Джонатан Келлерман - Выживает сильнейший Страница 6

– Что-нибудь еще у тебя есть?

Я качнул головой, и мы тронулись в обратный путь. Вдоль стоянки, толкая перед собой стрекочущую газонокосилку, расхаживал темнокожий мужчина в комбинезоне цвета хаки. Он бросил на нас мимолетный взгляд и продолжал заниматься своим делом. Лицо его было скрыто под длинным козырьком бейсбольной шапочки.

– Даром съездили? – спросил Майло, трогая машину с места и разворачиваясь.

– Кто знает.

– У тебя найдется время посмотреть папки?

– Сколько угодно. – Перед глазами стояло лицо Айрит Кармели.

Глава 5

Наблюдатель

Он был абсолютно уверен в том, что посетители не обратили на него никакого внимания.

Прождав двадцать минут после того, как машина без номерного знака скрылась из виду, темнокожий мужчина завязал горловину последнего мешка с листьями и травой, выключил газонокосилку и потащил ее за собой в сторону желтых ворот. Пройдя через них, отбросил ненужную штуку на обочину дороги. Служителям парка не было дела до инвентаря. Какой там порядок.

Полные простофили. Да, девочке не повезло.

Но косилка свою роль сыграла. Удачное дополнение к униформе.

Как обычно, комбинезон полностью оправдал себя: греби свой мусор, и никто головы к тебе не повернет.

Его машина, серая «тойота-крессида» с фальшивыми номерами и наклейкой «инвалид» на ветровом стекле, стояла у третьего от ворот парка перекрестка. В ящичке под водительским сиденьем – полуавтоматический пистолет, девять миллиметров.

Гибкий и стройный, он легким шагом приближался к автомобилю. Нажав на кнопку брелка, отключил противоугонную сигнализацию, неприметно оглянулся по сторонам и сел за руль. У въезда на бульвар Сансет свернул на восток.

Туда же, куда и они.

Детектив и псих – и ни один из них не удостоил его даже взглядом!

Первый – грузный, с огромными руками и ногами, с покатыми плечами – походил на перекормленного быка. И лицо у него шишковатое, бычье, нет – носорожье.

Удрученный носорог. Он уже потерял всякую надежду. Интересно, как это его репутация уживается с таким пессимизмом? А может, одно дополняет другое? Сомнений нет, он – профессионал, значит, понимает, как мало теперь у него шансов узнать истину. Но сделало ли это его более трезвомыслящим?

Со вторым – психиатром – несколько иначе. Насторожен, весь начеку, глазами стреляет по сторонам – бьет навскидку.

Помельче детектива и куда свободнее в движениях. Ростом пять футов десять дюймов, может, чуть ниже. Ходит легко. Повадки кошки.

Из машины выбрался еще до того, как детектив успел выключить двигатель. Не терпится? Достижений захотелось?

В отличие от спутника следит за своей внешностью. Стройный, волнистые темные волосы. Длинноваты, но совсем недавно аккуратно подровнены. Чистая гладкая кожа, квадратная челюсть. Глаза – светлые, огромные.

Ищущиеглаза.

Если он таков и со своими пациентами, то как ему удается успокоить их?

Может, у него их и немного.

Мнит себя детективом.

В белой майке под голубой ветровкой, в отглаженных брюках – он походит на университетского профессора, пытающегося выглядеть этаким рубахой-парнем.

Подобные типы вечно ладятся под прямодушных, для которых все люди равны, но сами они прекрасно отдают себе отчет в собственном превосходстве и умеют держать дистанцию.

Интересно, подумал темнокожий, псих и в самом деле такой? Направляясь в сторону Брентвуда, он опять принялся размышлять о быстрой, стремительной походке второго объекта своих наблюдений.

Да, энергии ему не занимать.

За все это время никто даже не приблизился к разгадке того, что случилось с Айрит.

Но псих рвется вперед – похоже, он оптимист.

Или же дилетант, наивно верящий в то, что умнее его – нет.

Глава 6

Высадив меня, Майло отправился в Управление. Еще на ступенях лестницы, ведущей ко входу, я услышал визг циркулярной пилы, развернулся и зашагал через сад к мастерской, которую Робин устроила позади дома. У двери тявкал Спайк, наш маленький французский бульдог, посматривая на меня влажными бусинами глаз. Проходя мимо, я потрепал его по загривку.

Мастерская занимала маленькую крытую черепицей пристройку под белой, как и сам дом, штукатуркой. Я вошел. Падавшие через широкие окна косые лучи солнца наполняли помещение светом. Вдоль стен комнаты расставлено множество гитар на различной стадии завершения; воздух напоен острым ароматом свежераспиленного дерева. Робин стояла у рабочего стола, направляя под диск пилы кленовую доску. Пришлось дожидаться, пока она покончит с этим и выключит рубильник. Ее золотисто-каштановые волосы были собраны в пучок, фартук покрыт слоем мельчайшей древесной пыли. Майка намокла от пота.

Отряхнув руки, Робин улыбнулась. Я сделал шаг и поцеловал ее в щеку. Она чуть отвела голову, чтобы тыльной стороной ладони смахнуть проступившие на лбу капельки.

– Удалось что-нибудь узнать?

– Нет. – Я кратко рассказал о поездке в парк, о спрятанной между соснами прогалине. Улыбка сошла с ее лица.

– Ужас! Теперь всем родителям по ночам будут сниться кошмары. Что ты намерен делать дальше?

– Майло просил меня ознакомиться с материалами.

– Давненько тебе не приходилось заниматься такими задачами, Алекс.

– Согласен. Приступлю-ка я прямо сейчас, если ты не против.

Выходя из мастерской, я чувствовал на себе ее взгляд. Через три часа мне стало известно, следующее:

Мистер и миссис Зев Кармели арендовали дом на приличной улице в Беверливуде. Сейчас они жили там с единственным теперь их ребенком, семилетним сыном по имени Одид. Мистеру Зеву Кармели тридцать восемь лет, родился он в Тель-Авиве, чиновник дипломатической службы. Супруга Лора четырьмя годами моложе, уроженка Марокко, но росла и воспитывалась в Израиле. Преподает иврит в еврейской дневной школе района Вест-сайд.

Семейство прибыло в Лос-Анджелес двенадцать месяцев назад из Копенгагена, где Кармели три года проработал в качестве атташе израильского посольства. За два года до этого он служил в посольстве в Лондоне, защитил в Лондонском университете докторскую по международным отношениям. Сам глава семьи, его жена и сын Одид свободно говорят по-английски. Айрит, по словам отца, умела «относительно неплохо изъясняться».

Вся дальнейшая информация о дочери записана со слов мистера Кармели.

Проблемы со здоровьем начались у девочки после перенесенного в шестимесячном возрасте гриппа. Отец считал Айрит «несколько незрелой, но всегда примерной девочкой». Термин «задержка умственного развития» в бумагах не встретился мне ни разу, только в представленном школой, официально именовавшейся «Центром развития», отчете успеваемости фиксировались «множественные трудности в учебе, значительное повреждение слуха, включая полную глухоту правого уха и некоторое – вплоть до среднего – замедление процесса развития».

Как Майло и говорил, Кармели упорно настаивал на том, что никаких врагов в Лос-Анджелесе у него нет, и наотрез отказался отвечать на вопросы, связанные с его работой или о политической ситуации на Ближнем Востоке.

В своем отчете детектив Дж. Горобич пишет:

"Отец жертвы заявил, что его работа заключается в «координации деятельности консульства». Когда я попросил его привести пример, он сослался на организацию весной прошлого года парада в честь Дня независимости Израиля. На просьбу пояснить подробнее мистер К. ответил, что мероприятий, за организацию которых он отвечал, было куда больше, но парад являлся самым важным из них. Затем я спросил, не считает ли он вероятной определенную связь между случившимся с его дочерью и собственным служебным положением, политическими взглядами и родом деятельности. Заметно нервничая, мистер К. заявил буквально следующее: «Никакая это не политика, а бесчинства какого-то психопата! У вас в Америке их хватает!»

«Центр развития» представлял собой небольшое частное учебное заведение в Санта-Монике, специализирующееся на воспитании детей с умственными и физическими недостатками. Уровень обучения считался достаточно высоким, преподавателей хватало.

Каждый день в восемь утра школьный автобус отвозил Айрит на занятия и в три часа пополудни доставлял домой. У миссис Кармели уроки занимали только первую половину дня, так что она всегда успевала вернуться, чтобы встретить дочь. Одид посещал ту же школу, где преподавала его мать, и оставался в ней до четырех. До убийства сестры домой его привозил кто-либо из знакомых родителей или же сотрудник консульства. После трагедии это стала делать мать.

Информация об учебе Айрит была более чем скудной. Никаких оценок, тестирования, лишь замечание ее учительницы, Кэти Бреннан, о том, что «девочка добилась поразительных успехов».

С учительницей разговаривал напарник Горобича, детектив Гарольд Рамос. Вот образчик его стиля: