Андрей Троицкий - Черный Бумер Страница 6

— Ничего такого. Короткие трубы. Около метра длиной.

— Может, это были огнеметы «Шмель»или одноразовые гранатометы «Муха»? — капитан и прапор выразительно переглянулись. — Это ведь тоже трубы. Ну, плюс боевая часть.

— Я в армии видел и гранатометы и огнеметы. В нашей части они стояли на вооружении. «Шмель»и «Муха»— они короче. И диаметр у них гораздо меньше.

— Из какого материала твои трубы? Асбестовые, железные, пластмассовые…

— Не знаю. Они покрашены.

Последние дни августа, а солнце, вставшее над лесом, припекало как в июле, обещая нестерпимо жаркий день. Капитан снял фуражку, платком вытер со лба капельки пота.

— Ясно, — сказал он. — Что ни хрена не ясно. Вот что, парни. Я закончил высшую школу милиции. Знаком с теорией. И практика у меня есть. Прежде чем попасть в эти края, пять лет работал опером в большом городе. Но никогда даже не слышал о том, чтобы людей убивали из-за нескольких никчемных труб. Людей мочат только за деньги. Короче, вы вспоминайте то, что видели. Время у нас есть. Минут десять.

Капитан, углядев в жухлой траве свежий окурок, березовым прутиком передвинул его с места на место и тронулся дальше.

Через распахнутые ворота прошли в сарай, обогнули кучу мусора, и остановились. Земляной пол затоптан, видны четкие следы ботинок с высоким каблуком, какой-то спортивной обуви. Есть и другие следы, но эти не слишком четкие для идентификации или индивидуальной характеристики. У ворот опечатки автомобильных протекторов, не слишком четкие. По земле рассыпаны осколки битого стекла, на куче песка, сквозь который проросла лебеда, женский тапок с матерчатым верхом на резиновой подошве, пустая бутылка из-под вермута и стакан с треснувшим донышком. Рядом рассохшаяся деревянная бочка с ржавыми ободами.

Дошагав до задней стены, капитан осмотрелся внимательнее. Нет ни трупов, ни следов волочения тел по грунту. Зато грязно-серая побелка стены заляпана бурыми пятнами. Присев, Зубков, прутиком отодвинул в сторону старую портянку из мешковины, долго разглядывал штукатурку, покрытую засохшими брызгами крови.

— М-да, — сказал он. — М-да…

Капитан подошел к опорному столбу, опустившись на корточки. На струганном бревне, поддерживающем стропила, тоже полно мелких пятен и потеков крови длиной от пяти до двадцати пяти сантиметров. В нижней части пара глубоких вмятин, будто ударили обухом топора или тяжелым молотком. Капитан поковырял палочкой землю, пропитанную кровью сантиметра на три в глубину. В этом чертовом сарае чувствуешь себя как на бойне. Вот вторая лужа, а вот третья, совсем свежая. Кровь даже успела впитаться в почву, свернулась, покрыв грунт мягкой корочкой. Похоже, что парни не врут. Тут како-то здорово порезали или забили до смерти. Случись это происшествие хотя бы пару месяцев назад, можно было проявить усердие, хотя бы внимательно осмотреть территорию, прилегающую к сараю, опросить жителей ближней деревни. Земля слухами полнится. Авось, кто-то что-то видел…

Но сейчас вся эта бодяга не ко времени. В сентябре предвидятся большие изменения в жизни. Старый приятель, чиновник областной администрации, сумел устроить Зубкову перевод в тамошнее управление внутренних дел. И вроде бы все на мази. Осталось подать рапорт, бумаги выправить и немного подождать. Покупателя на свой дом капитан давно нашел. Скоро можно будет получить задаток, паковать чемоданы и с молодой женой перебираться на новое место, но вот на голову свалились эти мотоциклисты. И теперь судьба поворачивается к нему тылом.

События могут пойти по другому сценарию. Начальство из района станет возражать против перевода Зубкова, потому что на нем повиснет нераскрытое дело, у которого мало перспектив. Да что там «мало», это не то слово… Честно сказать: перспектив никаких. Но начальству это до лампочки. Глухарь повиснет на нем, как камень на утопленнике. Охотники на вакантное место в областном управлении внутренних дел быстро найдутся. Пока он будет тут канителиться, другого человека в свободное кресло посадят. И жди потом у моря погоды.

От этих мыслей сделалось тоскливо. Капитал поднял голову, через разобранную крышу виден кусок голубого неба и белые барашки облаков, плывущие навстречу солонцу, в свой завтрашний день.

— Ну, теперь видите, что все без обмана, — Бобрик выступил вперед из-за спины прапорщика Гуревича. — Вот кровь. И вот. И там, на дворе, где мы мужика железным прутом приложили, кровь осталась.

— Вижу, не слепой, — капитан не хотел и не мог скрыть раздражения. — Вопрос только один: чья это кровь. Свиньи, козла или… Крупного рогатого скота.

— Какого еще скота? — выпучил глаза Бобрик. — И как это: чья кровь? Перед вами стоят два свидетеля убийства.

— Не гони мне дым в жопу, — разозлился Зубков. — Ты полный идиот или только уроки берешь? Пока ясно только одно: тут зарубили не курицу. Что-то покрупнее.

— Но ведь можно провести экспертизу, — сказал Бобрик. — И определить, чья это кровища. Человеческая или собачья.

— Если ты такой умный и грамотный, почему до сих пор не прокурор области, — усмехнулся капитан. — Экспертизу назначают в рамках возбужденного уголовного дела по факту преступления. Но пока нет ни дела, ни трупов, ни фактов, ни самого преступления. Ни черта нет. Только ваш художественный треп и вот эти засохшие лужи. Не исключено, что местного ханыгу собутыльники бритвой пописали. Потерпевший малость очухается, и сам к ним приползет. С заявлением в зубах.

Капитан ткнул прутиком в землю, пропитанную кровью.

— Такое уже случалось, — поддакнул прапорщик, привыкший всегда и во всем соглашаться с начальством. — Прошлый раз шабашники между собой что-то не поделили. Так возле поселкового магазина два дня кровь смывали водой из резиновой кишки. А что случилось, кого порезали, так и не выяснили.

— Что же мы чертей зеленых видели или трупы? — последний раз возмутился Бобрик, он понимал, что капитан уже принял решение, и от своего не отступит. — У меня зрение абсолютное.

— Я не знаю, что ты тут разглядел темной ночью со своим абсолютным зрением. Знаю, что у страха глаза велики.

— Я в прокуратуру пожалуюсь, что вы бандитов покрываете, — выложил последний козырь Бобрик. — Прямо сейчас в область поеду.

— Катись, — равнодушно разрешил капитан, на которого угроза не возымела действия. — Я это дерьмо бочками хаваю. Потому что у меня таких жалобщиков — половина поселка. Все что-то пишут в прокуратуру или сразу губернатору.

— Зря время потеряли, — сказал Бобрик. — Только на работу опоздали.

Все происходящее порядком утомило Гуревича. Семикилограммовый бронежилет, надетый на форменную рубашку, давил грудь, автоматный ремень тянул плечо. Но главное чувство глубокого разочарования, охватившего душу. Бандиты… Убийцы… А тут обычная рутина. Судя по всему, местные мужики среди ночи увели с чужого двора теленка или свинью. И разделали добычу в сарае на мясо. Хорошо хоть капитан, человек опытный, не стал по пустякам тревожить прокуратуру.

Прапорщик потер носовым платком стекло наручных часов, чтобы ярче блестело. И тяжело вздохнул, подумав, что торгаши совсем потеряли совесть. «Ролекс», купленный на вьетнамском рынке во время последней поездки в Москву, облупился от самоварной позолоты и совсем потерял товарный вид. И это всего за две недели. Даже часы «Чайка», что прослужили Гуревичу долгих пять лет, смотрятся гораздо лучше проклятого «Ролекса». У «Чайки»отвалились стрелки, на корпусе одни царапины, но все равно, в сравнении с «Ролексом»часы как новые. Кроме того, «швейцарец»безбожно врал, то убегал вперед, то отставал. Бывало, совсем останавливался. Неудачная покупка.

Прапорщик, почувствовав под подметкой башмака что-то твердое, шагнул в сторону, поднял с земли пластмассовую штуковину. Положив ее на ладонь, внимательно рассмотрел: предмет похож на колпачок, которым крепят клеммы автомобильных аккумуляторов. Только пластик какой-то необычный, твердый, как камень. Авось, пригодится, Гуревич опустил колпачок в карман брюк.

— Может, заберете заявления? — с надеждой спросил Зубков. — Ну, чего им у нас пылиться? Найдем трупы, тогда прокурор дело возбудит. А вы — главные свидетели. Все хорошо в меру, особенно честность и принципиальность.

— И не подумаем забрать, — упрямо помотал головой Бобрик. — Пусть себе пылятся.

— Короче так, парни, — капитал бросил прутик на землю. — Вы меня очень разочаровали. Сейчас забросим вас обратно в поселок. В милиции выпишем справки вам на работу. Принимали участие в следственных действиях и все такое. Как раз столовая открылась, можете там перекусить. Первый переулок налево от площади, дом три. И дуйте обратно в Москву. Заявления проверим. Если понадобитесь, вызовем повесткой. Показания снимем. Добро?

— Добро, — процедил Петька Гудков, до сих пор хранивший умное молчание. — Выходит, мы в милицию обратились только для того, чтобы получить никчемную справку и узнать адрес столовой?