Илья Бушмин - Ничейная земля Страница 6

Поляков потянулся к карману куртки.

— Я выйду на минутку.

Сквозь стеклянную витрину кафе она видела, как Поляков спрятался под широким козырьком и закурил. Катя поколебалась, думая, идти ли ей следом. Но все же поднялась. Поляков чуть улыбнулся, увидев у нее в руках серебристый цилиндр электронной сигареты.

— И как?

— Заменяет.

— Куришь, значит.

Катя не понимала, зачем он говорил это все. Внезапно она разозлилась.

— Сергей, прошла целая жизнь. Я не та девчушка с испуганными глазами, которую ты помнишь. Я следачка городского отдела СК. И ты меня совсем не знаешь. Ты ничего обо мне не знаешь.

Поляков промолчал. Выдыхая пропитанный никотином пар электронной сигареты, Катя покосилась на него. И снова увидела и буквально ощутила грусть и странную пустоту, которая, как черная дыра, заволакивала глаза Полякова.

Кате стало стыдно. Она сбежала 18 лет назад. Поляков остался. Он был вынужден пройти этот путь до конца. И, возможно, до сих пор проходил его.

— Сергей, — голос Кати предательски хрипнул, и она кашлянула, прочищая бронхи. — После того, как мы уехали… Все это продолжалось?

Поляков задумчиво полюбовался тлеющим кончиком сигареты. Стряхнул пепел себе под ноги.

— Ты совсем не в курсе, да?

— Надеюсь, ты помнишь, почему.

Поляков покивал. Открыл рот он далеко не сразу.

— В Яме тогда все напуганы были. Очень сильно. Да ты и сама помнишь… Дело дошло до митингов.

Катя помнила ужас, царящий в поселке 18 лет назад. Но при слове «митинг» она не могла не изумиться.

— Митингов?

— Народ бил во все колокола. Интернета тогда не было, к сожалению. Кто-то ходил в газеты. Кажется, они даже писали что-то, но беспредел тогда творился везде, так что толку не было. Вроде бы даже телевизионщиков в поселок приглашали, но какой дурак поедет в Яму просто так? Тогда наши пошли на последнее средство. Собрались толпой и двинулись в город. К милиции. Мы осаждали ее несколько дней назад.

— Мы? Ты тоже был там?

Поляков горько усмехнулся, выбросил окурок в урну и посмотрел Кате в глаза.

— В первых рядах. Орал больше всех. Я был готов на все, чтобы остановить это. Ты ведь понимаешь.

Катя отвела взгляд.

— А дальше?

— Осаждали ментуру несколько дней. К нам начальство выходило. Мы требовали, чтобы поговорить с нами приехали депутаты и кто-нибудь из горадминистрации. Мы требовали, чтобы нас выслушали. И услышали. Яму довели до ручки, и Яма пошла напомнить городу о себе.

— Получилось?

— Менты были вынуждены начать работать. Особенно, когда мы решили не расходиться даже по ночам…

Катя впервые за долгие годы вспоминала те события. Но не могла представить, чтобы Яма пошла требовать что-то от власти. Они слишком долго жили в разных измерениях. Вероятно, люди действительно были доведены до крайней степени отчаяния.

Катя в очередной раз возблагодарила небеса за то, что 18 лет назад Яма ушла из ее жизни.

— И что они сделали?

— Ты сейчас сама в органах, так что я могу смело сказать, и ты меня поймешь. На самом деле не сделали ничего. Кроме показухи. Пара рейдов. Показательные задержания тех, чьи ориентировки висели на щитах. Мобильные посты из ППСников, которые выставили на подступах к Яме… — Поляков помолчал. — Но это сработало.

— Как?

— Все закончилось. Девчонок перестали убивать. Ничего не раскрыли, но убийства прекратились. А потом… Через месяц посты сняли. Еще через полгода перестали дергать всех неместных, кого умудрялись отловить около Ямы. А еще через год все зажили по-старому.

— Почти, — осторожно добавила Катя.

— Да, почти, — согласился Поляков. — Ты ведь понимаешь, что как раз после той истории Яма окончательно стала той Ямой, которую все мы знаем. Которой пугают детей и в которую с наступлением темноты боятся соваться не только таксисты и врачи, но даже вооруженные менты. Это случилось именно тогда…

Катя помнила, как все начиналось. Яма скатывалась в тартарары постепенно, незаметно. Но сейчас это место практически ничем не напоминала тот затерянный уголок мира и спокойствия, которым оно являлось когда-то.

— То есть, история закончилась — ничем? Его не поймали?

Поляков удивленно взглянул на Катю. Так, словно она сказала большую глупость.

— История не закончилась, Катя. Мы с тобой оба видели это сегодня, не правда ли?

Она и сама начинала это понимать. Но от слов Полякова ее все равно бросило в дрожь.

— Прошло почти двадцать лет, Сергей.

— Я знаю, — он поколебался перед тем, как спросить: — Скажи, как так вышло, что ты стала следователем по особо важным делам, но за все это время так ни разу и не поинтересовалась той историей в Яме? Тебя ведь она касалась больше, чем многих других. Даже больше, чем меня.

Катя едва сдержала стон.

— Я решила начать жизнь заново. Вычеркнуть все. Будто ничего и не было.

— Только не вышло, да?

Хватит. С нее довольно.

— Сергей, мне нужно идти. Приятно было увидеть тебя.

Поляков ее словно не слушал.

— Так совпало, что среди ста двадцати оперов нашего отдела именно я оказался дежурным сегодня. Среди всех следаков городского СК дежурной оказалась именно ты.

— Мне надо идти. Я серьезно.

— Через 18 лет мы встретились в той самой Яме, в тот самый день, когда там снова нашли тела точно так же убитых девчонок, — упорствовал Поляков. — Неужели ты не понимаешь, что это значит?

Катя развернулась и направилась по залитой дождем улице в сторону управления.

Перекрикивая шелест капель по асфальту, Поляков бросил ей вслед:

— Нельзя вычеркнуть половину жизни! Это то же самое, что взять и вычеркнуть половину себя. У тебя ничего не получится. Ты будешь бежать всю жизнь от призраков своего прошлого. От самой себя. Но это бесполезно. Сегодня ты это увидела!

И последнее, что Катя, с каждым шагом двигающаяся все быстрее, услышала — было его, Полякова, искреннее:

— Мне жаль!

5

Автомобиль вырулил из ворот коттеджного поселка. Марфин сквозь тонированное окно скользнул взглядом по полицейским у поста номер один. В форме, с автоматами и в бронежилетах, они отдали честь автомобилю. Точнее, его пассажирам. Если быть еще более точным — одному пассажиру. Ему, Марфину.

Машина представительского класса вырулила на трассу и, стремительно набирая скорость, рванула в сторону города. На горизонте в потоках дождя — в Южном округе лило, очевидно, как из ведра — проглядывались высотки жилых домов, начинавшиеся сразу за развязкой Загородного шоссе.

— Евгений Игоревич, вот информация по поводу дачных маршрутов. На прямой линии вопросы наверняка будут.

Марфин протянул руку. Восседавший рядом помощник послушно вручил ему бумаги. Марфин пробежался глазами по расписанию и по официальной информации, подготовленной его аппаратом.

— Пресс-служба это уже распространяла?

— Конечно, нет, что вы. Сразу после прямой линии выпустим пресс-релиз, отдельной новостью.

Марфин поморщился.

— Сокращение на маршрутах на пять единиц. Какой, к черту, отдельной новостью? Дайте в подборке.

Помощник закивал с таким умным видом, будто и сам хотел это предложить. И одновременно застрочил в блокноте, чтобы не забыть.

— По школьным лагерям?

— Людмила Николаевна уже отзвонилась, вся информация у вас в приемной уже.

— Пусть скинет мне основные цифры.

Помощник принялся названивать в управление образования. Марфин отвернулся к окну. Автомобиль проносился мимо оранжевого монолита — будущего торгово-развлекательного комплекса, строительство которого подрядчики и инвесторы полгода назад вдруг решили заморозить на неопределенный срок. Вопросов от горожан и СМИ пока не было, но Марфин поморщился, чувствуя, как в его животе пробуждается изжога.

— Народу нужно знать, что город развивается, — проворчал Марфин, не обращая внимания на щебет помощника. Тот бросил собеседнице «Секунду» и услужливо заложил микрофон ладонью, весь обратившись в слух. — И я как глава города должен следить за стратегическими, мать его, вещами. Где позитив?

Помощник лихорадочно соображал.

— Может, самое время строительство аквапарка анонсировать, Евгений Игоревич, как вы считаете? Чем не позитив?

— А на Дне города я, по-твоему, чем тогда хвалиться буду? — проворчал Марфин. — Окончанием дачного сезона, что ли?

Видя, как помощник растерялся, разрываясь между необходимостью продолжить разговор с управлением образования и помочь шефу в дилемме, Марфин сжалился.

— Ладно. По поводу субботних ярмарок скажем. Самое время, мы же их как раз со следующей субботы запускаем. Дай команду, кому следует, пусть подготовят информацию. Пара абзацев, но чтобы звучало красиво.