Эрик Сунд - Слабость Виктории Бергман (сборник) Страница 6

Задача Софии состояла в том, чтобы заставить комиссию прийти к единому окончательному решению, но она понимала, что это будет нелегко.

Тюру Мякеля вместе с мужем осудили за убийство одиннадцатилетнего приемного сына – мальчика с синдромом ломкой Х-хромосомы, с отставанием в развитии, проявлявшимся как в физических, так и в психических симптомах. Мальчик оказался беспомощной жертвой, и у Софии становилось тяжело на душе при одной мысли об этом деле.

Семья жила изолированно, в загородном доме. Технические доказательства отчетливо свидетельствовали о жестоком обращении, которому подвергался мальчик. Следы фекалий в легких и желудке, ожоги от сигарет, избиение шлангом от пылесоса.

Труп обнаружили в лесу, неподалеку от дома.

Дело получило широкую огласку в СМИ, особенно потому, что в нем была замешана мать. Общественность, возглавляемая несколькими громкоголосыми и влиятельными политиками и журналистами, почти единодушно требовала самого сурового из предусмотренных законом наказаний. Тюру Мякеля хотели посадить в тюрьму Хинсеберг на максимально возможное количество лет.

Однако София знала, что в случае принудительного лечения осужденный чаще всего оказывается изолирован от общества на более долгий срок, чем при тюремном заключении.

Была ли Тюра Мякеля психически вменяема в период жестокого обращения с мальчиком? В материалах утверждалось, что пытки длились не менее трех лет.

Проблемы настоящих людей, подумала София.

Она пунктиром набрасывала вопросы, которые хотела обсудить с осужденной за убийство женщиной, но из размышлений ее вырвало появление Каролины Гланц – та вплыла в кабинет в красных сапогах до середины бедра, в коротенькой красной лаковой юбке и черной кожаной куртке.

Больница в Худдинге

София приехала в Худдинге около половины одиннадцатого и припарковалась прямо перед крупным больничным комплексом.

Отделанное серой и голубой плиткой здание резко контрастировало с прилегающими домами, выкрашенными в яркие цвета. София слышала, что во время Второй мировой войны это должно было защитить больницу от возможных бомбежек. Предполагалось, что с воздуха больница будет восприниматься как озеро, а дома вокруг – создавать иллюзию полей и лугов.

Перед тем как войти в саму больницу, София завернула в кафетерий и купила кофе, бутерброд и утренние газеты.

Она заперла ценные вещи в одном из шкафчиков, прошла через металлодетектор и двинулась дальше по длинному коридору. Первым на ее пути располагалось отделение 113, и она, как обычно, услышала, как там ругаются и дерутся. Здесь находились тяжелые пациенты, сильно накачанные лекарствами и ожидающие транспортировки в провинциальные медицинские учреждения для душевнобольных.

София прошла прямо, свернула направо в отделение 112 и вскоре очутилась в общем конференц-зале, которым пользовались психологи. Бросив взгляд на часы, она констатировала, что у нее в запасе еще пятнадцать минут.

Она закрыла дверь, села за стол и стала сравнивать первые страницы газет.

ЖУТКАЯ НАХОДКА В ЦЕНТРЕ СТОКГОЛЬМА.

МУМИЯ, НАЙДЕННАЯ В КУСТАХ!

София откусила от бутерброда и пригубила горячий кофе. На Турильдсплан обнаружили мумифицированный труп мальчика.

Мертвые дети, подумала она.

В статье проводилась параллель с делом Мякеля, и София почувствовала мучительную тяжесть в груди.

Когда в дверь постучали, бутерброд был уже доеден, кофе выпит.

– Войдите, – сказала она.

Дверь открылась, и показался высокорослый санитар. – Привет, София.

– Привет, Карл Густав. Все в порядке?

– Да, не считая того, что несколько минут назад поступил сигнал тревоги из курилки и нам пришлось утихомиривать одного бедолагу, который бросался стульями. Злобный мерзавец с кучей дерьма и в крови, и на совести.

– Да, я проходила мимо и слышала изрядную шумиху.

– Привел тут тебе одну поболтать. – Он небрежно махнул рукой через плечо.

Манеры санитаров Софии не нравились. Хоть речь и шла о преступниках, это все же не повод их оскорблять и унижать.

– Пусть заходит, а ты оставь нас одних.

Мыльный дворец

В два часа София Цеттерлунд вернулась в центр города, к себе в приемную. До окончания рабочего дня оставалось еще два посетителя, а София чувствовала, что вновь сосредоточиться после визита в Худдинге будет трудно.

Она села за письменный стол, чтобы сформулировать обоснование для рекомендации принудительного психиатрического лечения Тюры Мякеля. В результате дополнительного обсуждения с членами комиссии психиатр частично пересмотрел свое отношение к мере наказания, и у Софии появилась надежда на скорое принятие окончательного решения.

Хотя бы ради Тюры Мякеля.

Женщина нуждалась в лечении.

София представила комиссии краткую справку о ее истории и чертах характера. Тюра Мякеля дважды пыталась покончить с собой, еще в четырнадцать лет она намеренно приняла завышенную дозу лекарств, а в двадцать лет ее из-за регулярных депрессий отправили на досрочную пенсию. Пятнадцать лет совместной жизни с садистом Харри Мякеля вылились в еще одну попытку самоубийства, а затем в убийство их приемного сына.

По мнению Софии, время, проведенное с мужем, признанным, кстати, достаточно здоровым для отбывания наказания в тюрьме, усугубило болезненное состояние женщины.

София пришла к заключению, что в годы жестокого обращения с ребенком Тюра Мякеля действительно страдала повторяющимися психозами. Ее точку зрения подкрепляли документы, свидетельствующие о том, что за последний год Тюра Мякеля дважды проходила курс лечения у психиатра. В обоих случаях женщину находили блуждающей по поселку и насильно отправляли в больницу, откуда ее выписывали только через несколько дней.

В вопросе участия Тюры Мякеля в преступлениях против мальчика София усмотрела еще ряд неясностей. На женщину со столь низким коэффициентом умственных способностей в принципе нельзя возлагать ответственность за убийство – суд это, похоже, учесть не потрудился. По мнению Софии, Тюра, находясь под постоянным воздействием алкоголя, идеализировала мужа с его затеями. В силу полной пассивности ее, скажем, можно было рассматривать как соучастницу истязаний, но в то же время из-за своего психического состояния она была не способна вмешаться.

Приговор вынесен судом высшей инстанции, и оставалось определить меру наказания.

Тюре Мякеля требовалось лечение. Ее преступление необратимо, но тюрьма еще никому не помогала.

Они не должны принимать решение под впечатлением от жестокости содеянного.

За вторую половину дня София составила свое заключение о Тюре Мякеля и разобралась с назначенными на три и четыре часа пациентами. С переутомившимся руководителем предприятия и стареющей актрисой, которой больше не давали ролей, из-за чего она пребывала в глубокой депрессии.

Когда около пяти София собралась идти домой, у стойки администратора ее остановила Анн-Бритт.

– Вы помните, что в субботу едете в Гётеборг? Билет на поезд уже у меня, а жить вы будете в отеле “Скандик”.

Анн-Бритт положила на стойку папочку.

– Разумеется, – ответила София.

Ей предстояла встреча в издательстве, которое подготовило к изданию новый перевод книги бывшего мальчика-солдата Ишмаэля Биха “Завтра я иду убивать”[8]. Поскольку София обладала опытом работы с получившими психическую травму детьми, издательство хотело, чтобы она помогла им с проверкой фактов.

– В котором часу я еду?

– Рано. Время отправления указано на билете.

– 05:12?

София со вздохом отправилась обратно в кабинет, чтобы поискать отчет, написанный ею семь лет назад для ЮНИСЕФ.

Снова усевшись за стол и достав документы, она задумалась: хватит ли у нее сил воскресить в памяти впечатления тех лет?

Семь лет, думала она.

Неужели это действительно было так давно?

прошлое

По склонам между океаном и дорогой на два километра с севера на юг протянулся “железный” город. Джип едет по неровной грунтовой дороге почти девяносто километров в час, красная пыль от латеритной почвы клубится у нее перед глазами.

“Он дорогу-то хоть видит?” – думает она, косясь на молоденького водителя. Он – один из пятнадцати тысяч с лишним бывших детей-солдат, которых правительственные войска подкупом переманили на свою сторону.

Она смотрит через окно на лачуги внизу, крепко держась за ручку дверцы.

Она пробыла здесь почти два месяца. Сперва в качестве волонтера правозащитной организации “Хьюман Райтс Вотч”, а затем, скоро уже шесть недель, по неофициальному заданию ЮНИСЕФ.

Ну, считается задание официальным или нет? Ей на самом деле неизвестно.

Здесь повсюду царит хаос.