Грег Лумис - Секрет Юлиана Отступника Страница 64

Через сорок восемь часов у него появится шанс получить первый твердый ответ.

Глава 41

Ред-Клауд-лейк, Миннесота, суд округа Мугвани,на следующее утро

Чарли Кло в очередной раз вытер пот измятым носовым платком. На улице было прохладно — всего пятьдесят пять градусов[53], — но чтобы перетащить свои триста с лишним фунтов через площадь, потребовалось приложить немало сил. Впрочем, пока что дело шло даже лучше, чем он ожидал. Перелет первым классом… куда? В Сиу-Сити, Южная Дакота. Или это Северная Дакота? Вообще-то, Чарли был склонен полагать, что Северная Дакота существует только на картах, так что летел он, получается, в Южную Дакоту. И в прокате ему дали нормальный автомобиль, а не одну из тех поганых малолитражек, куда он еле-еле помещался. Поездка заняла около трех часов, включая одну остановку для заправки и еще две, чтобы перекусить.

Еще ему повезло, что он попал в отель «Холидей инн», единственное пристойное место в городишке, как раз перед тем, как тамошний ресторан закрылся на обед. Портье заверял его, что предоставил ему номер с самой большой, королевской-раскоролевской кроватью. Что ж, кровать и впрямь была неплоха. Только королева мелковата. Его руки свисали по сторонам. Чарли был уверен, что мир сконструирован под мелких людишек каких-нибудь двухсот пятидесяти фунтов весом. А многие и того мельче. Не так-то просто пробивать себе путь во вселенной, где тебя и без того считают громадиной.

Утром, за завтраком, он изрядно опустошил буфет, а потом поехал в город — милю или около того. Впрочем, городом следует называть что-то посолиднее, а это скорее поселок. Весь вылизанный, словно какая-то поганая альпийская деревушка, а самая высокая кочка, какую он пока что видел, — «лежачий полицейский» перед школой.

Что-то громко запищало, и он с силой хлопнул себя по шее. Долбаные москиты! Ему приходилось страдать от комаров в Южной Джорджии, от всякой кусачей гадости во Флориде, но разве можно было подумать, что москиты бывают такими большими? Любой из этих крошек вполне мог встать поперек дороги и оттрахать за здорово живешь самую откормленную индейку!

Внутри суд больше всего походил на декорацию к «Душной южной ночи». Не хватало только Кэрролла О’Коннора, игравшего этого парня, ну… Арчи Банкера. Из вестибюля Чарли спустился по лестнице, туда, где, согласно указателю, хранились архивы.

Прошел час, но ему не удалось даже приблизиться к тому, что он искал. Громко пыхтя от усилий, он взобрался на первый этаж и вошел в кабинет клерка.

Краснощекая молодая женщина отложила журнал «Пипл» и подошла к столу, возле которого, снова вытирая лицо платком, стоял Чарли.

— Я по поводу ваших архивов, — сказал он в ответ на ее вежливый вопрос. — Что-то я никак не найду никаких документов о рождении, смерти и прочего старше 1950 года.

— Смотрите на компьютерах в архиве, — ответила женщина, насмешливо взглянув на него.

Чарли покачал головой.

— Это я знаю, но мне нужно посмотреть оригиналы, сами книги записей.

Она снова взглянула на него, на сей раз так, будто опасалась, что он не в своем уме и может представлять для нее угрозу.

— Сэр, они складированы. Их здесь нет.

Чарли посмотрел по сторонам, увидел стул секретаря и осторожно опустил на него свою тушу. Он уже простоял целый час в долбаном архиве, а теперь стоял опять и трепался с этой дурой, не понимавшей разницы между оригиналом и электронной копией. Его ноги не на шутку разболелись. Они не были рассчитаны на такой вес, какой он на них взвалил.

— Где они находятся?

Она указала пальцем, как будто нужные документы находились в этой же комнате.

— Поезжайте по Мейн-стрит до указателя выезда из города и на первом перекрестке сверните налево. Там находится хранилище, где мы держим основной архив.

Он тяжело поднялся и повернулся.

— Спасибо.

— Сэр! Подождите минутку. Это хранилище не всегда открыто. Я позвоню, узнаю, когда вы сможете туда попасть.

Проклятье. Ладно, по крайней мере, он сможет перекусить в кафе, которое приметил на другой стороне площади.

— Спасибо. Я вернусь через несколько минут.

Через сорок минут Чарли расплатился и вышел на тротуар. Случалось ему получать жратву и получше, но бывало и хуже. Гораздо хуже. На углу он посмотрел направо, потом налево и начал переходить через улицу в сторону площади. Когда от противоположного тротуара его отделяло лишь несколько шагов, он услышал рев мощного двигателя, повернул голову и увидел радиаторную решетку самого большого из долбаных грузовиков, какие когда-либо видел.

Чарли успел еще подумать о том, что остановиться эта зараза, похоже, не успеет.

Глава 42

Рим, Санта-Мария-делла-Кончеционе, Виа Венето, 27,на следующий день

Лэнг нарочно выждал почти до начала полуденной сиесты. К этому времени церковь опустела. Опустел и неф, и притвор, и в единственном проходе не было никого, кроме пожилой женщины в монашеском одеянии. Она, беззвучно шевеля губами (Лэнг решил, что она, конечно, молилась), перебирала бусинки четок. Из апсиды и трансепта за алтарем доносились голоса — вероятно, несколько туристов не пожалели денег, чтобы посмотреть на находящуюся в подземной части здания жуткую выставку костей, которой эта церковь и прославилась. Из огромного количества размещенных не без искусства одинаковых или разных по размеру костей — черепов, ребер, позвонков, бедренных костей и других частей скелета, не поддающихся опознанию, — на полу были выложены огромные розетки.

И в самом деле, искусство спрятано в глазах зрителей. По крайней мере, некоторых зрителей.

Часовня Святого Михаила представляла собой небольшое помещение в правой части нефа. Там помещалось всего три ряда по пять очень неудобных с виду деревянных стульев. Сейчас там никого не было, но на угловом месте справа покоился хозяйственный пакет из оберточной бумаги. Если кто-то и наблюдал за происходившим, то или наблюдатели были невидимы, или Управление решило обременить этим поручением монахиню, невзирая на ее весьма преклонный, определенно пенсионный возраст.

Лэнг взял пакет и вышел.

Ее он увидел, как только вышел из церкви и собрался спуститься по одному из маршей сдвоенной лестницы: молодую цыганку, пристроившуюся возле нижней ступеньки. Когда Лэнг поднимался по лестнице всего две-три минуты назад, это место занимала морщинистая старая карга, самым что ни есть жалобным голосом выкрикивавшая мольбы о подаянии. Подходы к церквям являлись главным достоянием в профессии нищенства; такие места не отдавали без борьбы. И все же старуха уступила свое место и ушла. Еще непонятнее было то, что в миске, стоявшей перед вновь пришедшей попрошайкой, уже лежало довольно много монет. Она или отобрала миску у старухи, или была мастерицей своего дела. Судя по тому, что она смотрела не на прохожих, а на фасад церкви, так оно и было. Ее одежда, конечно, не отвечала последнему писку моды, была опрятной и чистой, а не такой грязной и рваной, в какой он привык видеть римских цыганок. И, если ему не изменяло зрение, ее ногти были не только аккуратно подстрижены, но и покрыты лаком.

Он сунул руку в карман, извлек горстку мелочи и бросил в ее миску. Цыганка не посмотрела на деньги, а, напротив, взглянула ему в лицо. Чем и выдала себя с головой.

— Grazie, signor, — сказала она.

— Купите себе жидкость для снятия лака, — ответил по-английски Лэнг, наклонившись, чтобы его не слышали другие прохожие.

Глава 43

Рим, отель «Хасслер»,вечером

Почти всю оставшуюся часть дня Лэнг потратил на изучение содержимого пакета. К тому времени он уже знал, что при помощи флуороскопа можно сделать отчетливо различимыми совершенно стершиеся надписи и чеканные изображения на древних монетах. А инфракрасная съемка выявляла на старых закрашенных обоях первоначальный цветочный узор, которому, может быть, лучше было бы оставаться закрашенным.

Фотоаппарат был цифровым. Он обладал тем преимуществом, что позволял сразу же увидеть сделанные снимки, но был у него и существенный недостаток — Лэнг плохо понимал, как это делать. Потратив впустую около получаса, он вышел из отеля и направился на поиски фотомагазина. Искомое обнаружилось в нескольких кварталах от отеля. Прилично говоривший по-английски продавец, проявив куда больше терпения, чем нашлось бы при подобных обстоятельствах у Лэнга, продемонстрировал ему на фотоаппарате той же марки, насколько просто смотреть на нем фотографии.

Проблема состояла в том, что Лэнг боялся любой цифровой аппаратуры. Дома он (при помощи Сары) кое-как справлялся со стоявшим в офисе компьютером, на котором писал письма и составлял юридические документы. А вот, когда доходило до отправки чего бы то ни было в киберпространство, его худшие опасения претворялись в реальность. Обзор, на подготовку которого затрачивалась неделя, уничтожался злокозненной электроникой за наносекунды. Компьютер издевался над ним, то и дело напоминая о его бездарности выскакивающими на экране надписями, вроде «Невозможно отправить сообщение. Адрес неполон» или «Номер счета указан неверно» — так заканчивались все его попытки оплатить через Интернет счет или купить билет на самолет. Руководства и «хэлпы» нисколько не помогали. Инструкции были бесполезны. Их писали для тех, кто ясно представляет себе и байты, и накопители на жестких дисках, и другие загадочные явления, так что тексты, призванные помочь в работе, лишь укрепляли в Лэнге ощущение одиночества в цифровом мире.