Марк Олден - Власть Страница 52

Оменс бросил вилку на стол и ухмыльнулся.

– Никто не сравнится с твоим отцом в умении налаживать контакты. Никто. Поэтому он и стал великим копом. Он знает всех.

Тодд сказал:

– Вы так и не догадались, кто мог сообщить вам, где искать моего отца?

Оменс покачал головой.

– Два дня назад мне позвонила женщина, не назвавшая своего имени. Знаю только, что она была филиппинка. Сказала – и бросила трубку. Но я думаю, ей суфлировали. Кто-то стоял рядом и подсказывал, что ей говорить. И мне кажется, этот кто-то был полицейский.

Бенджи сказал:

– Почему вы так думаете?

– Для того, чтобы знать, что происходит с Фрэнком, нужно было находиться возле него. А это значит быть полицейским. Эта женщина лепетала что-то о том, что в шесть ноль-ноль утра его собираются перевезти в другое место и что его задержали, не предъявив обвинения. Так выражаться мог только полицейский.

Оменс посмотрел на Тодда.

– Он тебе рассказывал о какой-нибудь знакомой женщине в Маниле? О женщине, связанной с полицией, секретарше, например?

– Нет, не говорил.

– Я так и предполагал. Они не дали мне поговорить с Фрэнком наедине, и я не смог спросить его, кто звонил мне. Но у меня создалось впечатление, что он знает, кто сообщил мне о нем. Кстати, раз мы уже заговорили об информации, то как, ребята, у вас прошла вчерашняя встреча? Вы вчера так резко удрали из отеля, словно за вами гналась стая голодных волков.

Бенджи ухмыльнулся, но промолчал. Тодд сказал:

– Да, нормально.

Оменс попытался придать своему голосу небрежный тон.

– Ну, и что вам удалось получить?

– Очень важную информацию, – сказал Тодд. – Она ясно показывает, что мистер Берлин и Линь Пао связаны.

Оменс стал изучать ногти на своей правой руке.

– Господи, я бы все отдал, лишь бы возбудить дело против этих мерзавцев. Я пытаюсь уложить их в одну постель уже больше лет, чем вы живете на этой земле.

Оменс поднял глаза и увидел, что Тодд пристально смотрит на него. Инспектор АБН тревожно заерзал в кресле.

Мальчик сказал:

– Эту информацию мы должны передать моему отцу. Оменс пожал плечами и потянулся за вилкой.

– Ну, я же не прошу вас не подчиниться приказу. Я уважаю хороших солдат. Как бы там ни было, Фрэнк обещал мне, что мы с ним обязательно чего-нибудь добьемся, и мне этого достаточно.

Тодд указал на свернутую англоязычную газету, которую он положил на стол. Оменс махнул рукой.

– Чушь, – сказал он Тодду. – Раз телекомпания Фрэнка сообщила о его задержании, филиппинцы должны были дать свое объяснение этим событиям. Поэтому они сочинили сказку о том, что Фрэнк пригласил в свой номер женщину легкого поведения, и затем на него набросились трое воров. Они утверждают, что Фрэнка задержали только на короткое время для выяснения фактов. Да. Этого и следовало ожидать. Я хочу сказать, они готовы на все, лишь бы не причинить беспокойства иностранным бизнесменам.

Тодд сказал:

– Человека, который устроил пожар, еще не нашли?

– Его и не ищут, мой друг. Для местных властей дело прекращено. Поговаривают о каком-то подозреваемом, парне, который жил с покойной карлицей или проституткой, или черт знает кем она еще там была. Я думаю, Фрэнк хотел использовать ее, чтобы найти этого парня.

Тодд кивнул.

Оменс посмотрел на Бенджи.

– Вы, ребята, недалеко отсюда живете?

Бенджи усмехнулся.

– Вы опять за свое.

– Я так, просто спрашиваю.

Тодд сказал:

– Передайте отцу, я рад, что у него все нормально, и скорее хочу встретиться с ним. Спасибо вам за помощь отцу.

– Не забывайте о таинственной незнакомке или незнакомцах, которые мне позвонили. Если бы не они, кто знает, что могло быть с Фрэнком.

Оменс отпил пиво и посмотрел в окно на туристов, собиравшихся группой, чтобы посетить развалины форта Сантьяго. Чарли-Снейк времени даром не теряет: не успел ДиПалма поселиться в своем трехсотдолларовом номере, как его едва не прикончили люди Чарли.

С другой стороны, маленькому Тодду с его пронзительным, как луч лазера, взглядом, кажется, повезло. Вместе с этими выходцами из китайского квартала он сумел ускользнуть от людей Чарли-Снейка. Можно подумать, они были невидимыми. Они оставили Оменса, чтобы войти в контакт с неким человеком, который передал им нечто, связывающее Линь Пао с Нельсоном Берлином. Неужели это удалось им так просто сделать?

Оменс сказал:

– У вас не было никаких неприятностей, ребята? Я удивлен, что Чарли-Снейк не пытался завести с вами знакомство.

Бенджи ухмыльнулся.

– Он пытался.

Оменс поднял рыжие брови. Ему не терпелось услышать продолжение этой истории, и Бенджи уже хотел рассказать ему ее, но взгляд Тодда отбил у него эту охоту.

Тодд поднялся с кресла.

– Увидимся с вами завтра в аэропорту. Еще раз спасибо за вашу доброту.

Оменс со стаканом пива у рта наблюдал, как трое подростков вышли из ресторана и скрылись в толпе. Это было не просто сделать. Они попали в передрягу, но остались живыми. У них была схватка с головорезами Чарли-Снейка. Он был уверен в этом, как был уверен в том, что на Филиппинах водятся москиты, способные без труда умертвить индюка.

До встречи или после у ребят было столкновение с людьми Чарли-Снейка, и они выжили, чтобы рассказать правду о Нельсоне Берлине и Линь Пао. Бенджи уже собирался рассказать ему обо всем, но маленький Тодд уничтожил его одним своим взглядом. Ну и взгляд у мальчишки.

Оменс поймал себя на том, что побаивается сына ДиПалмы. Восемь против пяти, подумал он, что людей Чарли-Снейка он тоже заставил испугаться.

В номере Тодд дрожал, лежа на пропитанной потом простыне. Его стоны разбудили Джоун, которая набросила халат, вышла из комнаты и вернулась с Бенджи. Они стояли и смотрели на охваченного страхом Тодда, который сам не знал, спит он или бодрствует.

Вздрагивая, он подтянул колени к груди и вцепился руками в простыни. Глаза Джоун засверкали от слез, и она шагнула к нему, но Бенджи, борясь с охватывающим его страхом, поймал ее за руку и оттащил назад. Он знал, что сейчас должно произойти. Он медленно попятился от Тодда и потянул за собой Джоун.

Комната, проветриваемая лишь единственным вентилятором на потолке, вдруг наполнилась холодом. Холодный воздух заставил Бенджи и Джоун задрожать. Затем появился запах – запах гари, столь сильный, что даже холод не мог скрыть его. Джоун, глаза которой расширились от страха, закатилась кашлем. Бенджи почувствовал тошноту и подумал, что его сейчас обязательно вырвет.

В комнату пришла зима. Встревоженный Бенджи подтащил Джоун к ее кровати, схватил смятое одеяло и обмотал вокруг нее. Обмотав, он силой затолкнул ее под кровать. Лег на пол сам и тоже втиснулся под кровать, насколько это было возможно, повернувшись спиной к Тодду. Его тело не позволило Джоун видеть комнату. Скоро в ней появится такое, что не захочет видеть ни один из них.

В другом конце комнаты Тодд больше не понимал, спит он или бодрствует, охвачен ли он кошмаром или столкнулся со вселяющей ужас реальностью. Но он вдруг оказался в теле мужчины. Приземистого бородача-японца могучего телосложения со смуглой, покрытой волосами кожей, рука которого покоится на мече Мурамасы у него на поясе. Он стоит лишь в нескольких футах от человека, убивающего с помощью огня, и этот человек готов сразить Фрэнка ДиПалму.

Отец Тодда направляется к человеку огня, который поджигает его в темноте, чтобы сжечь заживо. Охваченный страхом Тодд пытается вытащить свой меч, но несмотря на внушительный вид, руки у него слабые. Он не может вынуть меч из ножен. И почему он испуган? Он не должен, не может быть испуган.

Неожиданно в нем оживает Ики-ре, дух живых. Он содрогается, потому что дух касается его души и разума, наполняет его ненавистью и злобой, древним коварством и грехом. Ики-ре вновь готовился сделать его исполнителем своей злой воли.

– Мой отец в опасности, – сказал Тодд. – Спаси его.

– Для того, чтобы он жил, я должен жить в тебе, – сказал Ики-ре. – Сегодня я помогу тебе, но скоро буду просить тебя о помощи. Ты согласен?

– Я согласен.

– Тогда договорились.

Тодд услышал и почувствовал мощный порыв ветра.

Через мгновение тело Тодда охватил невыносимый жар, он выгнулся от боли, боясь, что не выдержит ее; он издал ужасный крик, заставивший Джоун и Бенджи зажать руками уши.

Жар прекратился так же внезапно, как начался, оставив после себя ужасный холод, и Тодд увидел себя тем, кем он был когда-то – не трусливым, сопливым мальчишкой, а грозным самураем Бенкаи.

Было около половины третьего утра, когда Леон Баколод повернул взятую напрокат голубую «тойоту» на пустынную Мабини-стрит и остановил ее напротив углового магазина, где продавали резные санто, статуэтки популярных святых.

На нем был дешевый костюм из полосатой ткани, темные очки и голубые кожаные туфли – все эти подержанные вещи он приобрел в лавках китайского квартала. На шее у него висели бамбуковые четки. Желтая роза на лацкане его пиджака была взята из цветочного подношения, которое он несколько минут назад сделал деве Марии в церкви Квипо, – его привычный ритуал перед поджогом. В церкви он зажег свечу в память о Хузи и дал денег священнику, чтобы тот отслужил сто месс за упокой ее души.