Вильям Кобб - Клуб Мертвых Страница 58

— Что вы хотите сказать? — с беспокойством спросил Жак.

— Э! Боже мой! Все очень просто!… В порыве раздражения я забыл, что вы уже давно должны были быть готовы к этой сцене.

Жак до крови прикусил себе губы.

— Клянусь вам, господин герцог, что я вас не понимаю.

— Поэтому я готов объясниться… Садитесь здесь, напротив меня, и поговорим серьезно… Я могу стать вашим другом или врагом, как захотите. Это будет зависеть от вашей откровенности.

— Мне нечего скрывать… И вам хорошо известна вся моя жизнь…

— О, да! Дядя Жан… Его сестра!… Затем чудесное открытие графа де Шерлю… Я отлично помню все это! Но… я знаю жизнь… я так же хорошо изучил высшее общество, как и низшее… Мне можно все сказать… С какого времени вы стали другом Манкаля?

— Милостивый государь, сейчас, говоря о Манкале, вы назвали его негодяем и… вором. Предположить, что я был его другом, это значит оскорбить меня!

«Он ловко выпутывается из затруднений, играя словами, — подумал де Белен, — положительно, он очень ловок!…» Боже мой! — продолжал он вслух, — я сожалею о вырвавшихся у меня эпитетах. Только признаюсь, что меня крайне неприятно поразило его исчезновение…

— Манкаль исчез?

— Как самый обыкновенный кассир!

— Но, значит, он оставил за собой какой-нибудь дефицит?

Белен расхохотался.

— Дефицит недурен! Самые пустяки! Всего несколько миллионов!

Жак вскрикнул.

— Миллионов!… Которые ему не принадлежали?

При этой новой наивности, по его мнению, поддельной, де Белен снова расхохотался.

— Восхитительно, честное слово! Знаете ли, мой милый, вы очень умны или у вас отличная память, если вы так четко заучили роль!

— Опять! — воскликнул Жак. — Я вас последний раз прошу объясниться! Неужели вы считаете меня сообщником этого негодяя? Какую роль я играю? Заклинаю вас честью, не скрывайте от меня ничего! Правда, как бы горька она ни была, не станет более жестокой, чем эти намеки.

— Действительно, — отвечал де Белен, — с этим надо покончить. Ну, любезный граф, Манкаль, сойдя со сцены, захотел оставить наследника, которому дано, без сомнения, более или менее деликатное поручение. Он дал вам этот знак своего доверия, что еще раз доказывает его ум… Он успешно сумел заставить меня стать вашим руководителем. Все это отлично… но ловкость изменила ему в том, что он слишком скоро раскрыл свою игру… Так что теперь я почти знаю, с какой целью он ввел вас ко мне… Обыкновенный шантаж. Ну, я не такой человек, который стал бы кричать слишком громко, если меня немного пощиплют… Назовите ваши условия и мы сойдемся… Я ведь лучше, чем кажусь… Но, вы не отвечаете?

Жак застыл как человек, пораженный громом… Он все еще слушал, хотя де Белен уже замолчал. Каждое слово герцога было для него точно удар молота. Итак, это была правда! Едва успел он вступить в жизнь, как ему предъявляли постыдное обвинение! Подозрения де Белена потрясли его. Неужели роковая судьба, сделавшая для него невыносимой жизнь в мастерских, снова преследовала его?

Де Белен взял его за руку, чтобы привести в себя. Такое поведение Жака в высшей степени изумляло его. Он надеялся, что авантюрист, каким он продолжал считать Жака, откроет свою игру. И что же?

Когда Жак поднял лицо, де Белен увидел, что оно залито слезами.

— Как? Вы плачете? Что же все это значит? — спросил герцог.

Жак взглянул ему в глаза.

— Да, — сказал он, — это правда, я плачу!… Но не от стыда!… Я плачу, что меня подозревают, тогда как мое сердце исполнено лишь чистых и благородных стремлений! Сначала я был возмущен, теперь я чувствую себя разбитым. Как могу я защищаться? Чем убедить вас?

— Ну-ну! — сказал де Белен, невольно чувствуя себя тронутым, — ответьте на мой первый вопрос: давно ли вы знаете Манкаля?

— Всего несколько дней. Я никогда не видел его до того проклятого дня, когда дядя Жан послал меня к нему.

— Это правда?

— Клянусь вам!

Де Белен задумался. Мрак вокруг него сгущался.

— Но… этот дядя?…

— О! Это честный человек… немного грубый… но, в сущности, добрый… Он воспитал и вырастил меня. Без него я умер бы с голода… потому что был один на свете… Вы знаете мою историю… Моя бедная мать умерла, покинутая…

— Я знал вашего отца…

— Вы его знали? О, вы никогда не говорили мне об этом!

Действительно, де Белен помнил, что встречал графа де Шерлю во времена его первоначального богатства, потом видел его разорение и, наконец, новое обогащение.

— Мой отец был уважаем?…

— Он был богат, — отвечал де Белен, делавшийся философом.

— Вы видите, герцог, что я проклят… Всюду вокруг меня стыд, позор… Даже этот Манкаль, который был только посредником, но подлость которого обрушилась на меня…

Де Белен был в большом затруднении. Несмотря на все, он еще не был убежден. Он знал по опыту, до каких высот может доходить у некоторых людей искусство притворяться. Но что если этот говорит правду?…

Жак встал.

— Герцог, — сказал он, — теперь, когда вы объяснили мне причины вашего поведения, я прощаю вам все, что вы сказали мне… Действительно, я отчасти заслужил это… Я слишком быстро позволил увлечь себя мелькнувшему передо мною миражу… Да, я теперь понимаю… Я был ослеплен… и, может быть, слишком рано, не обдумав хорошенько, принял эту удивительную перемену. Теперь вы сообщаете мне о бегстве того, кто был посредником в этом странном приключении… Вы предполагаете, что я был сообщником в каком-то темном деле, жертвой которого вы боялись стать. Герцог, взгляните мне прямо в глаза и отвечайте откровенно: считаете ли вы меня бесчестным человеком?

Де Белен Покачал головой.

— Нет! Я этого не думаю…

— Это немного возвращает мне мужество. Я клянусь вам, что оно мне крайне необходимо…

— Что вы хотите делать? "

— Вы ещё спрашиваете… Я хочу расспросить того, кто первый открыл мне тайну моего рождения… Хочу узнать от него все подробности этого дела…

— Вы говорите о дяде Жане… о том, кто воспитал вас?

— Он честный работник… подрядчик, живущий своим трудом.

— Вы не считаете его сообщником Манкаля?… Значит, он был обманут так же, как и вы… и не может ничего знать…

— Не говорите этого! Не отнимайте у меня надежды… Вдвоем мы найдем этого Манкаля…

— О! Бежавшего банкира! Вы хотите сделать невозможное!

— Я хочу доказать мою честность всем, особенно вам, человеку, который сделал для меня так много!

При этих словах, произнесенных таким тоном, который убедил бы самого отчаянного скептика, де Белен почувствовал волнение, далеко ему не свойственное.

— Выслушайте меня! — сказал он. — Да, я вам верю… И… прошу прощения…

— Просите прощения… Если бы вы знали, как я счастлив!

— Я не хочу, чтобы вы покидали меня!

— Нет! Умоляю вас, отпустите меня, иначе мне постоянно будет казаться, что между нами стоит это ужасное подозрение.

— Я заявляю, что вы не оставите меня и в то же время узнаете истину…

— Что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, что при вашей молодости и неопытности безумно воображать, что вы можете осветить этот мрак… На каждом шагу вам будет встречаться новая загадка… Отчаяние овладеет вами… Неудача может убить вас… Я не хочу этого. Я должен исправить причиненное вам зло.

— Я вас не понимаю. Ради Бога, объяснитесь!

— Мы станем искать вместе… В чем могу я вас упрекнуть? В том, что вы, как сами говорите, слишком легко согласились принять счастье, свалившееся на вас с неба или поднявшееся из ада… Мы должны узнать — слышите, я говорю «мы» — не стали ли вы, сами того не подозревая, орудием какого-нибудь подлого заговора, не угрожает ли вам самому какая-нибудь опасность, которую вы не сумеете отвратить при вашей неопытности. Я возьмусь за это дело и мы увидим, черт возьми… буду ли я обманут… таким негодяем, как этот Манкаль… А! Он хотел перехитрить нас, но мы еще посмотрим, кто кого!

Самое интересное во всем этом было то, что негодование де Белена, который сам являлся подлым вором и безжалостным убийцей, было вполне искренним.

Что касается Жака, то он слушал его с восторгом. Он был так счастлив, что нашел друга и руководителя! Он прощал теперь его подозрения, которые были только доказательством безукоризненной честности его благодетеля.

— Вы спасете мою честь! — воскликнул он. — Я верю вам! Если это состояние принадлежит мне по праву, как и мой титул, если розыски, за которые мы примемся, бесспорно докажут мою честность, тогда я останусь возле вас, и вы найдете во мне не только друга и союзника, но и верного раба… Если же меня обманули, то я снова надену мою рабочую блузу… и с помощью воли и труда постараюсь завоевать себе место в обществе!

В то время, как он говорил, де Белен встал и задумчиво прошелся по комнате.