За грехи отцов - Блейк Анна Страница 47

Аксель не шевелился. Она поцеловала его живот, немного поднялась к груди, вернулась ниже, резко выдохнула, когда почувствовала, как он стягивает резинку с ее волос и наматывает их на кулак. Потянулась к ремню джинсов.

Она скажет все потом. Сейчас она не смогла бы произнести ни слова.

Аксель резко встал, рывком поднял ее на ноги. Заставил сделать шаг назад и ловкими движениями расстегнул пуговицы ее рабочего халата. Отбросил его в сторону. Потянулся к груди и сжал ее сквозь топ, посмотрел в глаза.

– За этим ты пришла, да? – глухо пробормотал он, прикусывая ее губу.

Она не ответила. Сознание могло обрабатывать только тактильную информацию. Ей удалось справиться с его ремнем, ему – избавить ее от топа и кружевного бюстгальтера под ним. Грин подхватил ее на руки и с бережной страстью уложил на небольшой диван. Навалился сверху, одновременно обездвиживая и выдерживая паузу. Будто он еще сомневался. Джейн протестующе выгнулась ему навстречу в попытке привлечь к себе, но он поднялся на руках и посмотрел на нее сверху вниз.

– Я люблю тебя, – сказала она невпопад.

Его глаза потемнели еще сильнее.

Черт. Сейчас встанет и уйдет. Джейн протянула руки, прикоснулась к его лицу, провела кончиками пальцев по губам. Аксель прикрыл глаза и поцеловал эти ласкающие руки. Что бы он ни хотел ей сказать, как бы ни хотел возразить, в эти мгновения он снова принадлежал ей. Но, что важнее, она – ему.

Реальность будет потом.

Час спустя

Может, к черту это письмо и головокружительную карьеру в другой стране? Может, у них только что появился шанс? Джейн с трудом подняла голову и посмотрела Грину в лицо. Детектив не спал. Он лежал на маленьком диванчике, положив длинные ноги на ее рабочее кресло. Рука согнута в локте – вместо подушки. Волосы растрепались, резинка валяется где-то на полу. Глаза прикрыты, но она знала, когда он спит, а когда размышляет, пользуясь тем, что остался в одиночестве. Его губы чуть припухли от поцелуев. На щеках и подбородке показалась мелкая светлая щетина на несколько тонов темнее, чем волосы. Она ему несказанно шла, но Аксель почему-то предпочитал гладко бриться. Он не оделся и ничуть не стеснялся своего вида. Хотя вряд ли фраза «ничуть не стеснялся» здесь уместна. Скорее, ему было все равно. Джейн видела, что его челюсть напряжена. Он думал явно не о сексе. О деле. О чем еще он мог думать?

Она заглушила стремительно поднявшуюся в груди ярость. У нее нет права его осуждать. И никогда не было. Она сама лишила себя шанса на это право. Идиотка. Аксель открыл глаза и посмотрел на нее. Неожиданно его лицо смягчилось. Он пошевелил свободной рукой, будто проверяя, функционирует ли та, и пробежался кончиками пальцев по обнаженной спине молодой женщины. Та потянулась, как кошка. Грустные мысли выветрились.

Она ждала, что он что-то скажет. Но он молчал. Просто смотрел ей в лицо, и все. В приглушенном искусственном освещении он казался существом из другого мира. Бледная кожа, длинные волосы, гибкое сильное тело, тонкие пальцы, выразительные глаза. Она могла смотреть на него бесконечно. Он обладал почти животным магнетизмом. Он единственный оказывал на нее такое влияние.

Джейн положила руку ему на грудь. Выражение лица мужчины не изменилось. Она не чувствовала ни угрозы, ни отчуждения. Но от напряжения начинала болеть голова. Она не понимала, чего ждать. Не понимала, как себя вести. Она растеряла весь запал и теперь оказалась обнажена перед ним не только телом, но и душой.

– Я должна тебе кое в чем признаться, – наконец произнесла она.

Аксель молча приподнялся на диване, воспользовавшись тем, что она отстранилась. Джейн соскочила с дивана, поправила на плечах распахнутую рубашку (единственное, что он оставил на ней из одежды), рассеянно провела рукой по взбитым в мочалку волосам и подошла к столу. Открыла ящик. Сдвинула красную папку. Достала письмо. И, не глядя на него, подала мужчине, который успел сесть на диване. Грин молча взял конверт. Посмотрел на нее с удивлением, прочитав, откуда его прислали. Но ничего не спросил. Она даже разочаровалась.

– Прочти.

Она следила за тем, как синие глаза детектива схватывают аккуратно отпечатанные строчки приглашения на работу в Куантико. В ФБР. Когда он дошел до даты, в которую Джейн должна сойти с трапа самолета, и молча запечатал конверт, в комнате стало холодно.

– Значит, – чуть хрипло то ли от волнения, то ли от других эмоций, которые доктор Абигейл разобрать не смогла, проговорил Аксель, – это было прощание?

– У нас есть месяц.

– Да. – Он отложил конверт и опустил глаза. – Так будет лучше.

8. Кейра

19 октября

Поздний вечер

Управление полицией Треверберга

Домой Кейра не поехала. Вместо этого она осталась в кабинете, ввела нужные адреса и пароли, раскрыла страничку с болталкой и вошла в чат. Привычно бежали строчки со знакомыми именами. Ее пальцы задержались над клавиатурой. Она подумала, что теперь Грин точно знает. А это значит, знает и тот мужчина-айтишник. Его имя вылетело из головы после разговора с Марком.

Клео: Привет. Рада вас всех видеть.

Крепкий орешек: О, Клео, а я думала, ты опять будешь молча сидеть и наблюдать. Ты же понимаешь, что это нервирует?

Кейра улыбнулась. Она помнила день, когда «орешек» впервые зашла на форум. В чате появилось новое имя. Кейра пила кофе, читая работу Отто Кенберга, австрийско-американского психоаналитика и доктора медицины, которая носила недвусмысленное название «Тяжелые личностные расстройства». Коллинс казалось, что она сама расщепляется на составляющие в процессе чтения этой книги, настолько та поглощала и тяжело давалась. Это вам не Фрейд и не Юнг. Современные аналитики не поддаются быстрому пониманию. Хотя отцы психоанализа тоже ему не поддаются. Отто щедро пересыпал речь терминологией, которую Кейра знала на уровне памяти, но не более того. Она подумала о том, что психоаналитические тексты так тяжело воспринимаются потому, что в них слишком много смысла на квадратный миллиметр. Слишком много… для обычного человека. Но она же не обычный человек?

Клео: Да, прости. Был сложный период.

Скалли: Прив, Кле. Переживаешь из-за Саманты?

Клео: За всех нас. Сильно. Я… – Ее пальцы замерли над клавиатурой, стоит ли так рисковать? – Немного знаю о расследовании изнутри. Вы не видели то, что видела я. Это действительно страшно.

Она представила ледяной взгляд Грина в момент, когда ему донесут, что она себя раскрыла. Отдавала ли она себе отчет в том, что делает? Кейра бросила беглый взгляд на часы. Взяла телефон и написала короткое сообщение Карлину. Ужин надо перенести, она не готова. Ответ пришел незамедлительно: «Это правильное решение». Приятно, когда тебя не осуждают.

Имхотеп: Уважаемый Инквизитор. Если ты действительно сидишь в этом чате и вычисляешь нас и охотишься за нами, умоляю: накажи этого ублюдка. И если тебе нужно, чтобы была наказана и я, я готова отдать свою жизнь, чтобы весь город узнал, что проблема серьезная. Что мы тут живые люди, которые столкнулись с тем, что нам никто не верит! Я с пятнадцати лет пыталась рассказать материо том, что он делал со мной, но ей было все равно. Он побил ее, побил меня, чтобы молчала. Теперь мне двадцать пять. И я боюсь собственной тени. Меня зовут Элионора Линас, Эли. Его – Люциус Стивен Линас, 1951 года рождения, он водитель грузового автотранспорта в «Треверберг логистик», работает на вахте. Две недели через неделю. Я хочу, чтобы мама вернулась домой, в котором больше никогда не будет Люциуса Стивена Линаса.

Скалли: Страшно, Клео? А кто ты?