Эрик Гарсия - Ящер-2 [Casual Rex] Страница 57

Раздавались и какие-то новые звуки. Какой-то тоненький писк, словно плакала песчанка. Вот только не думаю, что песчанки обитают на Гавайях. Крики животных, отражающиеся эхом от деревьев, завывания, растворяющиеся в ночной тишине. И, как и отсутствие шумов до этого, все эти новые звуки отнюдь не успокаивали.

— Ты чуешь… других? — спросил я у Эрни.

— Кого других?

— Других динозавров. Запах сосны, свежести…

Не прекращая бега, Эрни сделал глубокий вдох, покрутил головой во все стороны и чуть было не врезался в дерево коа.

— Может, они идут за нами по пятам, — сказал он, и мы одновременно ускорили темп.

Но не успели мы затормозить, как уже вывалились на опушку, и луна снова показала свою хитрую мордочку. Мы оказались перед собственно Святым Граалем — домиком из красного кирпича. Отпечатки шин, по которым мы шли, привели нас прямо к входной двери, здесь машина остановилась. Мы снизили скорость и быстро обошли вокруг строения в надежде, что под нашими пристальными взглядами материализуется более быстрый путь внутрь.

Увы. Единственным входом по-прежнему была стальная дверь в кирпичной стене, а единственным замком — дырка для пальца прямо рядом с дверью, точная копия той, которую использовала Цирцея, когда вела нас в амбар-лабораторию по производству останков.

— Ну, попытка — не пытка, — сказал я. — Другого входа все равно нет.

— Ради бога!

— Ой. Я думал, вдруг ты сам захочешь…

— Давай же, — настаивал Эрни.

Удачи, мой дорогой пальчик! Закрыв глаза, я втянул когти, вспомнив Боба, первого прогрессиста, с которым мы познакомились на Голливудском бульваре, и поместил указательный палец в дырку и заскрежетал зубами в ожидании жгучей боли. Если что, то я предпочел бы ампутацию или удар током, но я сомневаюсь, что эти двери принимают пожелания гостей.

Но больно не было. Ни миниатюрной гильотины, ни электрошока. Дверь не открылась, но, по крайней мере, все восемь пальцев остались на месте.

— Твоя очередь, — весело сказал я Эрни, убирая свой палец, но его неряшливые лапы тоже не помогли. Итак, мы в безвыходном положении стояли и пялились на дверь, бездельничали и почесывались.

Крики животных стали громче. И запах, скорее всего сосны, но без примеси трав. Это не Цирцея, но если бы даже это была она, то я бы не особо волновался, что меня поймают в запретной зоне, ведь они уже убили наших друзей за менее серьезное нарушение, так что сомневаться не приходится — когда мы в следующий раз столкнемся с прогрессистами, неважно где и как, диалог будет весьма жестким. Но Цирцея-то ведь совсем из другого теста, чем все остальные прогрессисты, и мне интересно, насколько хорошо она знает своих помощников и доверяет им.

Эрни провел рукой по двери в поисках какой-нибудь трещинки. Ничего.

— Тупик.

— Это потому, что мы еще не стали натуральными динозаврами, — вздохнул я.

— Ну да, ни один из нас.

— Ни один.

Не знаю, кому первому пришла в голову эта мысль, мне или Эрни, но вскоре мы уже стояли вдвоем около хитроумной дырочки, пытаясь запихнуть по пальцу одновременно.

— Левее… левее палец подвинь, — ворчал Эрни. — Дальше. Еще дальше.

Отверстие было узким, но в конце концов нам удалось засунуть оба пальца. Снова мы ощутили знакомый холодок, пока спрятанный механизм всасывал феромоны из наших пор, затем раздалось жужжание, пока другой механизм анализировал, соответствует ли наш уровень пахучести тому значению в процентах, для которого доступ на объект разрешен.

Я сомневался, что наш способ сработает. Эта штуковина должна суметь отличить мои феромоны от феромонов Эрни, нельзя же так просто одурачить столь высокие технологии.

И тут дверь открылась.

Вытащив пальцы, мы нерешительно прошли внутрь, осторожно, чтобы не включилась никакая сигнализация. Но, по-видимому, стальная дверь была единственным барьером, и вскоре мы оказались в маленьком круглом вестибюле с каменным полом и низким потолком, на стенах которого были расклеены старые пожелтевшие карты. На них были представлены все страны и континенты, весь мир, и практически в каждом государстве на различных островах и полуостровах были воткнуты цветные кнопки, красненькие и зелененькие. И неважно, что отмечали таким образом прогрессисты, они проделали большую работу, чтобы распространить это «что-то» по всему земному шару.

Эрни позвал меня в дальний конец комнаты и указал на большую малиновую кнопку прямо посреди океана рядом с Гавайями, и я вытащил ее из карты. Получившаяся дырка практически уничтожила контуры малюсенького, изолированного островка.

— Мы здесь, — сказал Эрни. — Но я не могу понять, что значат остальные кнопки, красные, зеленые… Может, другие лагеря прогрессистов?

Я быстро прошел по комнате, пытаясь найти карту Южной Калифорнии. Разумеется, в Лос-Анджелес была воткнута красная кнопка, а именно в район Голливудских Холмов, и я, пораскинув мозгами, согласился, что каждая кнопка показывает, где расположен тот или иной опорный пункт секты.

— Ты был прав насчет карт, — сказал я. — Посмотри сам.

Но Эрни не ответил. Я обернулся, в комнате никого не было.

— Эрн? — позвал я. — Эрн?

Ответ донесся откуда-то из длинного коридора и был едва слышен:

— …возможно, захочешь… взглянуть на это…

— Что? Я тебя не слышу! — крикнул я ему.

В этот раз голос Эрни звучал громче и слегка дрожал. Что это, страх, злость или всего лишь эхо, отражающееся от стен?

— Я сказал, возможно, ты захочешь взглянуть на это.

Я покинул комнату с картами и быстро прошел по холодному узкому коридору. Силуэт Эрни резко выделялся в свете единственной голой стоваттной лампочки, свисающей с потолка, а тень падала на кирпичные стены. Его плечи подрагивали, но я понял, что это не смех.

— Что ты нашел… — начал я, и слова застряли у меня в горле.

Оружие. Ящики с оружием. Целые стеллажи, забитые этими ящиками. Горы оружия. Оружие на стенах и на полу. Винтовки, револьверы, полуавтоматические и автоматические, большого и малого калибра, — комната двадцать на двадцать была забита доверху всеми видами огнестрельного оружия, какие я только знал, оружейные запасы, которые растопили бы холодное человеческое сердце Чарлтона Хестона.[30]

— Эти штуковины ведь не стреляют транквилизаторами, а?

Мы с Эрни прошли по комнате, спотыкаясь об эти железяки, пробираясь через море огнестрельного оружия. С тех пор как мы зашли внутрь, Эрни не произнес ни слова, он просто ходил по кругу, опустив глаза, и с каждой секундой в нем росла безмолвная ярость.

Под моими ногами лежала какая-то здоровенная цилиндрическая хреновина с ручкой, как у джойстика. Я поднял ее, чтобы рассмотреть получше, — тяжеленная, сволочь, — и уставился на ствол.

— Это гранатомет, — сказал Эрни спокойным голосом, лишенным каких бы то ни было эмоций.

Ой. Я осторожно положил гранатомет обратно на кучу другого оружия, а то вдруг нажму не на ту кнопку и получу в этом году премию Дарвина.[31]

— Черт побери, зачем им все это?

— Зачем им, черт побери, все это?!! — напарник набросился на кучу оружия, пиная его голой ногой. — Это самая гадкая и отвратительная вещь, которую я видел с тех пор, как мы сюда приехали.

Они тут разглагольствуют о прогрессе, природе и понимании наших предков, а сами тем временем устроили целый оружейный склад, которому позавидует и НАТО.

Я не мог с ним спорить. У этих прогрессистов действительно с башкой не все в порядке, и я не могу себе представить, зачем они могли захотеть собрать столько огнестрельного оружия в одном месте.

— Мы вернемся в Лос-Анджелес, — предложил я. — И натравим на них Совет. Посмотрим, как им понравится кучка динозавров, которые прибрали к рукам столько человеческого оружия.

Эрни в прямом смысле слова позеленел от злости, внезапный прилив крови окрасил кожу в яркий тон. Да, определенно моему другу надо носить больше одежды осенних оттенков, но я сомневался, что он сейчас оценит совет относительно своего гардероба, так что промолчал.

— Да, правильно, — проворчал Эрни. — Конфисковать этот остров, дом, а этих тварей бросить в тюрьму.

Мы даже не поняли, как это произошло, но ноги сами вынесли нас из этой страшной комнаты, словно наши тела знали больше, чем мозги, и силой уводили нас из противоестественной обстановки. Но как только мы снова оказались в коридоре и направились в вестибюль с картами (мне очень хотелось показать Эрни даты, написанные над картами, может, мы вдвоем сумеем понять, что они обозначают), как вдруг я снова учуял этот запах. На этот раз он был сильнее. Определенно сосна, болотные газы… Несомненно, мы здесь не единственные динозавры.

— Тихо, — сказал я Эрни, который громко топал к выходу.

— Почему?