Сидни Шелдон - Сорвать маску Страница 5

– Мы говорили с Чиком. Он собирался на ней жениться.

– Я знаю. Поэтому я спросил себя, какой из всего этого можно сделать вывод. Мы имеем беременную негритянку. Она идет к отцу ребенка и сообщает ему, что скоро станет мамой, и он ее убивает.

– Для этого он должен быть чокнутым.

– По-моему, все не так просто. Предположим следующее: Кэрол пришла и сказала, что хочет сохранить ребенка и не делать аборт. Хотя бы для того, чтобы шантажировать отца и заставить его жениться на ней. Допустим, он уже женат. Или он – белый. А возможно, он – знаменитый врач с обширной практикой. Если об этом становится известно, его карьера кончена. Кто, черт побери, пойдет к психоаналитику, который обрюхатил свою чернокожую секретаршу и женился на ней?

– Стивенс – врач, – заметил Анджели, – и наверняка знает десяток способов убрать ее, не вызывая подозрений.

– Может, да. А может, и нет. Если обнаружится малейшая улика и след приведет к нему, отвертеться будет нелегко. Он покупает яд – кто-то делает отметку о продаже. Он покупает нож или веревку – их тоже можно проследить до продавца. Но посмотри на этот маленький спектакль: приходит какой-то маньяк и без всякой причины убивает секретаршу, а доктор становится убитым горем работодателем, требующим у полиции найти убийцу.

– Все сказанное вами выглядит притянутым за уши.

– Я еще не закончил. Возьмем его пациента, Джона Хансена. Еще одно убийство, тем же неизвестным маньяком. Вот что я тебе скажу, Анджели. Я не верю в совпадения. А два совпадения в один день меня настораживают. Поэтому я спросил себя, нет ли связи между убийствами Джона Хансена и Кэрол Робертс, и неожиданно все стало казаться не таким уж случайным. Предположим, Кэрол вошла в кабинет и объявила доктору, что он скоро станет папашей. Она заявила, что он должен дать ей денег, жениться на ней или что-нибудь в этом роде. А в это время Джон Хансен сидел в приемной и мог все слышать. Возможно, доктор Стивенс не подозревал об этом, пока тот не улегся на кушетку и не стал угрожать ему разоблачением.

– Слишком много догадок.

– Но все сходится. Когда Хансен ушел, доктор осторожно выскользнул вслед за ним и устроил так, что тот уже ничего не мог сказать. Затем ему пришлось вернуться, чтобы избавиться от Кэрол. Он представил все так, будто это дело рук маньяка, и отправился в Коннектикут, разрешив все проблемы. А теперь он спокойно сидит и смотрит, как полиция сбивается с ног в поисках мифического психа.

– Я в это не верю, – сказал Анджели. – У вас нет доказательств.

– Что значит нет? А два трупа? Один – беременная дама, работавшая у Стивенса, другой – пациент, убитый в квартале от места его работы. Когда я попросил разрешения послушать записи бесед с Хансеном, доктор мне отказал. Почему? Кого оберегает доктор Стивенс? Я спросил, не знает ли он, кто мог взломать дверь в его кабинет и что они там искали. Тогда мы могли бы построить стройную версию: взломщики поймали Кэрол и замучили ее, пытаясь выяснить, где находится это загадочное «что». Но знаешь, этого таинственного «что» нет. Его магнитофонные ленты никому не нужны. В кабинете нет ни наркотиков, ни денег. Значит, мы должны искать какого-то маньяка. Правильно? Но я в это не верю. Я думаю, что мы должны искать доктора Джада Стивенса.

– По-моему, – медленно произнес Анджели, – вам очень хочется засадить его за решетку.

Лицо Макгрейви побагровело от ярости.

– Потому что он виновен!

– Вы собираетесь его арестовать?

– Сначала я постараюсь доказать, что я прав. Но уж если я посажу его за решетку, он там и останется. – И, повернувшись, Макгрейви вышел.

Анджели задумчиво посмотрел ему вслед. Если не принять мер, Макгрейви своего добьется и доктор окажется за решеткой. Допустить этого он не мог. «Утром, – решил детектив, – надо поговорить с капитаном Бертелли».

На следующий день все утренние газеты на первых полосах поместили сообщения о злодейском убийстве Кэрол Робертс. У Джада возникло желание позвонить пациентам и отменить прием. Спать он так и не ложился, и теперь веки, казалось, налились свинцом. Но, просмотрев список назначенных на этот день, он подумал, что трое будут выведены из душевного равновесия, а еще двое просто придут в отчаяние, узнав, что не смогут прийти к нему. С остальными, впрочем, ничего бы не случилось. В результате Джад пришел к выводу, что не стоит менять распорядок дня не только ради пациентов, но и потому, что работа наилучшим способом позволяла отвлечься от мыслей о происшедшем.

Харрисон Бурк, важного вида седовласый мужчина, выглядел как руководитель крупной компании, кем он, впрочем, и был на самом деле: вице-президент «Интернэшнл стил корпорейшн». Когда Джад впервые увидел его, он подумал: то ли тот сам создал столь стереотипный образ, то ли образ создал Бурка.

Бурк лег на кушетку. К Джаду он попал два месяца назад через доктора Петера Хадли. Стивенсу хватило десяти минут, чтобы понять, что Харрисон Бурк – шизофреник, страдающий манией преследования. Вот и сегодня Бурк даже не упомянул об убийстве, происшедшем в этом кабинете прошлым вечером, хотя о нем сообщили все газеты. Что, впрочем, являлось типичным для его состояния: он замечал лишь то, что касалось его самого.

– Вы не верили мне раньше, – начал Бурк, – но теперь у меня есть доказательства, что они охотятся за мной.

– Я думал, что мы решили объективно подходить к этому вопросу, – осторожно заметил Джад. – Помните, в прошлый раз мы пришли к выводу, что воображение может…

– Это не воображение! – воскликнул Бурк. Он сел, его кулаки сжались. – Они пытались меня убить.

– Почему бы вам не лечь и не попытаться расслабиться? – предложил Джад.

– И это все, что вы хотите мне сказать? – Бурк вскочил на ноги. – Вы даже не хотите услышать мои доказательства! – Его глаза сузились. – А что, если вы – один из них?

– Вы знаете, что я не один из них, – вздохнул Джад. – Я ваш друг. Я стараюсь вам помочь. – Он испытывал разочарование. Улучшение, которого они, казалось, достигли за последний месяц, сошло на нет. Перед ним стоял тот же нервно вздрагивающий при каждом шорохе шизофреник, который вошел к нему в кабинет два месяца назад.

В «Интернэшнл стил» Бурк начал работать курьером. За двадцать пять лет его приятная внешность и врожденная приветливость позволили ему подняться практически на самый верх административной иерархии. Его прочили в президенты компании. Потом, четыре года назад, его жена и трое детей погибли во время пожара в их летнем доме в Саузамптоне. Бурк в это время находился на Багамах вместе со своей любовницей. Трагедия потрясла его. Воспитанный как ревностный католик, он не мог избавиться от чувства вины перед своими близкими. Он стал замыкаться в себе, меньше появляться на людях. По вечерам, оставаясь дома, он вновь и вновь мысленно представлял свою жену и детей, гибнущих в пламени, в то время как он лежал в постели с любовницей. Если бы он остался с ними, то мог бы их спасти. Эта мысль превратилась в навязчивую идею. Он – чудовище. Он это знал. И Бог тоже знал. Конечно, это понимали и другие! Они ненавидели его так же, как он ненавидел себя. Люди улыбались ему и притворялись, будто испытывают к нему симпатию, а на самом деле выжидали, пока он сделает неверный шаг и попадет в ловушку. Но он оказался им не по зубам. Бурк перестал ходить в столовую, и теперь ему приносили ленч в кабинет. Он старался всех избегать.

Два года назад, когда президент компании подал в отставку, на его место пригласили человека из другой фирмы. Годом позже освободился пост первого вице-президента, и Бурка снова обошли. Ну разве это не доказательство, что против него существует заговор? Он начал следить за окружающими, а по ночам устанавливал в соседних кабинетах подслушивающие устройства. Через шесть месяцев его на этом поймали и не уволили лишь благодаря безупречному послужному списку.

Президент компании пришел к выводу, что Бурк перегружен работой, и, стараясь помочь ему, начал сужать круг его обязанностей. Но реакция оказалась обратной: Бурк решил, что от него стараются избавиться. Они боялись его, потому что он их умнее. Если бы он стал президентом компании, они остались бы без работы, потому что все они – круглые дураки. Бурк совершал ошибку за ошибкой. Когда же ему указывали на них, он негодующе отрицал свою причастность. Кто-то специально изменял его отчеты, путал цифры и статистические данные, стараясь его дискредитировать. Скоро Бурк понял, что за ним охотятся не только на работе. За ним постоянно следили на улице, его телефонные разговоры подслушивали, письма просматривали. Он практически перестал есть, потому что они могли отравить еду, и стал худеть прямо на глазах. Обеспокоенный президент компании договорился с доктором Петером Хадли и уговорил Бурка прийти к тому на прием. Поговорив с ним, Петер немедленно позвонил Джаду.

И вот теперь Харрисон Бурк, сжав кулаки, стоял перед ним.