Альфредо Конде - Тайна апостола Иакова Страница 53

После чего пустился в пространные рассуждения на политические темы, в то время как комиссар хранил молчание, не переставая прилежно пережевывать осьминога по-ярмарочному, на котором в последний момент остановил свой выбор. Занимаясь поглощением блюда, он не переставал задавать себе один и тот же вопрос: неужели наивысшего представителя центрального правительства Галисийского автономного сообщества совершенно не интересует реальное состояние, в котором находится расследование преступлений? И приходил к выводу, что, похоже, это его интересует в самую последнюю очередь, если интересует вообще.

— Вопросы, касающиеся веры, должны рассматриваться с крайней деликатностью, дабы не осквернять чувства верующих, — говорил в этот момент представитель Мадрида.

— Разумеется. А убийцы должны понести справедливое наказание, — перебил его комиссар.

Отец несчастного создания, раненного в результате падения летательного аппарата, тут же взвился в праведном гневе:

— Ну хорошо, если хотите, я скажу вам это по-другому, Салорио. С этой минуты все расследования временно прекращаются. Вам понятно?

— Но…

— Никаких но, это не подлежащее обсуждению указание, которое я получил из Мадрида. Так вам понятно?

— С этой самой минуты?

— Именно. С этого самого момента.

Комиссар хотел было заметить, что до этого самого момента расследование все-таки проводилось и сейчас по-прежнему проводится и что сделано было за это время уже немало, но предпочел не усугублять положения. Еще ему очень хотелось сказать следующее: «Но как я мог узнать об этом указании, если на этом обеде, который я должен оплатить наличными из своего кармана, вас не было…» Однако вновь предпочел промолчать и действовать по обстоятельствам.

— А как мы объясним смерть Софии Эстейро, если пресса уже столько писала о жертве, смакуя все подробности произошедшего, что, пожалуй, осталось только уточнить рисунок, образованный на теле надрезами?

— Решайте проблему, как посчитаете нужным. Моя задача — не допустить, чтобы то, что касается мощей апостола Сантьяго, стало достоянием широкой общественности.

— Ну что ж, вот и договорились, — положил конец обсуждению комиссар. — Я все решу, как посчитаю нужным, но решу наверняка, можете не беспокоиться.

Остаток обеда протекал на фоне беседы между людьми, у которых не было ни малейшего желания и интереса ее поддерживать. Представитель правительства не отличался особым даром речи, а во время обеда, когда все его внимание было поглощено разделыванием краба, сосредоточенное молчание стало особенно невыносимым.

Салорио мысленно порадовался, что не заказал крабов-плавунцов: это было бы явной неосмотрительностью с его стороны. Маленькие размеры сих ракообразных и трудности при их разделывании наверняка напомнили бы ему ловкость и мастерство, необходимые пластическому хирургу — тому самому, который обойдется в немалую сумму евро тем, кого он пока не решался назвать тестем и тещей.

Раздражение постепенно уходило, но его сменил неожиданный страх. Ведь он не мог знать наверняка, что произойдет, когда приедет Эулохия и он расскажет ей, о чем он договорился с тем крайне неприятным типом, что сейчас восседал напротив него. Вполне возможно, она взбрыкнет и не признает его договоренности, заявив, что все расходы должна покрыть страховка, а вовсе не ее отец, и… до свидания, увидимся в суде. Впрочем, может быть, последняя информация о новом увлечении ее сына, вызвавшая у него столь серьезные опасения, поможет ей рассудить иначе. Вряд ли ей доставит удовольствие тот факт, что ее обожаемый сыночек может быть связан с правыми экстремистскими движениями через какое-нибудь тайное религиозное братство.

Если это действительно так, то можно считать его карьеру в Национальной полиции окончательно завершенной. Сальвадор — спаситель отечества? Семья, к которой он теперь имел самое непосредственное отношение, была настолько необычной, что от любого ее члена можно было в самый неподходящий момент ждать чего угодно. В полной мере осознав все опасности, которые могут его поджидать, он испытал приступ черной меланхолии.

— Боже мой, ну и семейка! — в который раз повторил комиссар, привыкший обсуждать все животрепещущие вопросы прежде всего с самим собой.

На всякий случай он стал производить расчеты, принимая во внимание бесконечные проволочки, характерные для испанской судебной системы, и прикидывая возможность потянуть с датой суда так, чтобы она более-менее совпала со сроком его выхода на пенсию.

Поскольку сроки эти у него никак не сходились, он стал вспоминать, сколько времени осталось представителю правительства до истечения срока его полномочий, размышляя над тем, устроят ли тому в благодарность за оказанные услуги шикарный прощальный обед и наградят ли орденом. Потом решил, что ни к чему предаваться пустым рассуждениям, и сосредоточился на еде.

— О чем вы так напряженно думаете? Скажите же хоть что-нибудь, дружище.

— Да нет, я ни о чем особенно не думал. Ел себе спокойно.

Не вызывало никакого сомнения, что этим двум людям не суждено когда-либо понять друг друга.

Смерть декана наступила в результате несчастного случая, это не вызывало никаких сомнений, и заставить людей поверить в сей факт не представляло особых трудностей. Сложности начнутся, если возникнет необходимость объяснить присутствие в обоих трагических случаях Клары и если станет известно о диссертации, над которой перед смертью работала София. Пока что об этом мало кто знал, но это только пока.

На настоящий момент достаточно узкому кругу специалистов было известно, что работа посвящена болезням, которыми страдали компостельцы в Средние века, и ее исследовательской базой служили человеческие останки, покоящиеся в соборном некрополе; также имелись сведения, что на основе проведенного анализа делались выводы о характере питания древних жителей города и устанавливалась связь их образа жизни с местным климатом. В общем и целом, весьма привлекательный материал, сказал себе комиссар.

«Думаю, не так уж сложно будет выйти из создавшегося положения, ну а пока пусть этот придурок думает, что я сделаю все, как он велит», — подумал комиссар, которому уже не терпелось вернуться к расследованию.

«Но самое неприятное во всем этом, — добавил он inmente[48] вспомнив, что ему еще предстоит оплачивать счет, — это то, что ты не только выполняешь роль шлюхи, но еще и за постель платишь».

В эту минуту представитель правительства намекнул, что, поскольку краба он уже съел, следовало бы сменить вино и перейти к красненькому, например какому-нибудь из сортов «Торо», которое как нельзя лучше подходит к заказанному стейку тартар.

Андрес Салорио ограничился тем, что согласно кивнул и заметил самым ироничным и ехидным тоном, на какой только был способен:

— Ну да, молоко коровье, а вино бычье.[49]

Увидев изумленное выражение на лице представителя центрального правительства, он чуть было не расхохотался.

7

Вторник, 4 марта 2008 г., 15:45

Распрощавшись с представителем правительства у дверей «Карретаса» и направляясь в сторону комиссариата, Салорио первым делом вытащил из кармана телефон.

— Вы где? — спросил он у Андреа, как только она ответила на его звонок.

— Дома у доктора Каррейры, мы с ним беседуем.

— Очень хорошо. Как только закончите, идите в комиссариат, я буду вас там ждать. Есть новости. А у вас есть что-нибудь новенькое?

— Да. Список входящих и исходящих звонков с телефона доктора Эстейро.

— Отлично! До встречи, — завершил разговор комиссар, после чего продолжил путь к своему рабочему кабинету.

Но не прошел он и пятидесяти метров, как передумал и вновь набрал номер Андреа, задавая себе вопрос, почему он всегда звонит ей, а не Десе. Впрочем, он не долго раздумывал над этим. Инспектор Арнойа должна принять сие как данность, и он не желал выяснять, почему так поступает. Он делает так, и все. Точка.

— В каком доме живет Каррейра? — спросил комиссар Салорио.

Арнойа назвала ему номер дома и квартиры на улице Нова, и комиссар сказал, чтобы они ждали его прихода там.

— Вы сразу же сможете уйти и оставить меня с ним наедине, — уточнил он.

Он твердо вознамерился не прекращать расследования, но проводить его отныне в строжайшей тайне, чтобы представитель правительства мог спокойно вздохнуть и с чистой совестью отчитаться перед вышестоящими инстанциями о том, что их распоряжения исполняются немедленно и эффективно. Неукоснительно.

Хотя вполне возможно, что ни министерство, ни важные шишки в высших инстанциях не имели к их беседе никакого отношения. Иначе к чему нелепое предостережение о необходимости утаивать его присутствие на обеде и категорическое нежелание оплачивать счет? Скорее всего, ему позвонил архиепископ, и во время непринужденного разговора было высказано дружеское пожелание во имя некой непререкаемой истины не ворошить дела Церкви. Но это лишь еще больше подогрело стремление комиссара довести дело до конца и обострило его чувство профессиональной этики. Он был убежден, что сможет успокоить прессу, религиозное сознание граждан и свою собственную профессиональную совесть, лишь изобличив преступника.