Вольфганг Хольбайн - Немезида: От полуночи до часа кошмаров Страница 51

Стефан согласно кивнул.

— И эта стена не самая сложная. Многие тренировочные стены гораздо сложнее, — добавил он.

Возможно, он прав, подумал я. Я не слишком понимал в скалолазании, но даже от моего неосведомленного взгляда не ускользнуло, в каком состоянии находится стена. Между выветрившимися камнями зияли трещины и щели, по которым, возможно, даже я мог бы карабкаться вниз. И, тем не менее, я сказал:

— Тренировочные стены в большинстве своем не скользкие от сырости. Кроме того, я вовсе не уверен, что эти дряхлые опоры выдержат твой вес.

— Слушай, не обращай внимания, — сказала Юдифь. — Похоже, ему здесь все кажутся слишком толстыми.

Все-таки Стефан был достаточно деликатным, чтобы, наконец, опустить фонарь, отвечая:

— Это не проблема, — сказал он, отмахиваясь рукой. — Да, по песчанику довольно неприятно карабкаться, но не опасно, если быть осторожным. Будь стена сухой, я бы не дал ей и трех плюс. По такой стене и ты бы слез.

— Это оскорбление или попытка сделать комплимент? — спросил я.

Стефан ухмыльнулся, но был достаточно умен, чтобы ничего не ответить, он лишь оглянулся через плечо и посмотрел вниз.

— Вот что меня беспокоит гораздо больше, чем стена, так это скала внизу, — сказал он. — Гора почти отвесная. Один неверный шаг, и…

— Может быть, все-таки не стоит? — сказала Юдифь. — Никому не понравится, если еще и с тобой что-нибудь случится.

— Кроме Эда, — со смехом сказал Стефан. — Не беспокойся. Я буду аккуратен. В конце концов, мне жить не надоело. Как только я окажусь внизу, я постучусь в первую попавшуюся дверь и вызову нам на выручку людей и полицию.

Он опустил луч лампы в пол и передал ее мне.

— Посвети мне, когда я буду спускаться. Только постарайся не ослепить меня. А то свет очень яркий.

— Вот как? — язвительно спросил я.

По небу прокатился единичный раскат грома, довольно тихий и вдалеке, однако я испуганно замер, и не только я. Юдифь явно делала над собой усилие, чтобы сдержаться, несколько мгновений по ее взгляду было видно, что она находится на грани паники. Однако она вскоре овладела собой и отделалась лишь нервозной улыбкой.

— Ну что ж, вперед, — сказал Стефан. Размашистым движением он взобрался на стену, повернулся и спустил ноги с другой стороны. Мне было слышно, как его ноги зашуршали по мокрому камню, и хотя он все еще уверенно ухмылялся, на его лице возникло выражение высочайшего напряжения и концентрации.

— Посвети мне, — приказал он.

Я послушно подошел к ближайшему промежутку между зубьями стены, наклонился и направил свет фонаря так, чтобы его луч освещал стену под ним, не ослепляя его. Стефан ловко ощупывал кончиками пальцев и ступнями каждую щель и трещину в обветшалой каменной кладке. То тут, то там из швов сыпался сухой строительный раствор, а под его руками обламывались кусочки песчаника и бесшумно исчезали в глубине, когда он начал спускаться осторожными и вместе с тем опытными движениями. Постепенно мое беспокойство улеглось. Стефан действовал весьма осторожно, однако нужно было бы быть совершенно слепым, чтобы не признать в нем опытного скалолаза.

— Посвети немного глубже, — попросил он.

Я повиновался. Как будто бы для того, чтобы придать его приказу особую внушительность, по небу прокатился второй, на этот раз гораздо более громкий раскат грома, и почти в эту же секунду в мой затылок ударилась ледяная капля дождя. Я удержался, чтобы не выругаться, и постарался уговорить себя, что на этой единственной капле все и кончится, и гроза только немного попугает нас, в конце концов, после всего случившегося с нами мы заслуживали хоть небольшой поблажки судьбы. Но, должно быть, все-таки не заслужили, потому что сразу за этим последовали вторая, третья капля, а когда, наконец, по-настоящему пошел дождь, Стефан был на расстоянии всего двух метров от верхушки стены. Это был еще не ливень, но достаточно серьезный дождь. Через несколько секунд стена намокла, а луч прожектора превратился в треугольный клин из серебряных нитей.

— Лучше возвращайся! — крикнула Юдифь. — Это слишком опасно!

Пожалуй, возвращаться еще опаснее, подумал я. Стефан тоже не ответил, но, возможно потому, что он просто не расслышал ее слов. Шум дождя был не слишком силен, такой мягкий шорох, который, казалось, исходит сразу отовсюду, но достаточно интенсивный, чтобы заглушать все остальные звуки. Стефан наклонил голову вниз, чтобы дождь не бил его по лицу, и начал карабкаться заметно медленнее, очевидно, для того, чтобы избежать напрасного риска. Он добросовестно проверял каждую новую опору на прочность, прежде чем перенести на нее вес своего тела. Временами он застывал на несколько секунд на одном месте, ощупывая пальцами рук или ступнями выступы или щели, пока не убеждался, что они вполне могут выдержать его вес, и один раз он даже поднялся на полметра вверх, чтобы затем начать спускаться левее.

Разумеется, такая осторожность была ни в коей мере не преувеличенной. От стены то и дело отламывались маленькие камушки или небольшими ручейками осыпались пыль и рассохшийся цемент, а дождь делал все, чтобы превратить эту стену в нечто, что, по моей собственной оценке, было уже далеко не пять плюс, а все пятьдесят. Но он упорно карабкался дальше вниз. Медленными, но уверенными движениями человека, который знает, что делает.

Когда он миновал уже половину стены, я угловым зрением заметил какую-то тень. Я так испуганно вздрогнул, что луч прожектора вильнул, и я направил его на небо надо мной. Все, что я увидел, были низко висящие, почти черные облака, из которых лило как из ведра. Должно быть, это опять расшалились мои нервы.

— Что со светом? — донесся из глубины голос Стефана. И хотя он находился всего в пяти метрах от меня, казалось, что между нами километр. — Франк!

Я поспешил направить луч фонаря на место, проклиная свою нервозность. Стефан сердито тряс головой, но, ничего не говоря, продолжал двигаться дальше.

— Думаю, у него получится, — сказала Юдифь. Она отошла от своего места у ближайшего ко мне просвета в стене и подошла вплотную ко мне. Я лишь тупо кивнул. Тем временем Стефан уже преодолел больше половины стены. Я немного изменил наклон прожектора, чтобы он осветил больший участок стены внизу, и тут вдруг заметил нечто, что уже видел раньше, но теперь это испугало меня по-настоящему. Всего в трех или четырех метрах вниз от Стефана стена переходила в выступ горы, который был абсолютно отвесным.

— Нужно было бы все же принести трос, — пробормотал я.

— Какой трос? — спросила Юдифь. Раздался третий, еще более громкий раскат грома, и мне показалось, что я увидел какую-то тень, которая быстро и бесшумно скользнула над нами. В этот раз я сдержался, и фонарь лишь чуть дрогнул в моей руке и вернулся на свое место. Стефан бросил на нас короткий недовольный взгляд, но, к моему облегчению, воздержался от комментариев, и снова сосредоточился на спуске.

— Какой трос? — повторила Юдифь.

— У Карла в машине есть буксировочный трос, — неохотно промолвил я.

— И вы не принесли его? — пробормотала Юдифь. — Мужчины! Что, гордость не позволила?

Я бросил на нее короткий, сердитый взгляд.

— Не позволил здравый смысл, — ответил я, довольный, что такой ответ пришел мне в голову в последний момент. — Ты что, где-нибудь видела двадцатиметровый буксировочный трос?

Юдифь ничего не ответила, но ее молчание было такого рода, что мне не захотелось развивать эту тему.

Прогремел еще один раскат грома, сразу за ним последовал второй, и мы с Юдифью испуганно посмотрели наверх. У меня снова было ощущение, что я увидел проскользнувшую над нами тень, но на этот раз это уже не было всего лишь моим видением, так как Юдифь тоже испуганно вздрогнула и через одну или две секунды на ее лице появилось выражение сильной паники. Она быстро овладела собой, но не настолько, чтобы от меня ускользнул быстрый, нервозный взгляд, который она бросила на массивную башню без дверей на другой стороне двора. Я снова наклонился и посмотрел вниз на Стефана.

Не обращая внимания на сильный ливень и быстро приближающуюся к нам грозу, Стефан преодолел большую часть стены. Я повернул лампу на несколько секунд в сторону, чтобы осветить скалу под ним. Она действительно обрывалась почти отвесно, как и построенная стена — во всяком случае, тот отрезок, который осветил фонарь — и, когда бледный луч фонаря скользнул по спутанным узловатым корням и сухому, жесткому кустарнику, выступавшим из отвесной скалы, я почувствовал короткий ледяной озноб. Должно быть, это опять была моя хлещущая через край фантазия, но в этот момент мне показалось, что это вовсе не кустарник, а жадно выставленные когтистые лапы, которые ждут только того, чтобы их добровольная жертва подобралась ближе.

— Ну что там опять со светом? — голос Стефана вернул меня к реальности.