Чарльз Вильямс - Девушка с холмов Страница 7

Вновь воцарилось молчание, и я сделал вид, что меня интересует исключительно собака. Но я чувствовал, что эти двое смотрят друг на друга. И мне это не нравилось. Не то чтобы мне было дело до того, как они друг на друга глядят и как себя ведут, но я кое-что знал о мужчинах из глуши, таких, как Сэм. Я знал, как они реагируют, если кто-то чужой начинает хороводиться с их женщинами. Да, Сэм разговаривал тихо и был немного застенчив в присутствии посторонних. Но я отлично помнил, как мальчишкой видел в суде (дед был присяжным) людей, говоривших очень тихо и выглядевших застенчивыми, но их судили за жестокие и зверские убийства.

Я помнил также и другое. Однажды ночью, давно, когда мы охотились на енотов и сидели с Сэмом у костра возле Черного ручья, он говорил, что Анджелина будет школьной учительницей. Она была неглупой девочкой и преуспела, занимаясь по своим учебникам. «Она чего-нибудь, да достигнет», — сказал он своим спокойным тоном, боясь показаться хвастливым перед посторонними, но все же с плохо скрытой гордостью. Сэм был высокого мнения о своей старшей дочери и всякий, особенно женатый мужчина, пойманный им на ухаживании за ней, был бы очень быстро отправлен к чертям. У меня между лопатками пробежал холод. Хотелось, чтобы Сэм поскорее пришел, тогда бы, взяв виски, мы отсюда убрались.

Молчание на этот раз нарушила Анджелина:

— Зачем вам папа?

— Мы хотели спросить у него разрешения поохотиться здесь, — нашелся я.

— Да знаю, что вам нужно. Вы пришли за виски.

Я быстро оглянулся на нее. Я знал, Сэм всегда старался скрыть от семьи, что он гнал самогон. Однако она произнесла это открыто и невозмутимо. И в глазах ее читался скрытый вызов, будто она предлагала мне опровергнуть этот факт.

— С чего ты взяла?

— А все вы из города приходите сюда за этим. Все приходят сюда за виски.

— Откуда ты знаешь?

— О, я все об этом знаю. Он думает, что я не знаю, но я давно все узнала. Самогонщик!

В ее голосе прозвучали едкое презрение и гнев.

— Ну и что здесь особенного? — спросил я. — Очень многие занимаются этим. И мало кто — так хорошо, как твой отец.

— А твой занимался этим?

— Нет, — ответил я, — но он всегда пил гораздо больше, чем Сэм.

— Ну, думаю, есть небольшая разница.

— А я, право, никогда об этом не думал.

— Ты прекрасно знаешь, черт побери, что разница есть. Как бы тебе понравилось жить здесь, на этой ферме, в глухом лесу и никогда не ездить в город, потому что твой папа — самогонщик! И у тебя никогда не может быть друзей, потому что все знают об этом и шушукаются за твоей спиной!

Черт возьми, подумал я! Я начал немного уставать от Анджелины. Имея тело, способное вернуть к жизни даже мертвого, она разговаривала так, что вызывала лишь одно раздражение. Сама мысль, что с ее внешностью можно себя жалеть, казалась просто нелепой.

— Сколько тебе лет? — спросил я, просто чтобы переменить тему разговора.

— Восемнадцать.

Я был уверен, что она немного прибавляет себе, но ничего не сказал.

— А когда ты поступишь в учительский колледж?

— Не знаю. У меня еще недостаточно знаний, да и денег пока накоплено мало.

Она стала несколько менее угрюмой, словно учительский колледж действительно представлял для нее интерес.

Может быть, у нее есть и другие хобби, кроме того, чтобы вертеть перед глазами у мужчин этими своими «шасси» и ненавидеть отца, подумал я. Но она мне явно не нравилась.

Через минуту она спросила:

— Кто-нибудь из вас бывал когда-либо в учительском колледже? — Она немного поколебалась, не зная, следует ли продолжать. Потом уставилась в пол. — Мне просто хотелось узнать, как одеваются девушки, которые там учатся.

Я почувствовал обычную мужскую беспомощность перед таким вопросом. Но прежде чем я смог придумать, как ей ответить, она проскользнула, виляя бедрами, между нами в дом, сверкнув голыми ногами.

Она вернулась почти тотчас же, неся присланный по почте каталог какой-то компании, рекламирующей одежду. Она уселась между нами на ступеньках и сразу открыла его на нужных ей страницах. Каталог был смят и затерт, видно, его постоянно листали.

— Они выглядят вот так? — спросила она нерешительно.

Черт возьми, ее близость волновала меня. И я не решался открыть рот, боясь себя выдать.

Когда она нагнулась над каталогом, выбившиеся пряди ее светлых волос почти коснулись моего лица. Чтобы видеть картинки, которые она показывала, мне приходилось перегибаться. И тогда мой взгляд невольно падал на ее грудь, выпиравшую из платья.

Я попытался сосредоточиться на картинках. На них были изображены обычные манекены, стоявшие в стандартных позах, почему-то отставив в сторону одну ногу. И платья и костюмы на них, казалось мне, выглядели совершенно одинаково.

— Ну, — сказала она, — какие тебе нравятся? Какие носят девушки из колледжа?

Я пробормотал что-то нечленораздельное и сделал вид, что снова их рассматриваю. Я мог не думать о ней, когда она была угрюмой и позволяла рассматривать себя или когда жаловалась. Однако когда она была от меня так близко, бросая молчаливый вызов, она выглядела просто девочкой, просящей о помощи. Этим она, что называется, доставала меня и задевала глубоко. То, что она мне не нравилась, не помогало.

— Дай-ка мне взглянуть, — вдруг сказал Ли и слегка к ней придвинулся.

Она переложила каталог на его сторону и с надеждой посмотрела на него. Я же соскользнул со ступенек крыльца и вышел во двор, вынув и закурив сигарету. Пальцы мои дрожали. Черт бы ее побрал! — ругнулся я про себя.

Легкий ветерок, который дул во дворе, приятно освежал мне лицо. Я мог слышать за спиной голос Ли, усиливавший с каждым словом стремительность атаки и завоевывавший доверие.

— Ну, возьмем вот это, — говорил он, и казалось, что это говорит крупнейший специалист в вопросах девичьей одежды. — Это не твоего типа, эти линии не годятся. Это платье чересчур консервативно. Тебе нужно что-то более броское и живое.

Какой умелый подход к соблазну, думал я. Ну что ты понимаешь в женской одежде? При чем здесь эти проклятые броскость и живость?

Зачем так пугаться? Ведь ты хорошо знаешь Ли. Конечно, он старался произвести на нее впечатление. Казалось, к нему вернулась некоторая доля трезвости. Он не напоминал мне больше так сильно жеребца, готового разнести свой денник. Когда-нибудь он постарается ее завоевать, но может быть, у него хватит здравого смысла не доводить до того, чтобы его убили. Если только не напьется. И при этой мысли меня снова обдало холодом.

Наконец уладив, к общему удовольствию, вопрос о платьях, они продолжили разговор уже под навесом. Я же вновь вернулся на ступеньки. Больше пойти было некуда, а Ли совсем не собирался уходить.

— Тебя зовут Ли Крейн, да? — спросила она, взглянув на него искоса.

— Да. — Он кивнул. — Я знаю, как зовут тебя, но откуда ты меня знаешь?

— О, я много раз видела, как ты приходил сюда к папе. А одна моя знакомая девушка как-то сказала мне, как тебя зовут, когда я увидела тебя в городе. Ты сидел в большой машине.

— Жаль, что я не видел тебя. Я бы взял тебя прокатиться.

— Мне тоже жаль, — сказала она. — А он кто? — Она имела в виду меня.

Любезная маленькая кошелка, подумал я. Удивительно еще, что она не указала на меня и не спросила: «А это что такое?»

— Это мой родной братец Боб, — ответил Ли.

Когда он взглянул в мою сторону, я увидел в его глазах насмешливый блеск.

— Твой брат? Но он совершенно на тебя не похож!

То, как она это произнесла, не оставляло сомнений, что она подразумевала: как такой маловыразительный тип мог быть родным братом великолепного Ли Крейна? Да, мне нравилось, когда обо мне говорят так в третьем лице. Я видел, что мы с Аиджелиной можем стать большими друзьями.

— Ты часто ходишь на вечеринки? — спросил Ли.

— Нет.

— Почему? Там очень весело.

— Я никогда нигде не бываю. Пока меня не пускают, — горячо пожаловалась она.

Ли выразил некоторое сочувствие, нежно проговорив:

— Ну, это просто стыд! Очаровательная молодая девушка, такая, как ты, должна постоянно ходить на вечеринки. Тебе не кажется, что это позор. Боб?

— Да, — поддержал я, — какой позор! Она сердито посмотрела в мою сторону:

— Ты, наверное, считаешь, что очень весело все время сидеть взаперти на этой проклятой вонючей ферме!

— Я не говорил этого. Но есть места и похуже!

— Думаешь, девушке не надо повеселиться?

— Ой, ну какое мне дело!

— Ладно, Боб, прекрати, — вмешался протестующе Ли. — Не обращай на него внимания, Анджелина. Он вообще-то ничего, когда его получше узнаешь.

— А я вовсе не хочу узнавать его. У него не больше соображения, чем у мула.

Я встал с крыльца и снова вышел во двор. Не знаю почему, но она действовала мне на нервы.