Джордж Мартин - Игра престолов (Книга I) Страница 60

– Нет. – Губы Сэма сжались и напряглись. – Я ненавидел замок. – Он почесал за ухом и задумался.

Сэмвел Тарли заговорил не скоро. Джон Сноу внимательно слушал его и узнал, как случилось, что мальчик этот, признавшийся в собственной трусости, оказался на Стене.

Тарли принадлежали к древнему и честному роду знаменосцев Мейса Тирелла, лорда Вышесада, Хранителя Юга. Тарли Сэмвел, старший сын лорда Рендилла, был рожден наследником этих земель, сильной крепости и знаменитого двуручного великого меча, Губителя сердец, выкованного из валирийской стали и передававшегося от отца к сыну почти пять сотен лет.

Вся гордость, которую ощутил лорд-отец при рождении Сэмвела, улетучилась, когда оказалось, что мальчик растет неловким и тихим, полным. Сэм любил слушать музыку и сочинять песни, любил носить мягкий бархат, играть в кухне замка возле поваров, вдыхая аромат лимонного пирога или черничного торта. Он отдавал свое сердце книгам, котятам и даже танцам – при всей своей неловкости. Но от вида крови Сэма мутило, он плакал даже над убитым цыпленком. Дюжина оружейных дел мастеров посетила Рогов Холм и оставила его после безуспешных попыток превратить Сэмвела в рыцаря, каким хотел видеть его отец. Мальчишку ругали, шлепали, били, морили голодом. Один из учителей, чтобы укрепить в Сэме боевой дух, заставлял его спать в кольчуге.

Другой одел его в платье матери и в таком виде провел через двор замка, чтобы позором направить к доблести. Но Сэм только толстел и становился еще более запуганным. Наконец разочарование лорда Рендилла обратилось в гнев и презрение.

– Однажды, – признался Сэм голосом, стихшим до шепота, – в замок пришли двое колдунов из Кварта, белокожие и синегубые. Они убили зубра и заставили меня выкупаться в горячей крови, но и после этого я не стал отважным, как они обещали. Мне стало дурно, а потом меня вырвало. Отец приказал их выгнать.

Наконец после трех дочерей леди Тарли родила своему лорду-мужу второго сына. Начиная с этого дня лорд Рендилл просто забыл про старшего сына, уделяя все свое внимание младшему, грубому и неприхотливому, больше отвечающему его нраву. Тут Сэмвел получил несколько лет сладкой жизни, которые он посвятил музыке и книгам.

И вот настал день его пятнадцатых именин. Проснувшись, Сэм обнаружил, что лошадь его оседлана. Трое латников отца отвезли его в лес возле Рогова Холма к месту, где отец свежевал оленя.

– Теперь ты почти взрослый человек и мой наследник, – сказал лорд Рендилл Тарли своему старшему сыну, пластая тушу длинным ножом. – Ты не предоставил мне повода отказаться от тебя, но я не позволю тебе унаследовать землю и титул, которые должны отойти к Дикону. Губитель сердец должен принадлежать человеку достаточно сильному, чтобы поднять его, а ты недостоин даже прикоснуться к рукояти этого меча. Поэтому я решил, что сегодня ты объявишь о своем желании облачиться в черную одежду. Ты откажешься от всего в пользу своего брата и отправишься на север прежде, чем завечереет. Если ты не сделаешь этого, утром мы отправимся нa охоту, и где-нибудь в этих лесах твоя лошадь споткнется, а ты вылетишь из седла и умрешь… так я скажу твоей матери. У нее женское сердце; в нем хватает доброты и для тебя, я не хочу причинять ей боль. Пожалуйста, не думай, что тебе удастся не покориться мне. Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем заколоть такую свинью, каковой ты являешься. – Руки отца уже обагрились до локтя, и он отложил нож в сторону. – Итак, выбирай. Ночной Дозор… – Он запустил руку внутрь туши, вырвал сердце и сжал его в кулаке, выдавливая кровь. – Или это.

Сэм рассказал свою повесть спокойным и мертвым голосом, словно бы все это случилось не с ним, а с кем-то другим. Странно, отметил Джон, он даже ни разу не пустил слезу. Потом, когда Сэм договорил, они сидели рядом и какое-тo время слушали ветер. И не было другого звука во всем мире.

Наконец Джон рассудил:

– Надо возвратиться в общий зал.

– Зачем? – спросил Сэм.

Джон, пожал плечами:

– Там сейчас разливают горячий сидр или вино с пряностями, если ты предпочитаешь его. Иногда вечерами Дарион поет нам, если у него есть настроение. Раньше он был певцом… ну, не совсем, конечно, учеником певца.

– А как он попал сюда? – спросил Сэм.

– Лорд Рован из Золотой Рощи обнаружил его в постели собственной дочери. Девушка была на два года старше, и Дарион клянется, что она сама открыла ему окно, но перед отцом она назвала его поступок насилием… Так он и попал сюда. Когда мейстер Эйемон услышал его пение, он сказал, что голос Дариона напоминает ему гром, облитый медом, – улыбнулся Джон. – Жаба иногда тоже поет, если кваканье можно назвать таким словом. Застольным песням мейстер Эйемон научился в винном погребке своего отца. Пип утверждает, что голос его можно уподобить моче, пролитой на говенную кучу. – Они вместе захохотали.

– Мне бы хотелось услышать их обоих, – признался Сэм. – Но они выгоняют меня… – Сэм смутился. – Утром он вновь потребует, чтобы я сражался, так ведь?

– Так, – вынужден был ответить Джон.

Сэм неловко поднялся на ноги.

– Лучше попытаюсь уснуть. – Он сгорбился и направился в спальню.

Когда Джон возвратился в обществе одного только Призрака, все собрались в общей комнате.

– Где ты был? – спросил Пип.

– Я говорил с Сэмом, – ответил он.

– Вот уж истинно трус, – проговорил Гренн. – Когда он брал свой пирог, на скамье были места, но он побоялся даже сесть с нами.

– Лорд Беконский считает себя слишком важным и с такими, как мы, не знается, – предположил Джерен.

– Я видел, как он ест свиной пирог, – проговорил, блаженствуя, Жаба. – Как вы думаете, не из своего ли братца? – И он захрюкал.

– Прекрати! – отрезал Джон.

Все умолкли, поразившись его внезапной ярости.

– Послушайте, – произнес Джон в тишине и рассказал им о своем плане. Пип поддержал его, как и рассчитывал Джон. Потом заговорил Халдер, и слова его оказались приятной неожиданностью. Гренн сперва заторопился, встревожился, но Джон знал, чем тронуть его. По одному сдавались и все остальные. Одних Джон переубедил, других улестил, третьих устыдил, пригрозил тем, кому необходимо. Наконец все согласились… все, кроме Раста.

– Вы, девки, можете поступать как угодно, – заявил Раст. – Но если Торне выставит меня против леди Хрюшки, я намереваюсь отрезать себе добрый кусок свининки. – Он расхохотался прямо в лицо Джону и оставил их.

Несколько часов спустя, когда замок уснул, трое из них нанесли визит в его келью. Гренн держал руки, Пип сидел на ногах, и Джон услышал прерывистое дыхание Раста, когда Призрак вскочил ему на грудь. Глаза лютоволка светились красными угольками, и зубы его самую чуточку прикоснулись к мягкой коже на шее парня, выпустив только капельку крови.

– Помни, что мы знаем, где ты спишь, – негромко сказал Джон.

На следующее утро Джон слышал, как Раст уверял Албетта и Жабу в том, что случайно порезался за бритьем.

Начиная с этого дня ни Раст, ни другие не причиняли боли Сэмвелу Тарли. Когда сир Аллисер выставлял их против него, парни просто стояли на месте и отбивали неуклюжие удары толстяка. Если оружейных дел мастер требовал активных действий, они, приплясывая, легко ударяли Сэма по панцирю, шлему и ногам. Сир Аллисер ярился и угрожал, называл всех трусами, бабами и еще худшими словами, но Сэм оставался цел. Через несколько вечеров по настоянию Джона он присоединился к общей вечерней трапезе и занял место на скамье возле Халдера. Прошло еще две недели, и он нашел в себе силы включиться в общий разговор, смеялся рожицам Пипа и поддразнивал Гренна.

Жирный, неловкий и запуганный, Сэмвел Тарли не был дураком. Однажды вечером он зашел к Джону в его келью.

– Я не знаю, почему ты это сделал, – сказал Сэм. – Но я понимаю, что это сделал ты… – Он застенчиво отвернулся. – У меня никогда еще не было друга.

– Мы не друзья, – улыбнулся Джон, опуская ладонь на широкое плечо Сэма. – Мы братья!

Так и есть на самом деле, подумал он, когда Сэм отправился к себе. Робб, Бран и Рикон были сыновьями его отца, он по-прежнему любил их, но все же Джон знал, что никогда не был одним из них. Об этом позаботилась Кейтилин Старк. Серые стены Винтерфелла до сих пор тревожили его сны, но Черный замок теперь сделался его жизнью, и братьями его стали Сэм, и Гренн, и Халдер, и Пип, и все остальные отверженные, облачившиеся в черные одежды Ночного Дозора.

– Дядя мой сказал правильно, – шепнул он Призраку. Удастся ли только ему еще раз повстречать Бенджена Старка и рассказать дяде о его правоте?

Эддард

– Причиной всех наших неприятностей, милорд, является турнир десницы, – пожаловался командир городской стражи королевскому совету.

– Королевский турнир, – поправил Нед вздрогнув. – И уверяю вас, деснице он не нужен.

– Называйте его как хотите, милорд. Но рыцари съезжаются со всего королевства, и на каждого рыцаря приходятся два вольных всадника, трое ремесленников, шестеро воинов, дюжина купцов, две дюжины шлюх, а воров столько, что и не сосчитать. От жары половина города лежит в лихорадке, ну а при всех этих гостях… Прошлой ночью у нас был утопленник, драка в таверне, три случая поножовщины, изнасилование, два пожара, несчетное число грабежей и пьяные скачки по улице Сестер. Предыдущей ночью у Великой септы, в Радужном пруду обнаружили отрезанную голову женщины. Никто не знает, как она попала туда и где тело этой неизвестной…