Зухра Сидикова - Стеклянный ангел Страница 63

Послушай, что это за женщина там у стойки? Смотрит на меня… Не может быть… Какие у нее глаза… Неужели? Вот - снова смотрит… Жанна! Жанна! Подожди! Подожди, прошу тебя! Не уходи! Мне нужно сказать тебе!.. Постой! Отстаньте от меня, гады! Мне нужно бежать! Бежать за ней! Да вот вам ваши деньги! Не задерживайте меня! Жанна! Жанна! Подожди!

* * *

Он пришел в себя уже в самом конце улицы, по которой бежал, пытаясь догнать женщину в темном плаще в полной уверенности, что догоняет Жанну.

Она шла, не оборачиваясь. Ветер развевал полы ее плаща и длинные волосы, распущенные по плечам. Теперь он засомневался, замедлил шаг. Да нет, это не она. Совсем не похожа… С чего он взял? Эта, кажется, выше, и волосы другие, и походка… Или она? Вот когда встряхивает головой… и это движение рукой… когда поправляет волосы… Миша снова побежал, и расстояние между ним и женщиной значительно сократилось. И вдруг она свернула в переулок и исчезла в темноте, словно ее и не было. Он вошел в этот черный тоннель, - образованный кирпичными стенами и аркой, тяжело нависающей над головой и опасно осыпающейся кусками отсыревшей штукатурки, - в конце которого мерцал голубоватый свет. Прошел его и оказался в старом дворе, со всех сторон окруженном серыми приземистыми домами. Здесь было сыро и душно как в колодце. Голубоватый свет исходил от неоновой вывески, прикрепленной над массивной железной дверью крайнего слева подъезда. «Бюро ритуальных услуг», - гласила вывеска. Миша оглядел безлюдный и тихий двор. Угрюмо темнели окна домов. Миша вгляделся и понял: дом необитаем, его готовят под снос. В некоторых окнах были выбиты стекла, и теперь торчащие, словно острия ножей, осколки стекла чуть блестели в мерцающем голубом свечении. Жителей, очевидно, выселили в новые дома, в новые квартиры. В тех новых квартирах, - подумал Миша, - наверняка, больше света и воздуха, чем здесь. Только эта похоронная контора продолжала делать свое дело в самом подходящем для этого месте. В месте, в котором больше не осталось людей… не осталось жизни…

Где тут могла спрятаться Жанна? В одном из этих сырых темных подъездов? Миша сделал несколько шагов вперед, и вдруг из самого дальнего, оставшегося неосвещенным, угла - свет неоновой вывески туда не доходил - раздался глухой урчащий звук. В следующее мгновенье, резко вспыхнули фары, и мимо, чуть не сбив его с ног, пронесся и скрылся в черном тоннеле автомобиль. Миша стоял, зажмурившись, ослепленный этим внезапным ярким светом, и чувствовал как рвется из груди, загоняясь, сердце, и холодный ноябрьский воздух застревает в горле, словно кто-то невидимый затянул на шее жгучий хлыст, не оставляя ни малейшего просвета для глотка живительного кислорода, для глотка ускользающей жизни.

Глава третья

Нужно было поговорить с Семеном. Нужно было выяснить, во что бы то ни стало, что происходит. Сходит ли Миша с ума, или действительно Жанна вернулась? Семен должен знать хоть что-нибудь, ведь они с Жанной были друзьями.

Миша знал, где искать Решетникова. Следующим же вечером он отправился в маленькое кафе недалеко от здания Прокуратуры. Он чувствовал себя усталым и опустошенным, после того как целый день в офисе раздавал поручения, и делал вид, что прекрасно ориентируется в этом хаосе цифр, сводок, отчетов, хотя очень хотелось послать все это к чертям собачьим, и вырваться из скучной душной пустоты на свежий воздух, на свободу. Хотелось взять фотоаппарат, сесть на электричку, и ехать, ехать куда-нибудь туда, где нет этих кислых рож, вымученных улыбок. Хотелось снова стать тем нищим Мишей Плетневым, который был свободным. Но фотоаппарата у него больше не было. Зато были деньги, машины, недвижимость, положение. И понимание того, что с минутной слабостью нужно бороться. И с безумными мыслями тоже.

Он увидел Решетникова сразу. Тот сидел в самом углу, у окна, и, низко наклонившись над столом, что-то увлеченно ел. Миша подошел поближе и увидел это что-то, оказавшееся огромной зажаренной целиком рыбиной, обложенной помидорами и кольцами маринованного лука.

- Добрый вечер, Семен, - поздоровался Миша. - Можно к вам?

- Здравствуйте, Плетнев, - с набитым ртом ответил Решетников. – Конечно, можно.

- Спасибо, - сказал Миша. Сел напротив, щелкнул пальцами официанту. – Только я теперь не Плетнев.

Решетников уставился на Мишу, вилка застыла в воздухе на полпути к жующему рту.

- Точно, точно. Как же это я? Вы у нас теперь Сенин. Сенин Михаил… Германович? Если не ошибаюсь.

- Не ошибаетесь, - сказал Миша и повернулся к подошедшему официанту:

- Принеси-ка мне, милейший, водки, граммов двести.

- О, так вы теперь и выпиваете? – изумился Семен, сам бывший заметно навеселе.

- Теперь выпиваю, - сказал Миша. – Теперь я все делаю.

- Вот Жанна удивилась бы, - сказал Решетников, - она мне все время вас в пример приводила. Вы у нее были самый, самый. Мальчик-одуванчик.

Решетников засмеялся и принялся за рыбную голову.

- Ничего нового не слышно? - спросил Миша.

- Нет, - вздохнул Решетников, - ничего. Зандер все управление на уши поднял - весь город прочесали, и окрестности, и область. Ничего. Как сквозь землю провалилась.

Помолчали. Официант принес водки, Миша разлил себе и Семену, молча выпили.

- Нет ее уже в живых, - сказал Решетников, - ведь целый год уже прошел. И косточек, наверное, в земле уже не осталось. А он все ищет, не сдается.

- Любил, значит, – усмехнулся Миша.

- Любил… Так ведь и я любил. Да. А ты не знал? Любил. А вот сдался. Сразу. Потому что знал, что все. Все кончено. Не такой она была человек. Если сразу же не объявилась, значит, случилось то, что случилось. Врагов у нее много водилось. Она принципиальная была, спуску не давала. Вот и поплатилась за это.

- А кто ведет сейчас то дело о стеклянных ангелах ?

- Да никто не ведет. Новых случаев больше не происходило. А со старыми возиться некому. Людей как всегда не хватает.

Семен взглянул на Мишу.

- А мне знаешь без нее все не в радость, ни работа, ни жизнь. Даже жратва перестала прельщать. Жру на автомате. А удовольствия не получаю. Когда она была рядом, все в кайф было. Даже работенка моя пакостная. А без Жанны все в моей жизни смысл потеряло.

«И в моей…» - хотел сказать Миша и не сказал, снова налил водки. Себе и Семену.

Выпили. Словно помянули.

- И что же, - спросил Миша, - зацепок вообще нет? Ни единой?

- Нет, все глухо. Правда, недавно, Васек, водитель наш примчался с вытаращенными глазами. Я, говорит, по-моему, Жанну видел. Мы все к нему. Где, мол, рассказывай немедленно. Начальство прибежало. На АЗС, говорит, машину заправляла. Он к теще на дачу ездил. Я, говорит, не сразу понял, что это она. А когда дошло, машину развернул и назад. Да где там, ее уже и след простыл. Послали людей на ту заправку с фотографией. Заправщик смотрел, смотрел, потом говорит: «Не знаю, может, она, а может, нет. У меня за день сотни людей заправляются, где тут всех упомнить». Никто, конечно, не поверил, что это могла быть Жанна. Даже, если она потеряла память, что маловероятно. Сколько искали ее... Если бы она была жива - рано или поздно что-нибудь да нашлось бы. Нет ее уже, нет…

- А где это место? Где эта дача находится?

- Какая дача?

- Ну, дача тещи этого Васька? Водителя. На какой заправке он ее увидел?

- А, вот ты о чем? В Светлогорском районе. Там недалеко деревня – Ивантеевка называется. Ты искать ее надумал? Напрасно. Напрасно. Поверь бывалому человеку.

- Пойду я, - сказал Миша, - мне завтра на работу. Выспаться нужно. Завтра важные дела.

- Ну, ну, - сказал Решетников, - ты сейчас и сам человек важный. Видел тебя по телеку. Вот Жанна бы удивилась.

Миша пожал Семену руку, расплатился с официантом. И, едва отошел от столика, услышал бормотание в спину:

- Посмотрела бы, как ее мальчик-одуванчик водку хлещет!

Глава четвертая

На улице Миша позвонил своему водителю, попросил приехать забрать машину. Не решился ехать пьяным. Похвалил себя за благоразумие. Усмехнулся, вспомнив, как однажды, сильно нетрезвый, врезался в столб. Отец тогда ничего не сказал, просто взглянул так, что Миша понял: отцу это не понравилось. С тех пор всегда вызывал такси. Или шел пешком.

До дома, в котором теперь жил Миша, оставалась пара кварталов, когда он спросил у водителя, здоровяка в кожаной куртке:

- Случайно не знаешь, где находится деревня Ивантеевка?

- Случайно знаю, - ответил тот, - Ивантеевка рядом с Покровкой. Той Покровкой, в которой монастырь. Только Покровка налево, а Ивантеевка направо.

- Останови машину… пожалуйста… - попросил Миша.

- Что случилось? Плохо стало?

- Ничего, ничего… – задыхаясь, проговорил Миша, - сейчас пройдет. Просто выпил лишнего. Сейчас пройдет.

Он вышел из машины, глотнул холодного сырого воздуха. Постоял минуту, пытаясь справиться с головокружением. «Она вернулась, вернулась, - в висках пульсировала болью одна единственная мысль. – Она вернулась в тот дом. Вернулась…»