Вольфганг Хольбайн - Немезида: От полуночи до часа кошмаров Страница 61

Юдифь поспешила мимо меня, опустилась на корточки рядом с Элен и протянула руку, чтобы положить ее ей на плечо. То, что случилось дальше, произошло так быстро, что я не уследил за движениями, хотя находился на расстоянии меньше полутора метров от них. Только кончики пальцев Юдифи дотронулись до дрожащих плеч Элен, в это же мгновение обе выпрямились. Наш врач схватила Юдифь за волосы и держала ее перед собой как заложника, заслоняясь ею, словно похититель. Она как-то успела снова схватить кухонный нож, крепко обхватила его рукоятку и так грубо прижала его прямо к сонной артерии на шее Юдифи, что капелька крови вытекла из надреза и стекла по полированному клинку. Сзади меня Мария вскрикнула от ужаса, казалось, что Юдифь тоже хотела закричать, но ее горло было так сжато, что она могла лишь сдавленно кашлять. Я отшатнулся назад.

— Вам не удастся меня схватить, — сказала Элен тихим голосом, но он звучал пронзительно, истерически. — Я умею делать точные надрезы, поверьте. Каждый, кто приблизится ко мне хоть на полшага, уже никогда не сможет усомниться в этом. Понятно?

Дрожь, которая овладела ею, когда она начала плакать, усилилась до настоящей тряски, она тяжело дышала. Лихорадочным взглядом она обвела всю комнату, чтобы убедиться, что никто не пытается нарушить ее более чем четкий запрет. (А что мы могли? Никто из нас, находившихся в комнате, не решался даже дышать.) Она вела себя как дикий зверь, загнанный в узкое место, который отчаянно ищет прореху в толпе обступивших его преследователей, чтобы убежать. Я думал, что такая женщина, как она, должна была более чем часто встречаться со смертью, она, вероятно, видела перед собой смерть уже не одного человека, и это не так ее затрагивало, не могло затронуть. Возможно, жертвы несчастных случаев, которым она должна была оказывать помощь в процессе своей профессиональной деятельности, не были знакомы с ней лично. Возможно, такое случалось с ней не раз, но она всегда могла отнестись к произошедшему как к чему-то постороннему, снять халат, повесить его на крючок и просто уйти с работы после рабочего дня. Эта смерть, связанная с болью, трагедией и беспомощностью, которую она не смогла наблюдать трезвым взглядом врача, смерть человека, которого она знала, сломала ее. Может быть, именно в этот момент она впервые поняла, что она делала в обычной жизни каждый день, ради чего она это делала. Так ли она была бессердечна и холодна, как казалась?

Прошло несколько мгновений, которые показались нам целой вечностью, Элен медленно отвела руку, которую она держала напротив груди Юдифи, с двадцатисантиметровым ножом, и Юдифь тут же обмякла и упала вниз, больно стукнувшись об пол коленками. Одним прыжком я очутился возле нее, помог ей подняться, отвел ее волосы с шеи, чтобы хотя бы бегло осмотреть рану, которую оставил острый клинок.

— Только царапина, — с облегчением констатировал я и провел рукой по ее щеке, желая успокоить. А она испуганно посмотрела на кончики своих пальцев, которыми она, видимо, прикоснулась к ранке на шее, и поэтому на них осталась липкая кровь. Потом я снова повернулся к Элен. — Если среди нас и есть главный подозреваемый, то это я, — спокойно сказал я и почувствовал, как маленькая часть моего сознания уже готова искать твердый удобный предмет, чтобы разбить мне затылок.

И хотя я отчетливо чувствовал то недоверие, которое, казалось, плотным облаком распространяется по комнате и все более явно направляется ко мне, что я вполне понимал в связи с последними трагическими минутами жизни Стефана и той ролью, которую я играл во всей этой истории, я считал, что поступаю правильно. Уж лучше пусть Мария, Юдифь, Эд и Карл испытывают ко мне еще большее — вполне справедливое — недоверие, чем Элен будет чувствовать, что ее подозревают, что может привести к тому, что в таком плохом состоянии она вовсе потеряет контроль над собой. Я знал, что ничего не сделал. И все-таки я чувствовал, что я должен защитить Элен.

— В конце концов, я единственный, кто пошел на поиски один, — добавил я, желая пояснить свою мысль. — И, кроме того, я долго оставался в одиночестве.

Я совсем обессилел в комнате директора. Головная боль лишили меня сознания, поэтому я провел там так много времени. Но я не стал об этом ничего рассказывать, если я вообще хотел упоминать о моей временной потере сознания, то позже, в другой раз. В данный момент это было мне не нужно. Возможно, мне просто никто не поверил бы, да и не было ничего особенно героического в том, чтобы отрубиться из-за какой-то головной боли. Мне было немного стыдно за это. Да в данной ситуации это и не было особенно важно. Моя единственная цель состояла в том, чтобы успокоить Элен, чтобы она снова обрела самообладание и могла вести спокойные, разумные разговоры. Все еще недоверчивое выражение ее лихорадочно блуждающих по комнате глаз показывало, что сейчас, возможно, как никогда до сих пор, от меня потребуется такой уровень эмоционально-тактического мастерства, какого еще ни разу не потребовалась от меня за всю мою предшествующую жизнь.

— Мы просто не можем сейчас так просто тратить свои нервы, — сказал я. — Давай будем рассматривать обстоятельства объективно, о’кей?

— Ты был не единственный, — вдруг спокойно проронил Карл. До сих пор он совершенно безучастно и неподвижно стоял, прислонившись к стене, как будто превратился в часть обстановки. — Мы с Юдифью тоже разделились во дворе. Мне просто совершенно не доставляло удовольствия смотреть, как она в поисках какого-то таинственного переключателя обследует каждый камень старой башни, а вместо этого попытался расширить зазор между стеной ворот и автомобилем, чтобы мы смогли там протиснуться.

Он со вздохом пожал плечами.

— Напрасно. Машина перегородила проезд так плотно, как пробка в бутылке.

— Во всяком случае, мы не видели друг друга около двадцати минут, — задумчиво проговорила Юдифь. Она попыталась скрыть недоверчивый взгляд, который она кинула на Карла, но это ей не совсем удалось. Элен немного расслабилась, безумный огонь в ее глазах чуть ослаб.

— Мария тоже не все время была со мной, — фыркнула Элен. Мое внутреннее облегчение длилось недолго. Я хотел добиться лишь того, чтобы подозрение перешло на меня, чтобы оно вышло из того угла, в котором находилось и направилось ко мне, а не того, чтобы мы вдруг все начали перекрестно подозревать друг друга, что сразу еще больше накаляло обстановку и могло привести к тому, что мы просто набросимся друг ну друга. И тем не менее мы, казалось, приближались именно к такому финалу. — Мы ненадолго разделились, чтобы обыскать разные комнаты. А когда я закончила, Марии не было, — пояснила Элен и бросила на Марию, которая до некоторой степени преодолела свой страх и подошла к Юдифи, сердитый, нервный взгляд.

— Но я… — начала было говорить Мария, но осеклась и, занервничав, опустила голову.

— Но — что? — быстро поднял голову Эд, словно только дожидался этой запинки. — Может быть, действительно есть второй выход, который ведет через подвал. Возможно, Стефан пришел именно оттуда. Он хотел сообщить об этом нам, но наша серая мышка выбрала удобный момент устранить докучавшего ей соискателя наследства. Что, так и было?

— Но это совершенный абсурд! — Мария энергично потрясла головой.

— Неужели? — Элен, которая уже наполовину овладела собой, сделала угрожающий шаг в нашу сторону, направив острие кухонного ножа в сторону Марии. Похоже, она снова была на грани очередного припадка. — А я нахожу эту версию весьма основательной, дорогуша. В конце концов, ты довольно долго была одна, минимум четверть часа. Времени вполне достаточно, чтобы принести кинжал и заколоть Стефана.

— Не думаю, что это возможно.

Хотя я понимал, что Юдифь не меньше меня недолюбливает эту изящную всезнайку в лицемерно скромных пепельно-серых лохмотьях, она все же решила оказать ей поддержку, скорее чтобы разрядить ситуацию, нежели будучи действительно убежденной в ее невиновности. Это было видно по ее скептическому выражению лица и сдержанным движениям.

— Я думаю, есть другое объяснение, не так ли? — Она повернулась к Марии и вопросительно взглянула на нее: — Где же ты была?

— Я… — Мария нерешительно мялась, и на лице ее читалось явное смущение. Она помедлила несколько мгновений и, словно ученица, опустила голову в пол. — Я была наверху, — наконец выдавила она. — В туалете.

— Вот это да! — насмешливо воскликнул Эд. — Целых десять минут для такой маленькой девочки? Вместимость твоего мочевого пузыря впечатляет!

— В то время как емкость твоего мозга оставляет желать много лучшего, — в тон ему сострила Юдифь.

— Но это же было субъективное ощущение Элен. Она же не смотрела на часы, — довольно резко возразила Мария, желая справиться со стыдом, вызванным публичным обсуждением ее визита в туалет. Резким жестом она гордо подняла голову. Мне было немного жаль ее. — Находясь в одиночестве в этом темном подвале, во власти более или менее обоснованных страхов, легко потерять реальное чувство времени, — сказала она. — Минуты могут показаться часами.