Шарлотта Линк - Эхо вины Страница 56

– Да! Кто это?

– С вами говорит Клара Каннингэм.

Лиз потребовалась секунда, чтобы сообразить, с кем она говорит.

– О-о! – удивленно выдохнула она. – Миссис Каннингэм!

– Знаю, еще слишком рано… – сказала Клара.

Она говорила замедленно, немного глотая окончания слов. Лиз понимала, что в половине седьмого утра Клара Каннингэм не может быть пьяной – ясно было, что та принимает сильные успокоительные.

– Ничего, я уже не спала, – успокоила ее Лиз. Она радовалась тому, что хоть кто-то прогнал ее тяжелый, неприятный сон.

– Мой муж наконец-то уснул, – сообщила Клара. – С тех пор как Роберт поехал опознавать Рейчел, он не может больше спать спокойно. Теперь же он спит, и довольно крепко. Я не хочу его будить.

– Понимаю.

– Но я схожу с ума, понимаете? Мне не с кем поговорить. Я так хочу пообщаться хоть с кем-нибудь. Молчание просто убивает меня. Мне хочется поговорить о моей Рейчел и… обо всем, что случилось с ней.

– В первые дни у меня было точно такое же состояние, – подтвердила Лиз.

Ей вспомнились отчаянные попытки поговорить с матерью. Лиз просто ходила за ней по пятам и молила уделить ей внимание, но та не реагировала.

– Муж сказал мне, что вы звонили, – сказала Клара. – Конечно, я не должна была беспокоить вас в половине седьмого утра…

– Нет-нет, пожалуйста, не волнуйтесь, я очень рада вашему звонку! Мне тоже очень нужен собеседник.

– Знаете, мы поменяли номер телефона, – сообщила Клара. – Нам звонило так много людей… И прежде всего журналисты. Но я не хочу разговаривать с журналистами. Для них смерть моего ребенка – лишь товар, который можно хорошо продать.

Лиз вспомнила ток-шоу, в котором участвовала вскоре после гибели Сары. Лишь потом она поняла, как бессовестно ее использовали.

– Да, с журналистами надо быть осторожней, – согласилась она.

– Не могли бы мы встретиться? – робко спросила Клара. – Как у вас со временем?

– Времени у меня полно, – отозвалась Лиз. – Хотите, сразу договоримся о встрече? Давайте сегодня, в первой половине дня?

– Да-да, отлично! – В голосе Клары чувствовалось облегчение. – Давайте встретимся где-нибудь в центре города, – предложила она. – Я могу приехать туда на автобусе. За руль я садиться пока не могу – принимаю сильные успокоительные.

Женщины договорились встретиться в одиннадцать утра в кафе на Рыночной площади.

– Я сумею вас узнать, – заверила Клара. – Ведь я видела вас по телевизору.

Немного помедлив, она добавила:

– Тогда мне было ужасно жаль вас. Я и подумать не могла, что и сама окажусь так скоро… в таком же…

Клара замолкла. На нее снова всей тяжестью навалилась душевная боль, перенести которую было почти невозможно.

«Проклятый гад! – думала Лиз, положив трубку. Кусая губы, она смотрела в потолок. – Проклятый гад! Он гробит детей, а заодно и их близких. Ах ты, чертова мразь!»

Поняв, что уснуть ей больше не удастся, Лиз встала, надела халат и натянула толстые носки. Раздернув шторы, она стояла у окна и глядела на медленное пробуждение осеннего утра.

Она подумала, что слово «гробить», которое только что пришло ей на ум, относится в первую очередь к ней самой. Ужасно осознавать себя угробленной! Такой она привыкла считать свою мать, и поклялась себе, что ни за что не повторит ее судьбы. Она была так молода. Ей так хотелось жить. Танцевать, смеяться, радоваться! Любить. Встретить когда-нибудь хорошего человека, которого она полюбит и который ответит на ее чувства искренне и тепло. Но разве могут любить угробленные женщины?

На небе сгущались дождевые облака. Ну вот, опять! Снова будет ливень. Наверное, чтобы хоть немного прийти в себя, Лиз чувствовала острую необходимость в солнце…

Да, она больше всего на свете желала очутиться в таком месте, где тепло и солнечно. Как эти мечты могли бы исполниться в реальности, она пока не знала. Но с того ужасного августовского дня в Ханстантоне ее грела одна заветная мысль: уехать куда-нибудь, далеко-далеко, к теплому и ласковому солнцу. Лишь это придавало ей капельку сил. Другая страна: Испания, Южная Франция, Италия… Голубое небо и горячее солнце, серебристые оливковые рощи, высокая сухая трава, качающаяся от дуновений южного ветра. Ночи под бархатисто-черным небом. Море, нашептывающее сказки. Теплый песок-под ногами. Никакой больше кассы, никаких магазинов бытовой химии. Больше не видеть, как деградирует во всех отношениях мать. И может быть, попытаться родить еще раз. Нет, не для того, чтобы заменить Сару. А чтобы доказать свое доверие к жизни.

Уткнувшись лбом в оконное стекло, Лиз беззвучно зарыдала.

3

Ветер, который приветствовал путников в Кайл-оф-Лохалше и который позаботился о том, чтобы они ехали по мосту на Скай не во мраке, а в сверкающих лучах вечернего солнца, к ночи превратился в настоящую бурю. Могучий, холодный, он носился над морем и, завывая, окутывал остров вихревыми потоками. Морские волны вздымались многометровыми глыбами, а деревья покорно гнулись почти до земли. По небу испуганно носились клочки облаков, то сбиваясь в одну кучу, то снова разбегаясь от яростных дуновений ветра.

Вирджиния проснулась от шума и свиста и уди вилась, что, несмотря на такую погоду, могла крепко спать. Наверное, сказывалась усталость от длительного переезда на машине. Вчера вечером она просто расклеилась. Вся энергия, все силы покинули ее в один миг. Она открыла ключом дверь дачного дома, проскользнула в свою комнату… Сил хватило только на то, чтобы расстелить постель, почистить зубы и натянуть пижаму. Затем она упала на подушки и провалилась в глубокий сон без сновидений.

На часах было семь утра, начинался новый день. В окно заглядывало утреннее небо. Просветы между облаками были выкрашены в мягкие пастельные тона, но скоро они превратятся в ослепительно-голубые пятна.

Вирджиния соскочила с кровати и поежилась от прохлады. Вчера она так утомилась, что не включила отопление, а спасалась от холода бегством под одеяло. Быстро натянув поверх пижамы толстый пуловер, она сунула ноги в высокие полотняные тапочки, подбитые овечьим мехом.

Лохматая, неумытая, она казалась самой себе чучелом огородным, но по большому счету ей это было все равно. Надо скорее сварить кофе. С большой чашкой в руках она снова заберется в кровать и медленно встретит наступающий день. Натан, скорее всего, еще спит.

Однако когда она заглянула в гостиную, то увидела его там. Мужчина стоял у окна. Кроме джинсов, на нем был пуловер Фредерика – как обычно, слегка тесный ему в плечах. В комнате пахло кофе. Натан держал в руках чашку.

Хоть он и не пошевелился, не повернул головы, однако сразу почувствовал, что Вирджиния здесь.

– Ты видела, что творится в природе? Бурю? Облака? Игру света? Это просто потрясающе, – сказал он не поворачиваясь.

Она кивнула, хотя видеть этого он не мог.

– Фантастика, – согласилась она. – В такие деньки мне становится ясно, почему я так люблю север.

– Больше, чем юг?

– Да. Намного больше.

Натан медленно повернулся и оглядел ее. Вирджиния заметила на его скулах первую щетину.

– Я тоже, – сказал он. – Я тоже люблю север больше, чем юг.

Услышав эти слова, Вирджиния почувствовала сильное сердцебиение.

– Мне казалось, что я одна такая, – сказала она.

– Нет. Не одна.

– Я также люблю осень больше, чем весну.

– Я тоже.

– Белое вино предпочитаю красному.

Он засмеялся:

– Я – тоже.

– Мне приятней пробираться через снежную бурю, чем гулять под палящим солнцем.

Натан подступил к ней ближе:

– И о чем ты больше всего мечтаешь на самом деле?

– На самом деле?

– Ты любишь вовсе не то, что приятно и мило. Ласковое, теплое, обволакивающее – это не твое. Ты любишь все суровое, холодное, вызывающее. Все, что держит в тонусе и заставляет почувствовать ритмы жизни. Ты соскучилась по настоящей жизни, Вирджиния!

К своему ужасу она обнаружила, что на ее глаза наворачиваются слезы. Ради бога, только не сейчас! Какую струнку ее души он задел этими словами?

– Я хочу… – начала она и оборвала фразу на полуслове.

– Чего ты хочешь? Чего, Вирджиния?

– Вообще-то я хочу всего лишь чашечку кофе, – наконец произнесла она.

Поставив свою чашку на стол, Натан шагнул к ней еще ближе:

– А чего еще? Чего ты хочешь еще?

Вирджиния обвела пространство отсутствующим взглядом. За последние две минуты их разговор унесся немного не в ту степь. Тон их беседы сильно изменился. Разве они не говорили только лишь о своих предпочтениях? Но выходило, что они обмениваются какой-то другой информацией. Она еще не совсем понимала, что произошло и почему.

– Так чего же ты хочешь? Зачем ты поехала со мной на Скай?

– Не знаю.

– Знаешь! – настаивал он, подступая все ближе и ближе. Теперь он подошел к ней почти вплотную. Его смеющийся рот был совсем близко. Вирджиния ощущала кожей его теплое дыхание… И к собственному удивлению, она не пожелала отстраниться…