Бернар Бессон - Тайна Синего имама Страница 6

Морван подозвал официанта и заказал две порции виски «Лагавулин». В конце концов, не мог же Волхв отказаться от стаканчика, предложенного другом? И правда, Мельхиор не протестовал; немного подумав, он начал свой рассказ:

— Тарик Хамза состоит в Аль-Каиде. Он расстрелял нашего посла в Каире, когда тот выходил из президентского дворца. После этого Тарику удалось скрыться. Египетская полиция обыскала квартиру, которую он снимал в пригороде, а мы провели тщательное расследование.

— И что же?

К ним подошел официант, и Мельхиор молча ждал, пока он расставит стаканы с виски на столе. Морван прекрасно понимал, что всего Волхв ему не скажет, но хоть с чего-то надо было начинать.

Мельхиор сделал глоток и перевел дух, не сводя глаз с Морвана.

— Тарик Хамза не собирался так скоро убивать посла. Он воспользовался случайно представившейся возможностью. Посол допустил ошибку, покинув свою виллу, вообще не предполагалось, что он будет выходить из резиденции. У Тарика был разработан совершенно другой план.

— Какой?

Морван последовал примеру своего собеседника и пригубил виски.

— Тарик Хамза привез в Каир двух палестинских смертников, известных как Саид Ларби и Ридуан Халед. Но это только их клички, мы не знаем, кто они на самом деле. Эти двое должны были подойти к послу во время ежегодного приема у президента республики — единственного официального мероприятия, ради которого посол покидал свою резиденцию.

— Так что смертники не пригодились.

— Тарик забрал их и увез с собой.

— Куда?

Мельхиор отпил еще виски и потянулся к тарелке с арахисом. Несмотря на слабость к алкоголю и женщинам, он был настоящим профессионалом, к тому же обожал Францию и французский образ жизни. Одно время он даже подумывал о том, чтобы выйти на пенсию на несколько лет раньше и поселиться в Воклюзе, где чуть было ни купил дом.

— Тарик привез их на берег Красного моря в Египте, откуда отряд Аль-Каиды перебросил их в Саудовскую Аравию.

— И они до сих пор там находятся? — спросил Морван.

— Это неизвестно, но нам удалось узнать, что человека, руководившего их эвакуацией, зовут Абу Кибер.

— Что еще ты о нем знаешь?

— Он бывший морской офицер из Саудовской Аравии, командовавший боевыми пловцами на Красном море, вступил в Аль-Каиду после нашего вторжения в Ирак. Настоящий фанатик.

— Где он сейчас? — поинтересовался Морван.

— Об этом мы ничего не знаем.

— При том что Саудовская Аравия — ваш союзник.

Морвану было прекрасно известно, с какими сложностями ЦРУ приходится сталкиваться во время охоты на террористов на берегах Красного моря.

— Влияние ваххабитов в Саудовской Аравии очень велико. У них есть сообщники в армии, национальной гвардии и арабских секретных службах.

Морван закусывал соленым печеньем и размышлял о том, с чего это вдруг Волхву так много известно о террористе, который, по-видимому, никогда не ступал на французскую землю. До сегодняшнего звонка из Трокадеро.

— А какое все это имеет к тебе отношение? — наконец поинтересовался он.

— Послушай, я буду с тобой откровенен, — начал американец.

— Я надеюсь на это.

Мельхиор положил в рот целую пригоршню орешков и запил виски.

— Во время обыска квартиры Тарика Хамзы в Каире египетская полиция обнаружила номер газеты «Монд», в котором французский писатель по имени Клеман-Амруш опубликовал статью против религиозного фанатизма. В этой статье рукой Тарика Хамзы были сделаны пометки. Из Лэнгли меня спрашивали, что мне известно о Клеман-Амруше и возможна ли связь между ним и Тариком Хамзой. Именно тогда мне пришлось ознакомиться с этим делом.

— Ну и?

— Ну и вот, Клеман-Амруш осуждал заблудших чад ислама, а также мелкобуржуазных революционеров из саудовской номенклатуры. Тарик Хамза знает французский, он наверняка понял, что речь идет о таких, как он. Больше ничего общего мы у них ре нашли.

Морван задумался, любуясь жемчужным колье на груди американки, громко смеявшейся за одним из столиков. Посетители бара отеля «Крийон» веселились, как обычно.

— А когда все это произошло? — поинтересовался Морван.

— Около двух с половиной лет назад.

Имя Клеман-Амруша уже попадалось Морвану. Этот писатель, философ и историк арабского мира был хорошо известен в университетских кругах, а после выхода его последней книги и широкой публике.

— Это ведь Клеман-Амруш два года назад опубликовал «Забытые стихи»?

— Ну да.

Морван вспомнил, что видел книгу в большом книжном магазине на станции метро «Шатле», но не купил. Все эти религиозные споры наводили на него тоску. Публикация «Стихов» вызвала страшную шумиху среди фундамента листов всех мастей. Клеман-Амруш превратился во французского Салмана Рушди, и ему пришлось переехать.

— А что было потом?

— Ничего.

Мельхиор уставился на тарелку с солеными крекерами.

— Ты уверен?

Волхв помолчал, потом умоляюще взглянул на Морвана:

— Пьер, мне нужно, чтобы ты нашел компромат на этого мерзавца-посла, не то он меня уволит.

— Я не знаю, есть ли на него что-нибудь, он всего несколько месяцев в Париже. К тому же вы ведь наши союзники, не так ли?

У Волхва, сгорбившегося перед ним в кресле, был такой жалкий вид, что Морван не мог ему не посочувствовать. Такова уж работа в разведке, границы между добром и злом, между тем, что разрешено и запрещено, размыты и зависят от конкретной ситуации. Их на каждом шагу подстерегают искушения, и лишь благодаря своему характеру монаха-воина Морван никогда не поддавался соблазнам, будь то деньги или пагубные пристрастия. За тридцать лет работы в секретных службах он не раз наблюдал, как его коллеги становились параноиками или впадали в депрессию. В каждом отделе был свой штатный психиатр, в обязанности которого входило помогать сотрудникам и не давать им сломаться. Интересно, что те, кто приходил в эту профессию по призванию или в поисках идеала, как правило, плохо кончали.

Морван был рад, что попал в разведку по чистой случайности, а не для того, чтобы выполнить какую-то священную миссию.

Волхв покрутил в руках стакан с виски, и Морван обратил внимание, что ладони у него влажные. С виноватым видом, не глядя на Морвана, Мельхиор выложил на стол тридцать евро.

— Коннуэй играет в Ангьене, — наконец произнес он.

Такого рода сведения могли быть очень полезными, но Морвану нужно было поскорее сообразить, как реагировать на сообщение. Не разочаровать Мельхиора, но и не вступать в его игру. Даже тогда, когда он точно знал, что рядом нет микрофонов, Морван старался вести себя так, будто спецслужбы всего мира внимательно прислушиваются к каждому его слову. Сказать как можно меньше, ничего не обещать, но и не исключать никаких возможностей.

— В этом нет ничего криминального, — промолвил он.

— Мне бы хотелось его прищучить.

— А я бы предпочел, чтобы ты рассказал мне все, что знаешь о Тарике Хамзе.

Он пристально, как инквизитор, посмотрел на своего американского коллегу, давая понять: ему прекрасно известно, что тот что-то скрывает.

— Дай мне немного времени, Морван. Уж ты-то меня понимаешь.

Морван кивнул, допил виски и простился с Мельхиором, забрав счет. За столиками сидели красотки в норковых боа и белых шелковых шарфах. Теперь вместо «Sweet Georgia Brown» звучало «Killig Me Softly».[6] Через десять дней они с Тео отправятся навестить старый фамильный дом на опушке леса.

Если, конечно, Тарик Хамза им не помешает.

Анри Булар подождал, пока на платформе соберется побольше пассажиров, и лишь тогда сам вышел из поезда «Евростар», только что прибывшего из Лондона. Сжимая ручку кейса, он выпрямился и осторожно огляделся. Убедившись, что его не встречает делегация с наручниками, он двинулся к выходу с платформы.

Смаин не позвонил, значит, путь свободен. С высоко поднятой головой он как ни в чем не бывало прошел мимо охранников с собаками. Хотя Булар ни с кем не говорил, даже взглядом ни с кем не встретился, он ощущал в воздухе какое-то необычное напряжение. Похоже, телефонный звонок из Парижа в Лондон взбудоражил все спецслужбы.

Мысль о том, какая поднимется паника, когда станет известно о казни Перси Кларенса, освежила его, как стакан воды после долгого путешествия по пустыне. Выйдя из здания вокзала, он поднял воротник пальто и направился к ресторану «Брассери-дю-Нор», стараясь не поскользнуться на талом снегу.

Анри Булар думал о том, что уже скоро увидит своего ученика, и предавался приятным воспоминаниям. Несмотря на плохую погоду и мучивший его недуг, Синий имам пребывал в состоянии благодати. Он сблизился со Смаином больше, чем с другими Братьями, и именно с ним начал разрабатывать операцию «Снег и пепел».