Наталья Андреева - Угол падения Страница 53

— Что за фильм?

— С Томом Беринджером в главной роли. Обожаю его: такая душка. Мне вообще нравятся такие плотные мужики, а там он вообще совсем молоденький, лапочка такая. Полицейского играет. Ну, там, понятно, красивая свидетельница, любовь и все такое прочее. Короче, оказались они в постели… Что ж за фильм с Беринджером, если без раздевания?

— «Снайпер» еще есть, например. Там он классно играет, и никаких баб.

— Ну, это я и смотреть не буду. Что, даже до пояса не раздевается?

— Нет, он очень даже одет, вымазан сажей для полного камуфляжа и весь фильм бегает со снайперской винтовкой.

— Фи! Скучно.

Леонидов слушал ее болтовню, машинально поддерживая пустой разговор, и думал о том, какую важную информацию сейчас получил от ничего не подозревающей девушки. Это ведь был удар! Лена Завьялова и Лилия. Мильто. Вечером, за три часа до убийства последней. Лиля явно пришла сказать подруге, что ее вызывают к следователю, хотела, видимо, получить инструкции, чтд можно сказать, а что нельзя, и выработать общую линию поведения на случай, если откроются нежелательные факты. А тут Лана со своими проблемами. Они ее выпроводили, а дальше? У Лены нет машины. Водить она не умеет или притворяется, что не умеет.

— Лана, ты не видела, когда Лиля ушла?

— Нет, я же говорю, кино смотрела. Правда, чуть не уснула. Хорошо, что Ленка позвонила.

— Зачем?

— Сама не знаю. Извинилась, сказала, что у Лили неприятности, не хотелось при мне это обсуждать и все такое.

— Во сколько был этот звонок?

— Где-то в половине двенадцатого, фильм почти заканчивался.

— А она что, зайти не могла?

— Да она из ванны звонила. У нее привычка такая: перетащит туда телефон и давай общаться с внешним миром. Сроду не могла ее понять: там же мокро. Я просто из кухни слышала, как вода льется. У нас слив совместный, так что, если кто-то в ванне бултыхается, все про это знают.

Лана с неохотой стала запихивать в себя овощные салаты:

— Витаминчики нужны. А так надоел этот силос. Алексей тоже набил рот, радуясь возникшей паузе.

Его мысли скакали в голове, как лягушки в болоте, колыхая, словно тину, обрывки полученной только что информации.

«Лена не душила Лилю. Она преспокойно плескалась в это время в ванне и обеспечивала себе алиби, названивая по телефону. Возможно, звонила она на всякий пожарный случай не одной только Лане. Тут не подкопаешься. Что теперь? Явиться к ней, вытаскивать признание в том, что она последней в этот вечер видела Лилю? Не последней. Последним ее видел убийца. Она признается, баба умная. Скажет, что отправила подружку ловить левака часов в одиннадцать, а что случилось с ней дальше, знать не знает, ведать не ведает. А если Лилю действительно убил случайный человек? Не причастный никаким боком к убийству Серебрякова? Убил молодую девушку, не ограбил, не изнасиловал, не нанес никаких увечий, не совершил ничего, указывающего на действия маньяка или сумасшедшего. Тогда зачем убил, спрашивается? Просто так? Где мотив? Нет, определенно есть кто-то третий между Леной и Лилей, мужчина, исполнитель. Почему так тщательно спланировано и замаскировано под заказное первое убийство? Четко продуманное, без единой зацепки, а второе спонтанное, дерзкое. А все потому, что он только исполнитель, сам мозгами работать не умеет: Второе убийство совершил, скорее всего, по собственной инициативе. А кто вдохновитель первого? Неужели сама Елена Викторовна Завьялова? Но где они пересеклись с Серебряковым? Еще одна несчастная любовь? Нашли же они с Лилей общий язык, на почве мести, спелись так, что буквально затолкали Лану к нему в постель, чтобы держать под постоянным контролем. А как только поняли, что собирается улизнуть, пристрелили. Но кто стрелял? Кто этот третий?»

Лана, оторвавшись от поглощения драгоценных витаминов, снова начала щебетать что-то о своих делах.

— Леша, почему же ты не спросишь, кто теперь мой благодетель?

— Ланочка, я так за тебя рад, что мне все равно, кто сделает тебя счастливой. К тому же, ей-богу, у меня голова не тем занята.

— Значит, узнал, что хотел, и я тебе больше не интересна?

— Не злись. Кстати, тебе есть куда уехать на время?

— Это еще зачем?

— Не догадываешься, кто звонил перед нашим уходом и почему я грудью своей заслонил от тебя телефон?

— Что я тебе, гадалка?

— А звонила твоя любезная соседка, Елена Викторовна, чтобы предупредить о том, что можно говорить, а чего нельзя. А теперь, раз уж мы с тобой так мило побеседовали, она захочет содержание этой беседы выяснить. Улавливаешь мою мысль? У них уже два трупа в актив записаны, теперь непременно сработает инстинкт самосохранения.

— Ты что ж думаешь, что все это Ленкина работа?

— Поезжай-ка ты лучше к маме от греха, Богом прошу.

— Куда? В колхоз. «Двадцать лет без урожая»? Смеешься? Чего я там не видела? Лучше уж у Норки пару дней переночевать, в счет долга за проигранное пари. Через два-то дня я могу вернуться в свое гнездышко?

— Только позвони мне сначала. Запиши на всякий случай рабочий телефон и домашний.

— А мама не будет ругаться за знакомство с испорченной женщиной? Я ей так сразу и представлюсь: проститутка Лана.

— Пошлая ты все-таки женщина, Светлана Анатольевна. Скромнее надо быть. К тому же мама знает, с кем я способен на серьезные отношения, а с кем нет.

— Ах, так? Значит вот за кого меня держишь, сыщик. Хотела я тебе еще кое-что порассказать» да теперь сам своих преступников лови. У меня с этой минуты рот на замке: лучше уж своих прикрывать, чем выслуживаться перед таким чистоплюем неизвестно за что.

— Ладно дурить, девушка. Выкладывай, что там еще у тебя?

— Перебьешься. Я и так на свидание опаздываю. — Она схватила сумочку и, кинув на Алексея презрительный взгляд, направилась к выходу.

— Домой только ночевать не приходи! — все же крикнул ей вслед Леонидов.

Краем уха он слышал, как взревели за окном бежевые «Жигули». «Дура девка, — лениво подумал Леонидов. — Непременно вмажется в кого-нибудь при такой темпераментной езде. Хорошо, что домой придется пешком возвращаться, целее буду».

Он допил пиво, посидел еще немного, осоловев от непривычной обильной еды и, посетив известное заведение, побрел к метро.

Его непрерывно клонило в сон, хотелось только одного: лечь и закрыть глаза. Прислонившись спиной к дверям равномерно покачивающегося вагона, он пытался о чем-то размышлять, чтобы окончательно не отрубиться и не проспать нужную станцию.

«Можно подумать, что сон рождается в желудке, а не в голове. Сейчас бы холодный душ, чашечку кофейку и пару умных мыслишек на сон грядущий. Разгадка-то — вот она, рукой пошарить только. Выключателем щелкнуть, чтобы озарить эту темную комнату, и можно ловить черную кошку, тем более что она там есть. А денек был веселый: сначала Сашенька, потом решительная Елена, а под конец ослепительная Лана. Черт, не проехать бы, глаза совсем слипаются…»

Когда он добрался до родимого дома, его не ждало ничего нового. Мама смотрела очередной бесконечный сериал, на плите разогревались в эмалированной кастрюльке привычные щи, изо всех углов выглядывали ставшие привычными коробки. Мама явно жаждала поделиться последними новостями из магазинов. Алексей покорно выслушал все, что полагалось. Мамин монолог звучал для него как-то издалека, пока в нем не промелькнуло знакомое слово «Ляля». Тут Алексей встрепенулся, как почуявший узду конь.

— Когда у вас наконец свадьба, Алексей?

— Мамочка, я не хотел бы тебя огорчать, но ничего не поделаешь: мы расстались. — Он постарался выразиться близкими ей словами, переходя на высокий слог.

— Поссорились? — ахнула мама.

— Нет, мы просто тихо-мирно разошлись. И слава* богу, что это произошло до свадьбы. Мы с Лялей друг другу не подходим.

— Ты мне зубы не заговаривай. В моем возрасте другие уже по нескольку внуков нянчат, и все у них как у людей. А ты болтаешься на своей работе с разными, ни жены, ни детей. Тебе уже тридцать три.

— Ну да, в моем возрасте Христа уже распяли.

— Типун тебе на язык. Ты же не святой. Женись, сын, хватит болтаться.

— Что, сейчас прямо бежать или дашь мне выспаться перед пожизненной каторгой?

Мать только махнула рукой, надувшись, ушла в комнату, к любимому телевизору. — Алексей побрел в душ. Ему хотелось еще немного пободрствовать, чтобы не существовать только от работы до работы, а урвать хоть кусочек личного времени. Но сон все-таки победил. Через полчаса Леонидов не выдержал и уснул.

В двенадцать часов ночи его подняла разъяренная мать.

— Проснись! Лешка, проснись!

— Что? Где? Что случилось? — Он с трудом приходил в себя.

— Тебе звонят.

— Да сплю я. — Он попытался натянуть на голову подушку.

— Звонит пьяная женщина, третий раз уже звонит. Кому ты дал наш телефон? Я хотела уже в милицию сообщить, потом вспомнила, что милиция дома спит.