Вильям Кобб - Клуб Мертвых Страница 50

— Я уже вам сказал, что мы не держим пари на деньги, — сказал Левый, — но можно держать на что-нибудь другое.

— На что?

— На две бутылки доброго вина!

— Идет!

Бискар протянул руку братьям.

— Хорошо. Ну, теперь смотрите, вы, парижане!

Бискар подошел к столу. С первого взгляда трудно было определить, сколько он мог весить вместе с лежащими на нем гирями.

— Попробуйте-ка поднять это, — сказал Бискар.

— Для чего?

— Чтобы я сообразил, сколько это весит.

Правый схватился за край стола и приподнял его дюймов на пять от пола.

— Боже мой! Это, кажется, тяжеленько, — заметил Бискар.

— Вы еще можете отказаться, — сказал Правый.

— Да! Отказаться… чтобы сказали, будто деревенские парни никуда не годятся?

— Как хотите.

Тогда Бискар засучил рукава рубашки и обнажил руки, на которых заиграли стальные мускулы. Его руки, хотя и небольшие, имели ту особенность, что большой палец был почти равен указательному. Эта особенность, присущая одному из величайших преступников нашего времени, дает рукам исключительную силу и позволяет производить действия, которые кажутся почти невероятными. Бискар схватил стол за край и наклонился. Одно мгновение он простоял неподвижно, потом стол медленно поднялся, будто его тащили лебедкой. Раздались восторженные крики. Такая сила казалась почти сверхъестественной. Сами братья не могли удержаться от изумленных восклицаний. Продержав таким образом стол несколько секунд, Бискар опустил его, но не сразу, а довольно медленно. Затем он обернулся к братьям.

— Ну, что? — спросил он насмешливо.

— Мы проиграли, — сказал Левый, — даю слово, мы не ожидали этого!

— Вы не можете повторить такое?

— Конечно, нет!

— Но, по крайней мере, вы сдержите слово?

— Само собой разумеется!

— И разопьем две бутылки хорошего вина?

— Когда вам будет угодно.

— В таком случае — сейчас! Я ведь тороплюсь. Завтра я еду в деревню!

— К вашим услугам!

Что касается братьев, то они были рады поскорее закончить представление, так как их слава сильно пошатнулась в глазах зрителей, и в зале можно было услышать не одно насмешливое замечание.

— Вы на меня сердитесь? — сказал мнимый крестьянин.

— Это почему?

— Потому что я выиграл у вас пари.

— Это ваше право.

— Пойдемте со мной, чтобы доказать, что вы не сердитесь!

Закрыв балаган, братья вышли в сопровождении Бискара. Будучи озабочены своим поражением, они ни на минуту не сомневались в подлинности крестьянского Геркулеса.

— Куда мы идем? — спросил Бискар.

— К первому же продавцу вина.

— О! К первому попавшемуся, чтобы выпить какую-нибудь дрянь…

— Если вы знаете хорошего…

— Да, я знаю… и недалеко… на улице Винцента…

Дождь лил как из ведра и было бы благоразумнее не ходить Так далеко, но так как крестьянин не жаловался на это, то братьям было неудобно отказаться. Все трое прошли заставу.

Вдруг Правый остановился.

— За нами идут! — сказал он.

Левый вздрогнул. Одна и та же мысль мелькнула в головах обоих братьев. Но было уже поздно. Бискар кинулся на Левого и сдавил его в своих сильных руках. Правого опрокинули бросившиеся на него три человека.

— Они наши, — сказал Бискар. — Ах! Голубчики, туда же, собрались хитрит… Это вам дорого обойдется!

В одно мгновение Левый был связан, и Бискар уже готовился заткнуть ему рот, но тот успел свистнуть особенным образом.

— Молчи, ты, змея! — закричал Бискар.

Он ударил Левого кулаком по лбу, еще не зная, что значит этот свист. Этот условный знак уже давно был оговорен братьями. Было решено, что в случае нападения они будут бороться до тех пор, пока хоть один сохранит надежду победить, но если они почувствуют себя побежденными, тот из них, кто первый поймет бесполезность сопротивления, должен этим свистом дать знать другому, чтобы он пытался бежать и не мешался в драку, даже в надежде освободить брата.

Они не хотели подвергаться риску одновременно потерять свободу. Пока один был на свободе, у другого оставался шанс. Правый свистнул и сейчас же прекратил сопротивление, чтобы в нужный момент воспользоваться удобной минутой и бежать.

— Вы держите второго? — крикнул Бискар.

— Он даже не шевелится, — ответил Трюар, один из противников Правого.

Бискар уже связал Левого.

— Я покончу с ним, — сказал он.

Но в это мгновение Правый уже был на ногах. Сильным ударом он сшиб одного противника и бросился в сторону от дороги. Здесь он еще колебался, не вернуться ли на помощь брату?

Но его колебание было непродолжительным. Убийцы бросились за ним.

— Ловите! — кричал Бискар.

Послышался щелчок курка, и над головой Правого просвистела пуля. На этот раз Бискар промахнулся.

— Проклятие!

Но Правый уже исчез. Бискар, вне себя от ярости, вернулся к Левому, лежавшему по-прежнему неподвижно.

— По крайней мере, этот не уйдет, — прошептал он.

Остальное известно.

Левый был во власти Бискара. Несчастный лежал на полу в лаборатории Блазиаса. Он не потерял хладнокровия, но понимал, что попал в руки беспощадного врага… Что с ним будет? Кто был этот человек? Зачем принесли его в это ужасное место?

Бискар запер дверь в лабораторию, потом наклонился над связанным.

— Слушай, — сказал он своим резким голосом, — для твоей же пользы я советую тебе не пропустить ни одного моего слова! Твоя жизнь в моих руках, и в случае сопротивления я убью тебя, как собаку… Будешь отвечать на мои вопросы?… Я развяжу тебе рот, но в то же время приставлю тебе ко лбу пистолет… При малейшем крике я размозжу тебе голову!

Держа в одной руке оружие, Бискар другой рукой поднес фонарь к лицу пленника.

— Можешь отвечать глазами. Ты меня понимаешь?

— Да, — сказал взгляд Левого.

— Согласен отвечать?

— Да.

— Хорошо.

Левый почувствовал на лбу холодное дуло пистолета, Бискар вынул кляп из его рта.

Несчастный вздохнул с облегчением, но не сказал ни слова.

— Два дня тому назад, — произнес Бискар, — в ваш балаган вошли двое и с той минуты они исчезли…

— Это правда, — сказал Левый.

— Они были убиты?

— Нет!

— Значит, похищены.

— Да.

— Зачем?

Левый молчал.

— Не забывай, что я тебе сказал: говори или я тебя убью!

— Убивайте.

— В самом деле? Мы разыгрываем спартанца?

— Нет.

— Ты действовал по чьему-либо приказанию?

— Да.

— Ты, значит, член какого-нибудь тайного общества?

— Я враг бандитов и убийц.

— Хорошо, — сказал, смеясь, Бискар, — и, кажется, ты делаешь мне честь, считая меня одним из своих противников! Но не в этом дело: я хочу, слышишь, я хочу знать, по чьей воле ты действуешь!

— Спустите курок, — отвечал Левый, — так как, клянусь, что я не скажу ни слова!

Ярость овладела Бискаром. Возможно, он уже хотел действительно убить Левого, как вдруг ему пришла в голову одна мысль.

— Итак, ты не будешь говорить?

— Нет.

— Даже если я стану пытать тебя?

— Разве я попал к палачу?

— Ты попал в руки человека, который хочет знать твою тайну!

— Что же, мучьте меня, я не скажу ничего! Поверьте, лучше покончить сразу.

Бискар засмеялся.

— Нет еще, — сказал он, — и прежде всего я опять заткну тебе рот! А теперь, я предупреждаю тебя, что, несмотря на твою храбрость и волю, ты будешь говорить! Всякое сопротивление бесполезно, и, чтобы доказать это, я скажу тебе, что двое из ваших уже в моих руках. Не знаешь ли ты маркиза Соммервиля и сэра Лионеля Сторригэна?

Глухой стон вырвался из груди несчастного, в то время как на лбу у него выступил холодный пот. Итак, часть тайны уже в руках этого негодяя!… Это было ужасное открытие!…

— Это, кажется, начинает трогать тебя, мой милый, — продолжал Бискар. — Ну!… Решайся!

Левый с презрением взглянул на Бискара. Тот понял, что пленник будет молчать.

— Как хочешь. Повторяю тебе, что, несмотря ни на что, ты будешь говорить!

Действительно, в руках Бискара было средство, так эффективно развязавшее язык Сильвереаля.

Не теряя ни минуты, он надел стеклянную маску и поставил на огонь маленькую реторту, из которой вскоре начал подниматься беловатый пар. Действие его не заставило себя ждать. Левый почувствовал влияние наркотика. Глаза его закрылись. Он заснул. Тогда Бискар поспешно развязал ему рот.

— Как называется общество, к которому ты принадлежишь?

— «Клуб Мертвых».

Вдруг Бискар вспомнил о том, что Бридуан сообщал Дьюлуфе.

— Не собираются ли они в доме на Елисейских полях?

— Поблизости от аллеи Вдов…

— Принадлежат ли к нему Сторригэн и Соммервиль?