Холодное блюдо - Джонсон Крейг Страница 52

– Омар правда купил этот вертолет в «Неймане Маркусе»?

Я вздохнул и попытался утихомирить свои внутренние органы.

– Он был в контракте развода с Майрой.

– Значит, это она купила вертолет в «Неймане Маркусе»?

Я рыгнул и положил руку на живот.

– Он купил его ей, когда они еще ладили. А после развода забрал обратно.

После этого Генри замолчал, но я знал, что такая роскошь не продлится долго.

– А где именно в «Неймане Маркусе» отдел вертолетов?

Я опустил голову и положил ее на ствол «Ремингтона», который взял с собой.

– Пожалуйста, заткнись.

Генри посмотрел на свою винтовку.

– А эти винтовки изготовляет «Нордстром»?

Металл охладил мой лоб, пока я слушал вой компрессора двигателя, который помогал проносить нас сквозь тепловые потоки, создаваемые скалистыми вершинами под нами. Я обдумал свой план. Мне приходилось постоянно напоминать себе, что эту безрассудную вылазку придумал не кто-то другой и я сам виноват в своих страданиях, но мы ни за что не смогли бы преодолеть такое расстояние пешком. Если мы что-то увидим, например Джорджа Эспера, то спустимся, схватим его живым или мертвым и уберемся отсюда куда подальше. От одной только мысли о спуске и подъеме мой желудок снова перевернулся.

Видимо, Генри заметил, что я закрыл глаза.

– Хочешь, расскажу тебе про свой первый раз?

– Надеюсь, он был не с Деной Большой Лагерь.

Он улыбнулся, играясь с прицелом винтовки, но потом настроил его обратно.

– Я помню, когда первый раз полетел на такой штуке. В 68-м мы экстренно эвакуировали полковника из Лаоса, чтобы отвезти в красивую рыбацкую деревушку на побережье. Мы потеряли около половины топлива и летели очень низко, в зоне радаров, где-то в тридцати метрах над водой. Тот полковник был уверен, что мы хотим вышвырнуть его, причем настолько, что решил взять все в свои руки. Он сам пытался выброситься из вертолета раз пять. На шестой попытке он врезал мне под дых. И тогда я сложил руки и решил, что если этот мужик снова ринется к двери, пусть учится летать.

Я открыл глаза и посмотрел на Генри.

– И?

– Он не научился, – ответил Генри, не отворачиваясь от окна.

– Что?

– Летать.

Я обдумал эту историю.

– И от этого мне должно стать легче?

Я поднял взгляд на макушку Омара. Ему тоже не нравилась эта ситуация. Мы проплывали мимо лугов в долине, и верхушки деревьев раскачивались, когда большие винты отбрасывали их в стороны. Я посмотрел поверх деревьев на небо и снова попытался предугадать погоду. Потом взял гарнитуру рядом со мной, поднес один наушник к уху и настроил микрофон.

– Омар?

Он слегка подвинулся, поэтому я видел, как он ответил:

– Да?

– Наверное, шторм начнется через два часа?

Омар изучил горизонт.

– Может три, кто знает.

– Будем считать, что два, мне нужно расписание.

Он кивнул, и мой желудок сделал прыжок с полным переворотом. Я подумал обо всех авиакатастрофах, которые расследовал за время работы шерифом; казалось, что они случались минимум раз в два года. Профессиональные пилоты, хорошие вертолеты, но погоду в горах невозможно предсказать. Учитывая температуру, нисходящие потоки и странные ветра, я считал, что вертолеты держатся в воздухе исключительно с помощью позитивного мышления.

– Тебя это не беспокоит? Вообще нисколько?

Генри посмотрел на меня, слегка покачиваясь из-за движений вертолета.

– Это – нет, – ответил он, но не отвел взгляд.

– А что тогда?

– То, что ты считаешь, что я способен на убийство.

Я посмотрел на него через дуло своего дробовика и попытался понять, действительно ли он хотел поговорить об этом или просто старался меня отвлечь. В итоге я решил, что это неважно.

– Ты правда на это способен.

– Физически – да, пожалуй, – кивнул Генри и нагнулся. – Но ты думаешь, что я бы так поступил?

– В таком случае стал бы я брать тебя с собой?

Генри задумался.

– Есть такое выражение: «Держи друзей близко, а врагов – еще ближе».

– Ты считаешь себя врагом?

– Я пытаюсь понять твое мнение. – Он снова откинулся на кремовую кожу и посмотрел на мониторы на потолке. – Сауэрдо-Крик.

Мы пролетели больше половины.

– Попытайся посмотреть на это с моей точки зрения.

Он закрыл глаза. Генри мог мыслить гипотетически, даже если для этого нужно признать себя подозреваемым в открытом расследовании убийства. Он всегда рассматривал проблему на нескольких уровнях.

– Давай разберем это дело.

– Сначала мотив.

– От одного до трех?

Мы играли в эту игру тысячу раз, но Генри никогда не выступал в качестве преступника.

– Один.

Он говорил быстро и с закрытыми глазами.

– Невозможно доказать, что я когда-либо встречался с Коди Притчардом или Джейкобом Эспером и имел какие-то основания плохо к ним относиться.

Ну конечно.

– Два.

– Я не только встречался с Коди Притчардом и Джейкобом Эспером, но и ненавижу их с тех пор, как они отвели мою племянницу в подвал и неоднократно изнасиловали ее своими крошечными, обрезанными членами, бутылками и бейсбольными битами.

По моему позвоночнику пополз холодок.

– Три.

– Некоторые видели, как я шел после суда с Шарпсом 45–70 под мышкой и бормотал о том, что Коди Притчард и Джейкоб Эспер скоро познают индейский гнев. – Генри открыл глаза. – Я ставлю мотиву два.

– Два с половиной.

– Почему? – Он правда казался обиженным.

– Ал Монро сказал, что убийца крупный и с длинными темными волосами.

Генри вздохнул, прижал винтовку к груди и сложил вокруг нее руки.

– Ладно, два с половиной, но следующие факторы я тебе не уступлю.

– Средства.

Он задумался.

– Один: я заболел необычной тропической болезнью, которая парализовала оба указательных пальца.

– Ага. Два.

– Обоих парней убили оружием, которое у меня есть.

– Три.

– Баллистическая экспертиза сопоставляет это оружие с пулями, убившими жертв. – Генри пожал плечами и выглянул в окно. – Два.

– Средства – два. – Я наблюдал за выражением его лица и понял, что на этот раз ему не так сильно нравится игра. – Возможность?

– Один: в это время я был в Ватикане с Папой.

– Два.

– Меня видели на обоих местах преступления, но никто не может это доказать.

– Три.

– Меня нашли, пока я стоял над телами с вышеупомянутой винтовкой в руках, а Коди и Джейкоб стонут, испуская последнее дыхание. – Он повернулся ко мне. – Тоже двойка?

– Один с половиной, – покачал я головой. – Ты спорил с Коди в баре, не так далеко от моста Хадсон, но никто не видел тебя на горе.

– А описание Ала Монро?

– Это не точные данные, и вообще, мы использовали это для мотива.

– А что насчет перьев?

– Это косвенно, я считаю, что поддельные перья указывают на поддельного индейца.

– Я вчера опоздал, – улыбнулся он, а я уставился в ответ. – Нет смысла играть, если ты не следуешь правилам. Два.

Мы сидели, смотря друг на друга. Теория была такая: три из девяти – надо искать нового подозреваемого; девять из девяти – можно слать письма подозреваемому сразу в тюрьму. Прокуроры шли в суд, если подозреваемый набирал больше шестерки, так что Генри висел на волоске.

– Похоже, ты не виновен, по крайней мере в убийствах. – Я помолчал. – Если честно, как ты думаешь, кто убийца?

– Честно? – Он шмыгнул носом и опустил подбородок на грудь. – Думаю, это тот, кого мы не знаем. Или о ком мы не подумали.

– Тихоня?

– Да. И у него есть веские причины, но мы их пока не понимаем.

Я кивнул.

– Ты хорошо знаешь Джима Келлера?

Генри очень медленно поднял голову.

– Нет.

– Кого из парней ты винишь меньше всего и считаешь, что ему досталось практически ни за что?

– Брайана. – Он не отводил взгляд. – На твоей работе надо думать головой, да?

– Иногда.

– Джим Келлер хорошо стреляет?

– Вроде как он охотится с друзьями в Небраске.