Сара Лотц - Три Страница 53

Когда я уже уходил с места грядущего события, то получил сообщение от своего редактора, где говорилось, что для участия в завтрашней церемонии в Кейптаун прилетела тетя неуловимого Кеннета, Вероника Одуа, однако сразу же отказалась общаться с прессой. Могу только догадываться, что она сейчас чувствует. Как и Леви, она пребывает в состоянии мучительной неопределенности, надеясь, что каким-то образом ее племянник все-таки избежал участи погибших.

Суперинтендант Рэнделл Арендсе работает диспетчером в полицейском участке в Каелитше, Кейптаун. Мы беседовали с ним в апреле 2012 года.

Какой там, на фиг, четвертый всадник! Каждый божий день к нам в участок тянут очередного нового «Кеннета Одуа». Обычно это какой-то уличный мальчишка, которому посулили пару монет за то, чтобы он сказал, что он Кеннет. И такое творится не только у нас. На ушах стоят все полицейские участки в Кейптауне. Эти придурки из Америки не понимают, что они затеяли. Двести штук баксов? Это же почти два миллиона рэндов, что намного больше, чем большинство южноафриканцев видят за всю свою жизнь. У нас есть фотография этого мальчика, но, честно говоря, мы не видим смысла сравнивать ее с теми проходимцами, которые приходят к нам. Большинство моих ребят были там, на месте, в тот день и видели все эти разрушения. Никто с того самолета никак не мог остаться в живых, каким бы ушлым всадником Апокалипсиса он ни был.

Поначалу это были только местные жители, решившие попытать счастья, но потом начали приходить и иностранцы. Сначала их было немного, а потом повалили. Наши жулики довольно быстро смекнули, что к чему. Некоторые из самых сообразительных даже предлагали свои услуги через Интернет. Вскоре появились целые синдикаты, организовывавшие туры практически по всем районам города. Ни у кого из них не было официального разрешения на такую деятельность. Но это не останавливало жертв мошенников. Да что там говорить, некоторые даже платили вперед. Это была легкая охота, похожая на стрельбу по рыбе, плавающей в бочке, и я скажу вам — только не для записи! — что не удивлюсь, если в этом участвовали и некоторые полицейские.

Я вам описать не могу, сколько простофиль застряло в аэропорту в ожидании того, что кто-то должен приехать за ними и забрать в соответствии с проплаченным пакетом услуг «все включено». Сюда поприезжали профессиональные «охотники за головами», бывшие копы и даже несколько этих чертовых охотников на большую дичь. Некоторые из них погнались за деньгами, и им было в высшей степени плевать, правда это или нет, но немало прибывших действительно верили в бред, который нес этот проповедник. Но Кейптаун — место непростое. Тут нельзя просто поехать в Гугсе или Кейп-Флэтс или Каелитши на модном, взятом напрокат автомобиле и начать задавать вопросы — и не важно, сколько львов или гепардов вы подстрелили в буше. Очень многие выяснили это тяжким способом, когда их так или иначе обобрали, лишив всего самого ценного.

Никогда не забуду двух больших американских парней, заявившихся к нам в участок однажды к ночи. Бритые головы, мускулы на мускулах. Оба бывшие маршалы из Штатов, а до этого служили в морской пехоте. Думали, что они очень крутые, рассказывали нам потом, что за вознаграждение ловили в Америке самых разыскиваемых преступников. Но когда я увидел их в первый раз, они тряслись, как перепуганные маленькие девочки. Они зацепились со своим так называемым гидом в аэропорту, и тот отвез их туда, куда они и хотели, — в центр Каелитши. Когда они прибыли на место назначения, «гид» отобрал у них «глоки», все наличные, кредитки, паспорта, обувь и одежду, оставив в одних трусах. Да еще и поиздевался над ними. Заставил босиком зайти в старый, невыносимо вонючий уличный сортир, связал их и сказал, что, если они вздумают кричать и звать на помощь, пристрелит их. Когда они наконец освободились, было уже темно, от них воняло дерьмом, а того мерзавца давно и след простыл. Пара местных жителей сжалилась над ними и отвела в участок. Мои ребята еще долго ржали над этими двоими. Пришлось везти их в американское посольство в одном нижнем белье. Ничего из запасной одежды, которая была у нас в участке, на них просто не налазило.

На самом деле народ у нас жесткий, большинство из них каждый день борются просто за то, чтобы выжить, и они, если смогут, воспользуются любым шансом. Не все, конечно, но жить здесь трудно. Тут нужен опыт такой жизни. Людей здесь необходимо уважать, иначе они трахнут вас по полной программе. Как вы думаете, вот я помчался бы в центр Лос-Анджелеса или еще куда, чтобы вести себя так, будто я там хозяин?

Клянусь, все эти приезжающие сюда мухус могли бы с таким же успехом отдать все ценные вещи парням из иммиграционной службы прямо на въезде, чтобы исключить промежуточное звено. В конце концов нам пришлось вешать таблички в аэропорту, чтобы предупреждать людей. Это напомнило мне фильм «Чарли и шоколадная фабрика». Та же охота за счастливым билетом, где надуют всех.

Я хочу сказать, что это была большая головная боль для нас, полицейских, и всех остальных, хотя для индустрии туризма это было классно. Отели переполнены, экскурсионные автобусы забиты — на этом зарабатывали все, от уличных мальчишек до владельцев гостиниц. Причем уличные мальчишки — особенно. Понимаете, в какой-то момент поползли слухи, что Кеннет живет где-то на улицах города. Чему только люди не верят, если перед ними замаячил хоть мизерный шанс, верно?

Мне только было жалко тетю Кеннета. Она, похоже, славная женщина. Мой двоюродный брат Джемми входил в ее вооруженную охрану, когда открывали тот памятник погибшим, и для этого она прилетела из Лагоса. Он рассказывал мне, что она была в полном замешательстве, все время повторяла, что если те детки каким-то чудом спаслись, то почему не мог остаться в живых и Кеннет?

Эти хреновы фундаменталисты подарили ей несбыточную надежду. Да уж, именно так. Ложную надежду.

Никому и в голову не пришло остановиться и подумать, что они поступают с людьми жестоко.

Реба Луис Нейлсон

Все это становилось уже слишком для меня. Я чувствовала, что пастор Лен все больше поворачивается спиной к своему подлинному внутреннему кругу в пользу таких людей, как этот Монти. Я уже рассказывала вам о нем, Элспет? Не могу припомнить. Короче, он был одним из первых ротозеев, кто решил тут остаться, — он приехал в округ Саннах вскоре после того, как пастор Лен вернулся с конференции в Хьюстоне. Через несколько дней он уже повсюду таскался за пастором Леном, преданно глядя на него, словно бродячая собачка, которую только что покормили. Мне он с самого начала не понравился, и я это сейчас говорю не из-за того, что он сделал с бедным Бобби. Было в нем что-то такое, хитрость какая-то, и это было не только мое мнение.

— У этого парня такой вид, что его не помешало бы хорошенько поскрести, — все время говорила Стефани.

У него руки были все в татуировках — причем некоторые из них казались мне не совсем христианскими, — да и волосы давно нужно было подстричь. Он выглядел наподобие одного из сатанистов, как их иногда показывает «Инквайерер».

После того как приехал Монти, Джим, похоже, оказался не в фаворе у пастора Лена. Конечно, пастор Лен иногда вытаскивал его в церковь по воскресеньям, и я знаю, что он не отказался от мысли организовывать платные экскурсии в дом Пэм, но большую часть времени Джим просто сидел дома и пил до одури.

Пастор Лен попросил кузена Стефани, Билли, оценить кое-какие строительные работы, которые он наметил, чтобы привести ранчо в порядок, и Билли рассказал нам, что складывается впечатление, будто люди приезжают туда постоянно. Если не знать, сказал он, то с виду можно подумать, что там обосновалась одна из коммун хиппи.

За эти недели, Элспет, у меня было много бессонных ночей. Не могу вам передать, как я страдала. То, что пастор Лен говорил обо всех этих знаках… это казалось таким правдоподобным, и все же… У меня просто в голове не укладывалось, чтобы Памэла, эта вечно неряшливо одетая старая Памэла, была пророком.

Я все уши прожужжала Лорну об этом.

— Реба, — сказал он мне, — ты сама знаешь, что ты добропорядочная христианка и Иисус спасет тебя, что бы ни случилось. Если ты не хочешь больше ходить в церковь к пастору Лену, то, может, сам Господь подсказывает тебе не делать этого.

Стефани чувствовала то же самое, что и я, но отделиться было не так просто. По крайней мере, в такой общине, как наша. Думаю, можно сказать, что я просто ждала удобного момента.

Мы со Стефани переживали, что Кендра будет не способна совладать со всеми вновь прибывающими ротозеями, поэтому решили, что, хотя сами мы и не согласны со всем тем, что пастор Лен делает в последнее время, все равно будет правильно, если мы поедем туда и посмотрим, как она там справляется. Мы планировали сделать это на уик-энд, однако в пятницу всплыла эта история насчет любовницы пастора Лена. Стефани, как только узнала об этом, сразу пришла ко мне и принесла с собой выпуск «Инквайерер». Все это было прямо на первой странице: «Грязные любовные похождения проповедника конца света». На фотографиях была крупная женщина в красных брюках и плотно облегающем топе, но изображение было настолько крупнозернистым, что было невозможно понять, загорелая она, чернокожая или одна из этих латиносок. Сначала я не поверила во всю эту историю. Я была твердо убеждена, что, даже после того как он впустил в себя дьявола, где-то в нем все равно должен оставаться настоящий пастор Лен — хороший человек, который пятнадцать лет стоял во главе нашей церкви. Я отказывалась верить тому, что всех нас столько лет водили за нос. К тому же, как я сразу сказала Стефани, где, скажите, он мог находить время для того, чтобы путаться с падшими женщинами? За всеми занятиями у него времени едва хватало на сон.