Энн Бенсон - Похититель душ Страница 65

Однако дорога назад, в Шантосе, всегда была намного приятнее, потому что мы с Этьеном стали считать его своим домом. Самые большие радости и самую страшную боль я пережила именно там. С моей стороны было глупо так сильно привязаться к этому месту, хотя я не имела на него никаких прав.

После полудня мы с братом Демьеном прошли через деревню Шантосе, где была таверна, в которую я часто заходила с мужем, он был готов с утра до ночи слушать любых музыкантов, даже самых бездарных. Он часто обнимал меня за талию и начинал кружить под музыку, а мои юбки развевались самым вульгарным образом, но его такие вещи совершенно не беспокоили – он любил веселье и отдавался ему всей душой.

Неожиданно я поняла, что ужасно хочу снова оказаться в этой таверне.

– Возможно, нам расскажут здесь что-нибудь интересное, – произнесла я вслух.

– Тут повсюду ходят самые разные истории.

– Брат, давайте немного отдохнем и поедим.

Он не стал спорить, и мы привязали наших животных около старого заведения, где деревянная вывеска всего с одним словом «ТАВЕРНА» болталась слегка косо на железном штандарте, как и в первый раз, когда я ее увидела.

Как только мы вошли внутрь, я поняла, что здесь ничего не изменилось, включая хозяина и его пухленькую жену, которая расхаживала взад и вперед, словно владелица роскошной гостиницы. Впрочем, справедливости ради нужно заметить, что оба стали раза в два толще.

Мы сняли плащи и сели друг напротив друга на деревянные скамьи за одним из столов. Хозяин тут же подошел нас обслужить; он внимательно посмотрел мне в глаза, но не узнал, и не удивительно, я ведь не слишком часто бывала в его заведении, поскольку жила не в Шантосе. Однако я все равно испытала разочарование и даже подумала, что, наверное, нам не следовало сюда заходить.

– Да благословит вас Бог, матушка, – сказал хозяин и слегка мне поклонился. – И вас, брат, – добавил он, обращаясь к брату Демьену. – Чем могу помочь?

– Кувшином эля, – сказал брат Демьен.

– И парой слов, – добавила я.

– И о чем же вы хотите поговорить?

– О том, что здесь происходит, – ответила я. – Я довольно давно тут не была, хотя раньше заходила частенько.

Он хитро улыбнулся и ненадолго нас оставил, а я принялась разглядывать других посетителей. В одном углу сидел пожилой мужчина, чьего лица я не видела, он показался мне знакомым, но я никак не могла вспомнить, где его встречала. Он был крупным, с совершенно седыми волосами, но больше всего меня поразили его огромные руки; нож, которым он стругал кусок дерева, казался крошечным. Его пальцы двигались с удивительной быстротой и ловкостью, и мне стало интересно, что он делает. На столе рядом с ним лежала куча стружки. Всякий раз, проходя мимо него, хозяйка смахивала стружку на пол, где она впитывала пролитый эль.

Хозяин вскоре вернулся с большим кувшином эля и двумя кружками, которые поставил перед нами.

Мы пили, а он говорил.

– Так, дайте-ка подумать, что у нас тут произошло…

Он изложил нам короткий список самых обычных событий: корова родила теленка, кто-то купил прялку, урожай вишни погиб, потому что на деревья напала какая-то болезнь. Рассказал про толстую жену, которая отколотила своего тощего мужа, решив, что он ей изменил. Затем он снова посмотрел мне в глаза и проговорил:

– Но, разумеется, нет нужды рассказывать вам, что у нас исчезли дети.

Меня наполнила необъяснимая радость от того, что он меня знает, хотя и не как давнюю посетительницу, а как аббатису, которая задавала вопросы про детей.

Увидев, что я никак не реагирую, он спросил:

– Разве вы не матушка аббатиса?

– Да, я аббатиса.

Мне показалось, что он от меня чего-то ждет, и я попыталась его не разочаровать.

– Ну, и сколько детей у вас пропало?

Он покачал головой и тихо сказал:

– Мы сбились со счета.

Когда брат Демьен попытался заплатить за эль, хозяин категорически отказался взять у него деньги. Еще несколько мгновений после того, как он отправился по своим делам, я просто сидела и смотрела перед собой. А когда снова подняла глаза и поискала седого мужчину, оказалось, что он уже ушел.

К тому времени, как мы добрались до Ансени – последнего настоящего города перед границей Шантосе, – я довела себя до состояния лихорадочного ожидания. Там жило столько воспоминаний! Почему я стремилась сорвать корку с уже зажившей раны, сколько ни пыталась, понять так и не могла. Жан де Малеструа, единственный в мире человек, который мог бы убедить меня не делать этого, решил не вмешиваться.

Мы подъехали к крепости по главной дороге, которая шла по широкому, равнинному лугу. Дозорный на крепостной стене не мог нас не заметить – мы были беспомощны, точно мышь перед совой. Но мы не услышали ни предупреждающих сигналов, ни даже требования назвать себя. Думаю, солдата так удивил вид монахини на осле и священника на лошади, что он лишился дара речи.

Постепенно я начала различать знакомые детали: сначала узкие бойницы южной башни, расположенные чуть ниже парапета, затем флаг, развевающийся на ветру, – уже не флаг милорда. Одному Богу было известно, кому сейчас принадлежала крепость, так часто она меняла хозяев за последнее время, хотя нам сказали, что Рене де ла Сузу удалось вернуть титул, отобрав его у одного из кредиторов брата, уж не знаю, кто это был. Мне показалось, что у основания стены появилось больше зелени, чем в прошлый раз, когда я здесь побывала. Да и вообще местность за рвом выглядела слишком заросшей и неухоженной – вполне предсказуемый результат отсутствия одного хозяина. В массивной внешней стене не хватало нескольких камней, да и сама крепость выглядела какой-то запущенной.

Однако, несмотря на все это, она по-прежнему оставалась величественной. Наконец один из стражей посигналил нам, и мы помахали в ответ, показывая, что приехали с добрыми намерениями. Когда мы приблизились к подъемному мосту, решетка поползла наверх – как же хорошо я помнила этот скрип веревок! Сердце мое наполнилось ликованием, ужасом, неуверенностью, надеждой и множеством других чувств, определить которые мне не дано.

Найду ли я то, что надеюсь отыскать?

После стольких лет это казалось маловероятным.

Брат Демьен видел, как я взволнована.

– Не беспокойтесь, сестра, – заверил он меня. – Он там будет.

На каком основании, кроме собственного оптимизма, он сделал это необоснованное заявление, не могу сказать, но я попыталась успокоиться.

– Мне бы вашу уверенность, брат.

– Этот человек был хорошим смотрителем замка, вы сами так сказали.

– Но у него нет родственников ни в одной из аристократических семей, так что его вполне могли оттуда прогнать – уж мне-то хорошо это известно.

– Какой дурак, пусть и аристократ, согласится добровольно расстаться с отличным смотрителем замка, чтобы заменить его на того, кто не знаком с особенностями его собственности, исключительно ради того, чтобы заполучить союзника.

– Среди высокородных господ встречается немало полных дураков, брат мой, а союз – это могучая сила.

– Ну, не такая могучая, какой была раньше, сестра, кроме того, она не настолько привлекательна, как мудрость, за которую не нужно платить.

На плащах стражей у ворот мы увидели герб Рене де ла Суза, так что слухи оказались верны. А новый хозяин показал, что он ценит мудрость, по крайней мере в том, что касалось смотрителя замка Марселя, который по-прежнему жил на его территории.

– Мне следовало заключить с вами пари, – с улыбкой сказал брат Демьен.

– Ваша победа не была бы безоговорочной, – заметила я.

– Но результат все равно принес бы мне награду, хоть это вы готовы признать?

– Но не полную. Ни один из нас не оказался до конца прав.

Марсель действительно продолжал жить на территории замка, хотя его официальные обязанности перешли к более молодому человеку, выбранному Рене де ла Сузом. Однако разумный младший брат Жиля де Ре назначил пожилого смотрителя постоянным советником своего не слишком опытного союзника, который несомненно выиграет от такого решения. С другой стороны, старый смотритель получил награду за верную службу, что было исключительно справедливо.

Энергичный мужчина средних лет, каким был Ги Марсель, когда я жила в Шантосе, еще угадывался в старике, которым он стал. Его глаза по-прежнему сияли радостью жизни; походка оставалась уверенной, а осанка гордой. И, как прежде, он был необычайно учтив.

– Здравствуйте, брат, – поздоровался он с братом Демьеном. – A votre service[50].

– Merci bien[51], но с вами хочет поговорить моя сестра во Христе, а не я, – ответил молодой монах.

Ги Марсель повернулся и посмотрел на меня, не узнавая.

– Рад встрече, сестра.

– Ах, месье, неужели прошло так много времени? – тихонько рассмеявшись, ответила я.

– Прошу прощения?

– Когда-то вы называли меня мадам ла Драпье, – сказала я.

– Бог мой, мадам, вы вернулись! – вскричал он.