Мэри Кларк - Дети не вернутся Страница 5

Он не заметил, что одна рукавичка зацепилась за качели и соскользнула с ручки. Он без труда поднял детей на руки и побежал к машине.

Без пяти минут десять они уже лежали под брезентовым плащом. Он двинулся задним ходом по грунтовой дороге и вырулил на мощеное шоссе за владениями Нэнси. Вдалеке показался маленький «Додж»-седан, и он ругнулся. Машина слегка сбросила скорость, пропуская его в нужный ряд, и он отвернулся.

Чертово везение. Проезжая, он искоса глянул на водителя и увидел длинный нос и заостренный подбородок под бесформенной шляпой. Водитель «Доджа», кажется, даже головы не повернул.

На миг он показался ему знакомым: наверное, кто-то с Кейпа. Правда, мужчина вряд ли обратил внимание, что универсал, ради которого пришлось сбавить скорость, почему-то выехал с узкой грунтовой дорожки Элдриджей. Люди обычно такие невнимательные. Через несколько минут этот человек, наверное, даже не вспомнит о том, что притормозил, чтобы пропустить другой автомобиль.

Он следил за «Доджем» в зеркале заднего вида, пока тот не исчез вдали. Удовлетворенно хмыкнув, он повернул зеркало так, чтобы оно отражало брезентовый плащ сзади. Обыкновенный плащ, наброшенный на рыболовное снаряжение. Успокоившись, он вернул зеркало в первоначальное положение и больше в него не смотрел. А если бы посмотрел, то увидел бы, что машина, за которой он только что следил, притормозила и дала задний ход.

В десять часов четыре минуты он вошел в магазин Уиггинса и, пробормотав приветствие, достал из холодильника кварту молока.

5

Нэнси спустилась с крутой лестницы, стараясь не уронить охапку полотенец, простыней, пижам и нижнего белья. Сама не зная почему, она вдруг решила постирать вещи и вывесить сушиться на свежем воздухе, пока не разыгрался шторм. Зима стоит у двора, срывая последние мертвые листья с деревьев. Грунтовая дорога уже затвердела, как бетон, а залив стал дымчатым, серо-синим.

Собирался шторм, но солнце еще слабо светило — надо этим воспользоваться. Нэнси любила свежий запах простыней, высушенных на воздухе, любила натягивать их на лицо, засыпая. Они впитывали легкий аромат клюквы и сосны и солоноватый запах моря — как отличается этот запах от грубой, резкой вони сырого тюремного белья. Она отогнала эту мысль.

Спустившись, Нэнси повернулась было к черному ходу, потом остановилась. Глупости. С детьми все нормально. Они гуляют всего пятнадцать минут, и эту безумную тревогу — ее извечную злую спутницу — надо перебороть. Мисси все чувствует и уже начинает сопротивляться излишней опеке. Она включит стиральную машину, а затем позовет их в дом. Пока дети будут смотреть детскую передачу по телевизору, которая начинается в половине одиннадцатого, Нэнси выпьет вторую чашку кофе и заглянет в еженедельные «Новости Кейп-Кода». Поскольку сезон уже закончился, на продажу могут выставить несколько хорошеньких антикварных вещиц, и вовсе не по туристским ценам. Нэнси хотела прикупить старомодный диванчик в гостиную — с высокой спинкой. Такие диванчики в восемнадцатом веке еще называли «скамья-сундук».

В подсобке, примыкавшей к кухне, где стояла стиральная машина, она разобрала белье, загрузила простыни и полотенца в барабан, насыпала порошка и отбеливателя, нажала кнопку. Цикл начался.

Вот теперь пора звать детей. Но у парадной двери Нэнси передумала. Только что принесли газету — разносчик как раз исчезал за поворотом. Она подняла ее и, поежившись от порывистого ветра, поспешила в кухню. Она включила конфорку под еще теплым кофейником и, сгорая от нетерпения, быстро пролистала до второй секции, где была ее любимая рубрика.

Ее глаза впились в кричащий заголовок и фотографии — все фотографии: и ее, и Карла, и Роба Леглера, ее с Питером и Лизой… Они всегда так доверчиво жались к ней. В ушах загудело, она ясно вспомнила момент, когда сделали этот снимок. Их фотографировал Карл.

«Не обращайте на меня внимания, — сказал он. — Представьте, что меня здесь нет». Но дети знали, что он здесь, и прижались к ней, а она смотрела на них сверху вниз. Ее руки лежали на их шелковистых темных головках.

— Нет… нет… нет… нет!..

Ее тело выгнулось от боли. Она протянула трясущуюся руку, задела кофейник, опрокинула, механически поставила на место, не обращая внимания на жгучие брызги.

Нужно сжечь газету. Майкл и Мисси не должны ее увидеть. Вот решение. Она сожжет газету, чтобы никто ее не прочел. Нэнси бросилась к камину в столовой.

Камин… он больше не веселый, не теплый, не уютный. Потому что нет ей пристанища… и никогда не будет. Она скомкала газету и дрожащей рукой взяла коробок спичек с каминной полки. Облачко дыма, язычок пламени — и газета вспыхнула. Нэнси засунула ее между поленьев.

Все на Кейпе читают эту газету. Они ее узнают… все ее узнают. На этой фотографии ее ни с кем не спутаешь. Она даже не помнит, видел ли ее кто-нибудь после того, как она отрезала и перекрасила волосы. Газета уже ярко горела. Нэнси смотрела, как пылает, обугливается и морщится фотография с Питером и Лизой. Оба они мертвы, и лучше бы ей быть с ними. Ей негде спрятаться… или забыть. Рэй позаботится о Майкле и Мисси. Завтра в детсаду дети будут смотреть на Майкла, шептаться, тыкать в него пальцами.

Дети. Она должна спасти детей. Нет, забрать детей. Вот что. Они простудятся.

Шатаясь, Нэнси побрела к черному ходу и открыла дверь.

— Питер, Лиза! — позвала она. Нет, нет! Майкл и Мисси — вот ее дети. — Майкл, Мисси! Идите сюда. Сейчас же в дом! — ее крик сорвался на визг. Где же они? Она выскочила во двор за домом, не замечая холода, кусавшего сквозь легкий свитер.

Качели. Они, должно быть, слезли с качелей. Наверное, пошли в лес.

— Майкл, Мисси! Майкл! Мисси! Не прячьтесь! Идите сюда немедленно!

Качели еще двигались — их качал ветер. А потом она увидела варежку. Варежку Мисси, застрявшую в металлических звеньях цепи.

Вдалеке раздался какой-то звук. Что это за звук? Там дети.

Озеро! Они, должно быть, у озера. Им не разрешается ходить туда, но они могли и пойти. Их найдут. Как и других. В воде. С мокрыми, распухшими, застывшими личиками.

Она схватила рукавичку Мисси — рукавичку с улыбающейся рожицей — и, не разбирая дороги, кинулась к озеру через лес, снова и снова выкрикивая их имена. Вот и песчаный берег.

Там под водой что-то блестело. Неужели что-то красное… вторая варежка… ручка Мисси? Нэнси вбежала в ледяную воду по плечи и наклонилась. Там ничего не было. Обезумев, Нэнси сцепила пальцы, провела руками в воде. Опять ничего — только ужасный холод, от которого все коченело. Она посмотрела вниз, стараясь разглядеть дно, наклонилась и упала. Ледяная вода хлынула в ноздри и рот, обожгла лицо и шею.

Каким-то чудом она поднялась и выбралась на берег прежде, чем мокрая одежда снова потянула ее вниз. Она упала на покрытый коркой льда песок. В ушах гудело. Сквозь туман перед глазами она взглянула на лес и вдруг увидела его — его лицо… Чье лицо?

Пелена окончательно заволокла глаза. Звуки стихли: скорбные крики морских чаек… плеск воды… Тишина.

Там ее и нашли Рэй и Дороти. Нэнси лежала на песке: ее била дрожь, волосы слиплись, одежда облепила тело, бессмысленный, непонимающий взгляд устремился в одну точку, покрасневшие волдыри вскочили на руке, прижимавшей к щеке маленькую красную варежку.

6

Джонатан старательно вымыл и сполоснул тарелку после завтрака, выскреб сковородку от омлета и подмел пол на кухне. Эмили была аккуратной по природе, ей ничего не стоило поддерживать порядок, и за долгие годы их совместной жизни он научился ценить комфорт опрятности. Он всегда вешал одежду в шкаф, клал грязные вещи в корзину для белья и убирался на кухне сразу после еды. Он даже зорко подмечал мелочи, которые пропускала его уборщица, и по средам после ее ухода доделывал всяческие пустяки: мыл жестяные коробки и безделушки, полировал мебель, которая оставалась матовой от воска.

В Нью-Йорке они с Эмили жили на Саттон-Плейс, на юго-восточном углу 55-й улицы. Их дом тянулся от магистрали ФДР до края Ист-Ривер. Иногда они сидели на своем балконе на семнадцатом этаже, смотрели на огни мостов и говорили о том времени, когда выйдут на пенсию, поселятся на Кейпе и будут любоваться озером Маушоп.

— Но тогда у тебя не будет Берты, — поддразнивал он ее.

— К тому времени, как мы переедем, Берте будет пора на пенсию. Своим новым помощником я возьму тебя. Нам понадобится лишь уборщица раз в неделю. А ты как? Разве ты не будешь скучать по машине, которая забирает тебя у подъезда в любое время, когда пожелаешь?

Джонатан ответил, что решил купить велосипед.

— Я бы катался на нем и сейчас, — признался он Эмили, — но, боюсь, некоторые наши клиенты могут огорчиться, если поползут слухи, будто я приезжаю на работу на велосипеде.

— А еще ты должен непременно попробовать себя в литературе, — подсказала Эмили. — Иногда мне хочется, чтобы ты просто рискнул и сделал это уже давным-давно.