Николь Жамэ - Дольмен Страница 57

— И что об этом думает Гвенаэль Ле Биан?

— Ничего. Она исчезла, — ответил Стефан, делая усилие, чтобы не смотреть на разобранную постель. — Ее автомобиль припаркован неподалеку от замка.

Конверт лежал на самом видном месте водительского сиденья. Пустой.

На расколотой надвое сургучной печати был изображен овал с тремя вертикальными черточками. Медуза.

Куча тряпок и водорослей, имитирующая человеческое тело на пляже… Зыбучие пески… медузы… одолженный телефон…

— Ловушка в Аргозе — очередное представление, устроенное убийцей непонятно с какой целью, — сказал Люка, прежде чем обратиться к Морино: — Соберите людей, нужно немедленно прочесать пляж!

— Сейчас время прилива, стоит подождать, — заметила Мари со знанием дела. — Стефан, поставьте двух человек возле менгира с таким же знаком. Если наши предположения верны, в ближайшие часы на нем появится кровь.

Она пошла к автомобилю и села на пассажирское сиденье, не произнеся ни слова. Люка устроился рядом. Он догадывался, что Мари мучают угрызения совести: в тот час, когда они занимались любовью, возможно, Гвен умирала. Что ни скажи он сейчас, это ничего бы не изменило.

Ферсен включил зажигание и поехал в направлении замка.

Пьер-Мари де Керсен находился в отвратительном настроении. Он встретил полицейских в библиотеке замка, куда их довольно нелюбезно проводила Армель.

— Супруга наверняка сообщила, что я подвергся нападению? Да? В таком случае попрошу вас по возможности быть краткими — мне необходим отдых.

Ему предложили дать подробное объяснение случившемуся, и Пьеру-Мари пришлось подчиниться. Он получил неожиданный звонок от Гвенаэль Ле Биан, которая назначила ему встречу в девять вечера на частном пляже Керсенов.

— Что она хотела?

— Хороший вопрос! Задать бы его этой негодяйке, поскольку она не оставила мне времени, чтобы я это сделал сам. Оказалось, что она устроила мне ловушку! Да что там ловушку, настоящую засаду! Я пришел с опозданием на четверть часа. Никого. Я немного подождал, а потом сразу — провал, черная дыра. Кто-то ударил меня, подкравшись сзади. Когда я очнулся, часы показывали десять. Поднявшись, я вернулся в замок и лег в постель.

Перехватив взгляд, которым обменялись Мари и Люка, он возмутился:

— Кажется, вы мне не верите?

— Филипп утверждает, что вы позвонили его жене и назначили ей встречу, — объяснил Люка.

— Неправда! — взбунтовался Пи Эм. — Это легко проверить — позвоните оператору службы «Телеком» и узнайте, от кого исходил вызов. Филипп ошибается. Или лжет.

Позже, в результате проверки, выяснилось, что вызов исходил от неизвестного пользователя.

— А что, жандармы тоже лгут, утверждая, что вы угрожали убить Гвен?

Отец Жюльетты побагровел.

— Это только слова.

— Согласитесь, тяжело оставаться спокойным, узнав, что пятнадцатилетняя дочь беременна, да еще от своего троюродного брата, — вмешалась Мари.

Пьер-Мари с трудом справился с волнением.

— Да, я погорячился, но ведь меня можно понять. К чему вы клоните? Ведь я — пострадавшая сторона!

— Покажите ладони.

Застигнутый врасплох вопросом, Пьер-Мари даже не поинтересовался, с какой целью его подвергали обследованию, и послушно показал белые, ухоженные руки. На безымянном пальце красовался перстень с печаткой в виде фамильного герба. Ферсен осмотрел их и кивнул Мари, как раз в тот момент, когда в библиотеке сначала появилась трость с набалдашником, а потом и сам Артюс.

— Неподходящее время для визитов, не правда ли?

— Ивонна Ле Биан заявила, что вы дали ей деньги на строительство фаянсовой фабрики, господин де Керсен, — произнес Ферсен, сразу начав с главного.

— И что в этом такого?

Сын посмотрел на него с непритворным изумлением:

— Представить только, мне приходилось выклянчивать каждое су, чтобы сшить себе приличный костюм, в то время как вы… вы… — Он буквально лопался от ярости.

— А вот что, — вступил Ферсен. — Ваша семья не купалась в золоте, если вспомнить шестидесятые годы. Откуда взялся миллион, который вы преподнесли ей в подарок?

— Миллион? Чего? Франков? — Глаза Керсена-младшего чуть не вылезли из орбит.

— От продажи части земель старику Переку, — невозмутимо ответил Артюс, не обращая внимания на поведение сына.

— Но в акте о продаже фигурирует сумма только в несколько тысяч франков.

— Всего лишь способ обмануть ненасытных налоговиков. Но зря я это сказал, очень сожалею. — Старик с видимым удовольствием смаковал каждое слово этой перепалки. — Есть ли другие вопросы? Буду рад удовлетворить ваше любопытство.

— Пока нет, но я прошу вас никуда не отлучаться, при необходимости с вами свяжутся. Кстати, это и вас касается, — уточнил Люка, кивнув в сторону Керсена-младшего.

— По какой причине?

— Гвен исчезла, — сказала Мари.

Брови Пьера-Мари поползли вверх, на губах промелькнуло подобие улыбки.

— Не может быть! Скажите, ведь вы это говорите не из желания меня порадовать? — спросил он, мгновенно преобразившись.

Мари взглянула на него с неприязнью:

— Лучше бы ее нашли живой, Пи Эм. Для нее — само собой, но и для вас — тоже.

Лодочный ангар задней стороной примыкал к скалам, окаймлявшим частный пляж Керсенов. Солнце взошло полчаса назад, и прилив стал спадать, обнажив рельсы, по которым яхту в любое время можно было спускать на воду.

Опершись на трость, Артюс де Керсен наблюдал за непрекращающимся движением моря, которое постепенно отступало. Он думал, что море — символ самой жизни и она мало-помалу от него уходит. С мыса, где он стоял, старику открывалась большая часть острова, который когда-то целиком принадлежал его роду, и Артюс попросил Всевышнего дать ему еще немного времени, чтобы он смог выполнить то, о чем всегда мечтал. Теперь он был почти у цели.

Волны пятились, словно втягиваемые вечностью, оставляя на песке, как слишком тяжелый груз, десятки медуз. В детстве он любил протыкать их желатиноподобные, скользкие тела концом палки.

Вдруг Артюс увидел, что по его пляжу шныряют жандармы. Самый молоденький с отвращением тыкал палкой в студенистую массу одной из медуз. По водной глади эхом пронесся вопль ужаса. Из песка показалось бледное лицо с голубыми глазами, уставившимися в небо, которое они уже не могли видеть.

Гвен. Дочь Ивонны. Его дочь.

Тогда Артюс поверил, что Всевышний услышал его молитву. Он пошел обратно, не оглядываясь и не испытывая никаких чувств.

Солнечные лучи ластиком прошлись по песчаной равнине и пляжу, очистив их от последних следов тумана. При ясном свете дня четче выделялись желтые ленточки, которыми было огорожено место преступления. Белый песок, как промокашка, продолжал медленно всасывать выброшенных морем медуз. В середине лежало тело Гвен, которое выкопали жандармы.

Присев на колени рядом с Ферсеном, Мари вглядывалась в еще испачканное мокрым песком лицо Гвен. Смерть заострила мягкость черт, опущенные веки скрыли лучистую ясность глаз. Сходство этой мертвенной маски с Ивонной просто ошеломляло.

Люка первым заметил следы от уколов.

— Смотри…

На кончиках пальцев виднелись красные точки. Записка на бретонском нашлась позже, наполовину приклеившаяся к медузе, в которую ткнул полицейский.

«За Мари. Всевышний вынесет приговор. Из каменного сердца брызнет кровь и прольется свет».

— Кошмар продолжается, — тихо произнесла Мари.

Она была вынуждена признать, что ошиблась в расчетах: ей так хотелось поверить в виновность Гвен, надеясь, что весь этот ужас наконец прекратится.

— Филипп… — шепнул ей Люка, увидев, что к ним приближается муж Гвен.

Мари сделала несколько шагов ему навстречу, но Филипп ее даже не заметил, упав на колени рядом с телом жены. Его поведение озадачило Мари. Она положила руку ему на плечо, он потерянно взглянул на нее, не сразу сообразив, кто перед ним находится. Но вдруг его лицо исказилось от ненависти, он вскочил на ноги и вцепился в нее с неожиданной силой.

— Ты знала, что он ее убьет! Знала, что Пи Эм ее всегда ненавидел! Вы все об этом знали и ничего не сделали, чтобы ему помешать! Он угрожал ей смертью, ударил в присутствии жандармов, а вы его не остановили! Гвен убита по вашей вине!

Люка был вынужден вмешаться, хотя и испытывая чувство неловкости. Он закричал так громко, что Филипп его услышал.

— Гвен охраняли четверо! Она сама подписала свой смертный приговор! Напиток, который она передала им через Ронана, был отравлен!

Но Филипп не успокоился, его ярость возросла вдвое.

— Неужели вы не поняли, что ваших людей отравил Пи Эм? Он выманил Гвен из дома, а она ничего не боялась, считала себя самой сильной и думала, что он собирается поговорить о детях, о наследстве, бог знает о чем еще, а он ее убил!