Александр Ольбик - Президент Страница 51

Водитель истуканисто вел машину и создавалось впечатление, что происходящее его ничуть не тревожит. Впрочем, как профессионал, он понимал, что не его дело бороться с внешними обстоятельствами, для этого есть машины эскорта, а его дело крутить баранку. И — вперед. Во что бы то ни стало, только вперед, пока просматривается дорога, пока бьется сердце и под днищем вертятся колеса. А между тем, Путин, потерявший надежду самому разобраться в случившемся, отпал к спинке сиденья и тихо сказал: «Ничего, прорвемся…»

Он слышал по динамику переговоры между охранниками. Голос Одинца изменился до неузнаваемости: «Леша, черт побери, этот красный гад у нас на бампере!» «Вижу, — голос у водителя тоже почти неузнаваем. Язык спутала клейкая слюна. — Сейчас увидите, как я этого выползня подрежу под брюхо…» И Одинец и второй охранник Павел Фоменко, и сидящий на первом сиденье фельдъегерь, поняли, что, возможно, жить им осталось совсем немного. Но страха не было. Его вообще не было в салоне. Возможно, потом, ужаленные ужасом, их сердца будут исходить аритмией, а пока они стучали в ровном, хоть и в бешеном темпе.

Водитель боковым зрением и обострившемся слухом улавливал наседающий «Феррари» и чувствовал исходящую от него опасность. «Леша, не дай зевака, — умоляюще попросил Одинец. — Он же нас обходит». «Это ему так кажется», — Зимарев передернул передачу, перекрестился и со словами «господи помилуй» , резко крутанул руль влево. Он расчетливо ставил себя под удар, и напружинился, свивая свои мускулы и нервы в один непрошибаемый узел. Его «мерседес» , как чертик из коробочки, выскочил на левую полосу и как раз в той точке, куда через секунду сунулся капот «Феррари».

Путин по радио слышал как бронированный бок «мерседеса» поцеловался с «неизвестным объектом» , ибо в салоне президентской машины раздался железный грохот и сквозь него чьи-то неузнаваемые слова «ты этого хотел, мурло, получи…» А через несколько мгновений президентский броневик подняло над дорогой и, словно ветром осиновый лист, протянуло по воздуху метров тридцать и снова опустило на асфальт. Два офицера связи, отвечающих за ядерный чемоданчик, сидящие на средних сиденьях, от толчка взлетели к самому потолку салона, но, поддерживая друг друга, благополучно приземлились на сиденья. Охранники снова прикрыли собой Путина, и потому встряска машины прошло для него почти без последствий. Если не считать того, что кобура с пистолетом справа сидящего охранника сильно сдавила ему ребра…

Взрыв на дороге не стал причиной остановки президентского кортежа: все четыре машины, прибавив скорость, уходили на юго-запад Москвы, в сторону Барвихи. «Мерседес» сопровождения, имея мощную броневую защиту, взрывной волной отбросило на другую сторону шоссе, где он дважды перевернулся, протащился метров пятнадцать по асфальту, разбрасывая в стороны искры, и медленно скатился в кювет. Пострадал охранник: при кувыркании гранатомет прицельной рамкой угодил ему в голову и на какое-то время лишил сознания.

Одинец помог вылезти из машины Зимареву, который никак не мог выпутаться из страховочного ремня. Водитель скрипел зубами, все лицо у него было иссечено осколками стекла. Когда он выбрался из салона, стал смотреть на ту часть дороги, которая буквально была усеяна красными жестянками. Двигатель «феррари» отбросило далеко в кусты, а задняя дверца вместе с сиденьем, болталась на макушке сосны, росшей в метрах пятидесяти от дороги…

— Так тебе, паразиту, и надо, — Зимарев опустился рядом с «мерседесом» и прижался к нему щекой. Погладил ладонью его полированный черный бок. Он вел себя с ним, как с живым существом. — Спасибо тебе, старик, ты отлично поработал…

…А президент между тем уже выходил из своей машины, которая подкатила к крыльцу резиденции Барвихи. Именно на этом крыльце, восемь месяцев назад, он прощался с Ельциным, только что передавшим ему бразды правления. А сейчас крыльцо было заполнено людьми, теми, кто работал в резиденции, и кто слышал совсем близкий взрыв. Ельцин, в светлых брюках, в клетчатой сорочке, поверх которой была надета вязаная безрукавка, тоже был на крыльце — он тоже слышал взрыв и тоже был встревожен.

Когда Путин вслед за телохранителем вышел из машины, Ельцин начал спускаться со ступенек крыльца. Он развел руки в сторону и, заграбастав подошедшего Путина, прижал к себе.

— Во, Владимир Владимирович, теперь поймешь, что работа президента не сахар… Как, ничего, живой? Ну и хорошо, пойдем в дом, жахнем коньячку и все встанет на свои рельсы.

— Да все нормально, Борис Николаевич, — Путин поправил галстук, огладил полы пиджака. — Какой-то сумасшедший пытался переехать дорогу, но его вовремя остановили.

Одна из машин президентского эскорта развернулась и выехала в открывшиеся ворота. Она отправилась на место инцидента, куда уже спешили спецслужбы, сотрудники ГИБДД, и эвакуатор, который должен был оттранспортировать пострадавший «мерседес» в ГОН — гараж особого назначения. А через сорок минут в ворота резиденции Барвиха въехал резервный автомобиль охраны, такой же черный бронированный «мерседес» , за рулем которого сидел совсем другой водитель. Да и телохранители были другие…

…Президенты прошли в южную часть резиденции, в большую светлую гостиную, из окон которой открывался великолепный вид на широкую липовую аллею, вдоль которой выстроилась целая галерея статуй.

Устроились за небольшим низким столом, уже сервированном. Впрочем, Путину было не до этого. Когда первые эмоции улеглись, он почувствовал жуткую опустошенность. Все казалось каким-то никчемным и даже то, что привело его сюда… Однако старый Ельцин был прав: после рюмки водки, которую Путин предпочел коньяку, в теле потеплело. Оттаял ледок и в той части груди, где, говорят, обитает душа человека.

— Ну вот, понимаешь, жизнь такая, — Ельцин налил себе полный фужер минеральной воды. — Забудь, Владимир Владимирович, выбрось этот мусор из головы. Все уже далеко позади, в вечности… Лучше расскажи, как тебя угораздило поссориться с журналистами?

Путин хотел быть приветливым и открытым, но что-то мешало ему быть таким. Да и вопрос для него оказался болезненным…

— Потому что обнаглели… Они, словно пираньи, не успеешь шагу ступить, как полноги уже нет… — однако он хотел сказать совершенно другое… Что, мол, это вы, Борис Николаевич, их распустили, сняли со всех намордники и теперь они стали свирепыми сторожевыми псами чужих интересов. А я отвечаю за государство.

— Перестань, не все так страшно, как тебе кажется.

— Не скажите… Смехом и сатирой можно изничтожить любое начинание, раздавить любого человека, какой бы пост он ни занимал. Одни «куклы» чего стоят, а ведь эту программу смотрят миллионы людей. После нее, кто мне поверит, кто всерьез воспримет все мои шаги по укреплению власти? Все запачкано, заплевано, запутано до предела. Сегодняшний взрыв для меня менее болезнен, чем бывают отдельные телепередачи или публикации…

— А ты тоже смейся. Вот, допустим, в каком-нибудь интервью возьми и скажи, что, мол, «куклы» или «Итого» — твои самые любимые передачи. Потому что они настолько беззубые и подхалимские, что под них лучше засыпаешь, чем с каким-нибудь снотворным… Ведь по сути дела так оно и есть: ругая тебя и правительство, эти сукины дети кому-то потрафляют, кого-то бьют по голенищу, лижут задницу… У них, безусловно, есть хозяин, заказчик, который им щедро платит… Но тебе надо ясно дать им понять, что тебе это фуфло… этот скулеж в столь слабой юморной форме, извини за выражение, до лампочки… Им надо тебя вывести из себя и, должен заметить, что это им порой удается… Но запомни только одно: мертвую собаку не пинают. А раз нервничают, распускают языки, значит, принимают тебя за серьезного мужика. Боятся, черти полосатые… Но не будем больше об этом. Я думаю, ты приехал ко мне не за тем, чтобы я учил тебя жизни.

— Нет, и для этого тоже, — Путин улыбнулся и впервые за время пребывания в Барвихе это получилось у него от души. — Но что меня, Борис Николаевич, беспокоит: ведь никто не знал, что я к вам направляюсь…

— Это верно, — Ельцин мгновенно преобразился. Шутливые нотки в голосе испарились, лицо сделалось насупленным. — Ты хочешь сказать, что это готовилось для меня? В газетах ведь была информация, что я завтра собираюсь принять участие в заседании Сахаровского фонда «Мемориал»…

— Нет, Борис Николаевич, этот подарок готовился для меня. И будьте уверены, для такого утверждения я имею все основания. — Путин хотел было рассказать о предупреждении Патрушева о готовящихся покушениях, но в это время вошел помощник Ельцина и обратился к Путину: «Вас просят к телефону из Федеральной службы охраны» , — и помощник протянул президенту трубку. Разговор был короткий, с набором односложных фраз. Когда кончил говорить в трубку, сказал: — К счастью, все мои люди почти не пострадали. Удар взял на себя замыкающий автомобиль, в котором старший майор Одинец. Рисковал собой, но пошел на это… Молодец…