убедиться, что там находятся только эти двое. Наконец он ворвался внутрь и направил пистолет на Джошуа.

— Закричите — пристрелю, — спокойным голосом сообщил он.

62

— Здравствуйте, миссис Коэн, — криво усмехнувшись, сказал Амит. — Рад видеть вас снова.

В вытянутой руке он держал пистолет, нацеленный прямо в голову ее сына. Жена Коэна бессильно уронила руки, сжимая в правом кулаке тряпку, которой она стирала со стола грязные полосы от ящика.

— Как я понимаю, ваш супруг благополучно вернулся из Египта.

Женщина молчала, сохраняя видимое спокойствие. Ее выдавали глаза — в них была смертельная усталость.

— И вернулся, похоже, не с пустыми руками, — продолжил он. — Не желаете ли поведать мне, что у него в том ящике?

Секунд пять она разглядывала археолога, затем ответила:

— А почему это вас заботит?

— А потому, что из-за его содержимого ваш муж пытался убить меня. Подослал киллера. Ваш муж убил двух моих друзей. — Он перевел взгляд на Джошуа. — Включая Йоси.

Мальчик тоже любил старика. Его любили все.

— Йоси умер от сердечного приступа, — возразил Джошуа.

Девора уже знала настоящее имя Амита: это выяснилось сразу же после того, как она сообщила мужу о неожиданном появлении в его офисе археолога, представившегося под именем Йоси. Когда она описала внешность посетителя и его спутницы, муж не на шутку встревожился. Просмотр записей камер видеонаблюдения подтвердил его опасения.

— Нет, Джошуа. Не сердечный приступ убил Йоси. И сейчас, когда мы беседуем, еще один мой друг, точнее, подруга лежит в больнице с пробитым боком. За все это спасибо вашему мужу, — сказал он Деворе. — Вот почему меня очень «заботит» то, что находится в ящике.

Были у Амита и причины эгоистического порядка. Они имели отношение к кульминации многолетних поисков и исследований. И к хрупкой надежде на то, что самая заветная реликвия Библии все еще существует на свете.

— На его совести много жизней, — устало ответила Девора, безучастно разглядывая греческие надписи на керамических плитках, идущих кольцом прямо под куполообразным потолком.

Она вспомнила, муж говорил ей, что это была цитата из Платона, самая древняя ссылка на науку, ныне известную как археология. Может, и про это Аарон врал. Она ведь не знала греческого и прочесть, разумеется, не могла.

— Он сделал много чего, что вам не понравилось бы. Но значит, так Богу было…

— Нет, не было, — оборвал ее Амит. — Убийство не было Богу угодно. Ладно, времени у меня в обрез. Так что в ящике?

— Вы мне не поверите.

Девора покачала головой.

— А вы попробуйте.

Девора упрямо молчала.

Вместо нее ответил сын:

— Ковчег Завета.

— Джошуа! — укоризненно покачала головой мать.

— Благодарю, — как бы в оправдание Джошуа сказал Амит, однако это лишь еще больше встревожило ее.

— Мам, это уже неважно, — напомнил ей Джошуа.

Девора задержала взгляд на забинтованной руке сына.

То, что сотворил муж с плотью от плоти своей, было чудовищно. И в то же время неудивительно, поскольку никогда раввин не проявлял к Джошуа ни любви, ни уважения. Быть сыном в семье Коэна считалось немалой ответственностью. Только трудоспособный мог исполнять обязанности священника. Для Аарона Джошуа стал в первую очередь брешью в генеалогической цепи. Мальчик-калека не имел ни шанса посвятить себя служению Богу как кохен.

А учитывая зловещий прогноз состояния здоровья Джошуа, вероятность появления на свет внука была равна нулю. Также не следовало ожидать помощи от поврежденной генетики Джошуа, если бы дело дошло до искусственного оплодотворения. В итоге Джошуа никогда не сможет продолжить фамилию Коэнов и ее кристально чистую родословную — свой ихус.[113] Не говоря уже о том, что Девора смогла выносить лишь одного ребенка: после серии дермоидных кист яичников требовалась операция по их удалению. С самого начала болезни Джошуа Аарон так и не смог примириться с тем, что несовершенство следующего поколения могло проникнуть столь глубоко. Увлечение раввина генетикой переросло в одержимость.

И если существовала хоть малейшая возможность сохранить родословную, он будет ее искать.

Много лет он скрывал это от жены, однако Девора давно поняла, что с мужем творится неладное, нечто граничащее с манией. Было нетрудно представить, на что способен Аарон по отношению к другим. И сейчас, когда он столького достиг и возвратил ковчег на Сион, было совершенно непонятно, каким будет его следующий шаг.

Взгляд Амита перескакивал с матери на сына и обратно. Их лица были серьезны.

— Что — настоящий ковчег?

Отвечая Амиту, Девора по-прежнему не сводила глаз с руки Джошуа.

— Ковчег подлинный. — В ее усталом голосе будто звучали десятилетия крушений надежд. — Подлиннее не бывает.

— О боже… — пробормотал Амит.

Видя, что ни мать, ни сын не представляют угрозы, он опустил пистолет. Поначалу искренность женщины вызвала у него сомнение, но в ее полном муки взгляде Амит увидел что-то еще. Он оглядел комнату и увидел блестящий сейф-кейс на одном из стульев. Он подошел ближе рассмотреть его: дорогая модель с цифровым наборным замком. Атташе раввина? Может, в нем пропавшие свитки Мертвого моря?