Роберт МакКаммон - Свобода Маски Страница 67

— Полагаю, что он даже вынужден убить снова… и еще не один раз — еще более жестоким и шокирующим способом, чем раньше?

— Разумеется, — ее глаза дьявольски блеснули. — Ваша публика требует этого.

— И как закончится моя история?

— Если вас не схватят и не повесят в Ньюгейтской тюрьме перед тем, как вы выберетесь из этой шипованной клетки, то Плимутского Монстра, скорее всего, будут преследовать до зимы, а весной — если в голову не придет ничего другого — вас застрелит маленький мальчик, который встанет на защиту своей младшей сестры, пока их мать и отец будут лежать рядом, истекая кровью при смерти. Смертельно раненый, но все еще сильный, как Сатана, вы взберетесь на крышу, но в попытке уклониться от очередного выстрела упадете в дымоход — аккурат в промышленную печь — и ваше тело будет сожжено дотла.

Мэтью кивнул.

— Мне нравится. Можно мне получить постоянную подписку на ваше издание?

— Хм! — воскликнула она. — Подписки! А это идея!

— Бол-то-вня-я-я, — протянул Кин. — Тысячу раз ненужная болтовня!

— Всем и впрямь стоит вернуться к делам, — согласился Мэтью. — Спасибо за ваше время и за ваше содействие. А еще за то, что показали мне это письмо и позволили сделать копию. Думаю, здесь есть, над чем подумать.

— Подумать — это одно дело, — ответила она. — А вот ответить — уже совершенно другое, — Эстер Ратледж поднялась со своего стула. — Я искренне надеюсь, что правление Плимутского Монстра закончится в той самой печи. И в то же время, желаю удачи Мэтью Корбетту.

Новое топливо для печи, подумал Мэтью. Пожалуй, так или иначе, эта печь старается поглотить его.

Он попрощался с Эстер Ратледж и Сэмюэлем Лютером, затем они с Кином покинули лавку печатника. Из этой встречи удалось выудить куда больше вопросов, нежели ответов. Число загадок продолжало расти.

Дождь на улице превратился в противную, раздражающую морось, воздух был влажным и пах лошадиным пометом, и теперь даже Кин был рад, что они решили ехать обратно не пешком.

— Это была чертовски странная встреча, — сказал Рори, пока они шли к карете. — Лорд Паффери — женщина! Кто бы мог подумать?!

— Никто. И никто не поверит, если ты скажешь.

— Да я и не буду говорить. Но… помимо всего этого есть еще одна странность… было очень неуютно снова услышать имя Джоша, да еще и так… после всего, что случилось на Кейбл-Стрит.

Они добрались ожидающего пассажиров возницы, который приподнял свою промокшую треуголку, приветствуя их, словно для него рабочий день ничем примечательным не отличался.

— Там была больница, на Кейбл-Стрит? — спросил Мэтью, когда Кин открыл дверь. — А что странного там случилось?

— Этот мудак, Джош, помешался на «Белом Бархате», и мы старались связать его и дать ему переломаться и успокоиться. Хотели, чтобы он вылечился.

— Да, Пай рассказывала мне.

— А она говорила, что когда Джош выпрыгнул из окна третьего этажа, он упал на Кейбл-Стрит?

— Нет, этого не говорила.

— Именно там он и приземлился, — Кин помедлил, залезая в карету. — Разве это не странно? Слышать имя Джоша вот так… а потом слышать название улицы, на которой он погиб?

— Да, — у Мэтью в мозгу собралось множество вопросов, они давили на него изнутри так сильно, что у молодого человека складывалось ощущение, будто он проглотил, не запивая, шляпу возницы. Он дождался, пока Кин, наконец, сядет в карету и только тогда заговорил. — Рори, я с тобой не вернусь, — он поднял руку до того, как его спутник начал возражать, потому что глаза Кина вспыхнули опасным огоньком, а слова возмущения готовы были сорваться с его губ. — Послушай меня, пожалуйста. У меня есть дела, которые я не могу сделать в Уайтчепеле. Я должен найти моего знакомого, который работает помощником главного констебля и…

— Боже всемогущий! — всплеснул руками Кин. — Вот опять завоняло Олд-Бейли!

Мэтью продолжил.

— И должен сообщить ему, что…

Он вдруг остановился, потому что упоминание Олд-Бейли вновь навеяло ему образ хорошо одетого, спокойного молодого человека со светлыми волосами, который носил очки в квадратной оправе.

Стивен, клерк.

— Да что с тобой такое? — раздраженно процедил Кин. — Тебе кто-то, что, в кашу нассал?

— Может, и так.

— Чего?

— Просто думаю. Пытаюсь сложить воедино картину, которая, кажется, не имеет никакого смысла.

— Просто замечательно! — саркастически воскликнул Кин. — То есть, ты просто оставишь меня разбираться со старухой один на один, да? Черт возьми, Мэтью! Я думал, ты поможешь мне растолковать ей, какого хрена мне понадобилось нанимать экипаж и тратиться на это! Расскажешь ей об Альбионе и все такое… она меня в задницу поимеет, если ты не поедешь со мной и не поможешь мне все это объяснить.

— Ты умный. Сможешь что-нибудь придумать.

— Черта с два я смогу! Матушка Диар ложь чует за шесть лиг!

Это имя будто ударило его кирпичом по голове.

— Кто? — голос молодого человека прозвучал так, как будто кто-то заставил его целиком проглотить горьковато-кислый лимон.

— Босс. Она называет себя Матушкой Диар. Впрочем, заботливо запеленать, по-матерински, она может только какую-нибудь змею. Детишек она от себя отпугнула бы на раз-два. Она и меня до мурашек пугает, если честно, но не могу же я это показать…

Теперь Мэтью окончательно потерял дар речи. Он слышал, как вокруг нарастают и поднимаются звуки Лондона, и ему казалось, что какое-то гигантское существо восстает из грязи — мощное и злое, готовое раздавить его в труху.

— Куда прикажете, джентльмены? — спросил уставший ждать возница. Лошади недовольно фыркали и били копытами, готовые тронуться в любой момент.

— Я не встану у тебя на пути, если ты так хочешь уйти, — сказал Кин. — Но только после того, как ты отправишься со мной к старухе и поможешь ей все объяснить. Я могу попасть в серьезные неприятности, потому что ты заставил меня потратиться. Клянусь, Мэтью, все серьезно. Клятва или нет… потом ты можешь быть свободен.

— Матушка Диар… — выдохнул Мэтью.

— Ну да, верно, — Кин моргнул. — Иисус-Спаситель, только не говори мне, что ты и ее знаешь!

Мэтью посмотрел на небо, с которого падала мелкая морось, и замер на несколько секунд. Там, в небесах, на фоне темнеющих серых облаков летело несколько ворон.

С трудом заставив себя сосредоточиться, Мэтью вновь обратился к Кину.

— Это ведь от нее вы получаете «Белый Бархат», так?

Очевидно, настало время прояснить этот момент.

— Да, — ответил он, процедив ответ сквозь плотно сомкнутые челюсти.

— Тогда тебе следует знать, что это пойло приходит в Семейство от Профессора Фэлла.

— Что? Нет, Мэтью, ты ошибаешься. У Матушки Диар свое предприятие.

Мэтью поднял свою татуированную руку, призывая возницу к терпению.

— Она работает на Фэлла, в этом я тебе могу поклясться. А ты работаешь на нее. Видишь, какой круг замыкается? Я так понимаю, что Семейство — не единственная банда, которую Фэлл использует, чтобы «Бархат» оказывался на улицах.

— Хорошо, допустим, все обстоит, как ты говоришь. Но она, так или иначе, когда-нибудь прибудет, чтобы свериться с книгой. Я думаю, что, раз ты прикончил одного из людей Фэлла, Матушка Диар тебе не очень обрадуется? Если она, конечно, тоже тебя знает лично.

— Знает. Она узнает меня с первого взгляда.

— Пожалуйста… послушай… у меня думать не так хорошо получается, как у тебя. Черт, да ни у кого из Семейства так не получается!

— Ты себя недооцениваешь.

— Нет. Выслушай. Просто вернись со мной и помоги состряпать историю, на которую она поведется, и эта история должна быть безупречной. Затем — можешь идти и встречаться со своим другом, да хоть с самим Папой Римским, мне все равно. Если старуха появится раньше, чем ты уйдешь, мы тебя прикроем, клянусь.

Что нужно было сделать, чтобы поступить правильно? — этот вопрос Мэтью задавал самому себе. Он, как сказала Эстер Ратледж, был заперт в шипованной клетке, в которую, похоже, утянул с собой и Рори Кина. Теперь, чтобы им обоим выпутаться из этой истории, нужно было маневрировать с ювелирной аккуратностью. Стоит ли бросить все силы на это, или продолжить расследование дела Альбиона, которое он невольно взялся вести?

Мэтью решился и сказал вознице:

— Едем Уайтчепел. Мы скажем, когда остановить.

Он забрался внутрь и закрыл дверь, затем уселся на треснутое кожаное сидение и досадливо уставился на своего попутчика. Мысль о том, что этот «Бархат» — скорее, наркотик, чем напиток, снова всплыла в его мозгу, как навязчивое видение.

Имя давно почившего доктора Джонатана Джентри, которого Мэтью видел во время его казни с отрубанием головы — которую позже выбросили на съедение осьминогу — никак не шло из памяти.