Джеймс Гриппандо - Смерть в кредит Страница 58

– При условии, что труп действительно пробудет здесь четверть века, – уточнил Калхаун.

– А как по-вашему, сколько здесь пробыли останки?

Калхаун хотел было что-то сказать, но Энди его перебила:

– На данный момент мы не готовы освещать эту тему.

– Я решил, что этим костям уже лет сто, – признался Джек.

– Такие вещи иллюзорны, – сказал Калхаун, – особенно при данных физических условиях.

Тут к разговору подключилась Энди, настоятельно донося свою мысль.

– Мы уже не раз об этом говорили, Джек. Вы не входите в следственную группу, а с посторонними мы не вправе делиться всеми фактами.

Свайтек стал прикидывать, какую версию или информацию от него пытаются скрыть на этот раз. Похоже, у агента Хеннинг на все найдется отговорка – как минимум распоряжение сверху.

– Тогда можно я перефразирую вопрос? – сказал Джек. – По-вашему, как долго эти останки пролежали в земле?

– Пока не знаю, – ответил Калхаун.

– Счет идет на дни? На недели?

– Он же сказал, что не знает, – встряла Энди.

– Я спросил потому, что земля вокруг мешка была рыхлой. Судя по всему, могилу выкопали совсем недавно.

– Похоже на то, – согласился Калхаун.

– И как вы думаете, давно это было? Несколько часов, дней, недель?

– Мне необходимо провести исследования. Я уже взял пробы почвы, растительности, насекомых – все, что необходимо, чтобы сделать выводы.

Джек взглянул на Энди:

– А ФБР как считает?

Энди хранила молчание, хотя Джек чувствовал, что ей хочется рассказать ему что-то, но она боится нарушить приказ начальства. Он немного надавил.

– Как известно, у нас есть три жертвы похищений: из Джорджии, центральной Флориды и вот теперь из южной Флориды. В зависимости от того, что скажут в лаборатории, у нас, возможно, появилась еще одна жертва из южной Флориды.

– А кто говорит о жертве? – спросила Энди.

– А зачем еще было приводить нас к мелкой могиле? Очевидно, он нас поддразнивает, хочет показать, что его угрозы не пустые слова. Может, он говорит тем самым, что Эшли Торнтон не единственная женщина, чей муж недооценил ее стоимость, и это влечет за собой катастрофичные последствия.

– Я не вправе касаться этой темы, – ответила Энди.

– Я уверен, что труп пролежал здесь несколько месяцев – может быть, о похищении так и не было заявлено властям. Либо было, но оно не проходит по вашей базе как схожее с делом Торнтон.

– Если труп пробыл здесь несколько месяцев, – заговорила Энди, – тогда почему земля свежевскопанная?

Доктор Калхаун воздел к небу палец, словно собираясь раскрыть маленький секрет.

– У нас имеются более веские основания считать вашу версию нежизнеспособной, господин Свайтек. По той же причине я могу совершенно спокойно взглянуть вам в глаза и честно сказать, что эти останки со стопроцентной гарантией не принадлежат Мии Салазар.

– Я весь внимание.

Доктор взглянул на Энди, словно ожидая ее согласия. Та поразмыслила и кивнула. Калхаун проговорил:

– В останках обнаружена лобковая кость.

– И что это значит?

Доктор снова взглянул на Энди – она не пыталась его остановить.

– Это не женская лобковая кость, а мужская.

Значение этих слов дошло до Джека не сразу. Его взгляд метнулся к темной пальмовой роще, и, не до конца владея голосом, словно для него не имело значения, услышат ли его окружающие, он проговорил:

– Неожиданный поворот событий…

– И слава Богу, – пробормотала Энди.

Глава 56

Деньги пришли в субботу утром, как и было условлено. В качестве закладной фигурировали лишь бизнес Тео и его лицензия на торговлю спиртным, а потому Брат Бабло перевел средства на банковский счет Тео в Майами. В начале одиннадцатого Тео явился к другу с наличностью и скорбным лицом.

– Понятно теперь, откуда у него такое прозвище, – пробухтел Тео, влетев на кухню и водрузив на кухонную стойку металлический «дипломат». – Дрючила перевел только двести тысяч.

Джек поперхнулся кофе.

– Что?!

– Плевать он хотел на твое честное слово с частичной закладной. Он дает ровно стоимость моего бара, и ни центом больше.

– Но мы же договаривались…

– Ни черта! С деньгами пришло сопроводительное письмо: как хотите, ребята, если вас что-то не устраивает, высылайте бабло обратно.

– Ну и выслал бы.

– Да? А чемодан для похитителя долговыми расписками набьешь?

Джек протянул руку к телефону, но Тео его остановил.

– Не утруждайся. Я с ним уже разговаривал, твердо стоит на своем.

Свайтек вернулся на место. С тех пор как они с Тео побывали в Уитморском питомнике, он глаз не сомкнул, хотя прошло уже десять часов. Конечно, заключение судмедэксперта о том, что обнаруженные останки не принадлежат Мие, обнадеживало. Зато теперь Джека волновал другой вопрос: что за несчастный там был погребен. Он бодрствовал в ожидании звонка агента Хеннинг в надежде, что та прольет свет на личность жертвы. Отсюда Джек собирался плясать, составляя план дальнейших действий, и выкрутасы Дрючилы пришлись совсем некстати.

– Что делать будем?

– Я вчера обналичил все, что мог: семьдесят пять тысяч. Сразу отстегиваем двадцать пять за услуги Дрючиле.

– Остается пятьдесят. Нормалек, четверть лимона наскребли.

Джек покачал головой:

– Чтобы он пошел на обмен, я должен предъявить ему что-нибудь существенное. А с этой мелочевкой…

– Ничего, фантазию подключим, и…

– Где я, по-твоему, столько денег возьму? Напечатаю?

Тео кинул на него заинтересованный взгляд.

– Даже и не думай, – вскинулся Джек.

Друг с многозначительным выражением лица смолчал.

– Это даже не обсуждается, – отмахнулся адвокат, желая немедленно закрыть вопрос.

– А почему нет? Есть у меня один знакомый в Спиртсбурге…

– Хватит. Знаю я твоих знакомых. Помнишь, что было в прошлый раз, когда мы связались с очередным твоим знакомым?

– Что-то не припомню.

– Забыл, как мы от пуль удирали со скоростью света? Мне всего-то понадобилось срочно улететь с Берега Слоновой Кости. Так ты подцепил какого-то прощелыгу на ворованном самолете.

– И вовсе не на ворованном. Он позаимствовал его на время.

– Да? Так и объяснил бы автоматчикам, которые по нам обоймы расстреливали.

– Ладно, если тебе не нравятся мои методы, сам поищи человека, который отстегнет тебе к обеду семизначную сумму.

Было в рассуждениях Тео здравое зерно, однако Джека не покидал скептицизм.

– Ладно, исключительно ради смеха расскажи, как работает твоя схема.

– Итак, занимаем у Брата Бабло двести тысяч. И за эти деньги получаем два миллиона весьма правдоподобных фальшивок.

– Да, и лет десять исправительной колонии.

– А ты что предлагаешь? Эшли Торнтон за миллион утопили, а у нас лишь четверть. Два миллиона – солидный куш, достаточно, чтобы пойти на одновременный обмен. Твое дело на свет божий его выманить, а там – снайперы снимут.

«Бред какой-то. Не пристало мне, адвокату, связываться с фальшивомонетчиками», – глядя в окно, подумал Джек.

– Есть мыслишка получше?

Джек подошел к стойке, щелкнул замками, открыл «дипломат». Внутри покоились уложенные аккуратными рядками пачки хрустящих купюр. Свайтек протянул руки, легонько касаясь денег пальцами, точно пианист клавиш.

На кухне зазвонил телефон. Джек взял пульт от телевизора, по которому передавали вечерний выпуск новостей, выключил звук и взглянул на дисплей телефона. Номер абонента не определился, что на этом этапе игры могло означать лишь одно. Джек включил спикерфон, чтобы Тео мог слышать происходящий разговор, а сам взял трубку – так собеседник не догадается, что разговор транслируется вовне.

– Так-то ты умеешь хранить секреты? – В измененном голосе сквозила злоба. – Мы же договорились: легавые в наши дела не лезут. Как только ты развязал мешок с костями, весь питомник федеральщиками наводнило. Десяти минут не прошло.

– Еще бы! Я труп откопал. Испугался, что это Мия.

– Мия? – Собеседник снисходительно хмыкнул. – А ты, видно, не так умен, как мне казалось.

– Тогда кто же это?

– А пусть тебе фэбээровцы расскажут: у вас, я вижу, нет друг от друга секретов.

Джек не знал, чем объяснить присутствие ФБР на месте их предполагаемой встречи, и решил сменить тему, без лишних предисловий перейдя к делу.

– Я достал обещанное. Будем меняться одновременно: деньги на Мию.

– И не мечтай.

– Это по справедливости. Без легавых. Один на один.

– Сколько даешь?

Джек колебался, не решаясь произнести сумму, которая имелась на руках, но была явно недостаточной.

– Два миллиона.

На линии наступила тишина. Наконец собеседник сказал:

– Та-ак, уже теплее.