Джон Гришем - The Chamber. Камера Страница 70

– Сочувствую. Где-то я читал про него. Покончил с собой после третьего процесса, так?

– Да. Сэму тоже пришлось несладко. Сначала он разрушил собственную семью, а потом – вашу. Вина на нем куда большая, чем мы с вами в состоянии представить.

– Может, смерть снимет с него этот тяжкий груз.

– Может быть. Но почему не остановить готовящееся убийство?

– Что, по-вашему, в моих силах?

– Я слышал, вы давно дружите с губернатором.

– Какое вам дело до моих друзей?

– Это правда, не так ли?

– Губернатор – из местных. Я знал его еще мальчишкой.

– Я же познакомился с ним на прошлой неделе. В его власти проявить милосердие.

– Особо рассчитывать на это не стоит.

– Особых расчетов у меня и нет. Я в безвыходном положении, мистер Крамер. Фактически мне нечего терять, кроме деда. Если вы и ваша семья будете настаивать на казни, губернатор наверняка прислушается к вашему мнению.

– Вы правы.

– Но если вы выступите против, то он почти с той же вероятностью опять займет вашу сторону.

– Значит, все зависит от меня. – Впервые за время разговора Эллиот Крамер сдвинулся с места. Пройдя мимо Адама, он остановился у окна. – Вы не только в безвыходном положении, мистер Холл. Вы еще и на редкость наивный человек.

– Не спорю.

– Оказывается, я всесилен. Узнай я об этом раньше, ваш дед был бы уже мертв.

– Сэм не заслуживает смерти, мистер Крамер, – сказал Адам, направляясь к двери. Он не ждал найти здесь понимание, важнее было показаться старику на глаза, заставить его задуматься о других.

– Ее не заслуживали ни мои внуки, ни мой сын. У порога Адам остановился.

– Прошу извинить за внезапное вторжение. У меня есть сестра, двоюродный брат и тетя, дочь Сэма. Знайте: это – вся его семья. Казнь Сэма жестоко накажет и нас. В случае помилования он все равно не покинет стен тюрьмы. Он уже стар и очень скоро умрет естественной смертью.

– Его казнь накажет и вас?

– Да, сэр. Жизнь его семьи – бесконечная трагедия. Хочется избежать ее продолжения.

Крамер обернулся к двери. Лицо его ничего не выражало.

– Мне жаль вас.

– Благодарю за то, что уделили мне время, сэр.

– Всего доброго.

Адам вышел на улицу и неспешно направился в центр. Дойдя до парка, опустился на ту же самую скамью неподалеку от двух бронзовых фигурок. Несколько минут он просидел неподвижно, однако ощущение покоя вытеснялось тут мучительным осознанием вины. Качнув головой, Адам встал и медленно двинулся дальше. Метров через двести зашел в кафе, чтобы выпить чашку чая и съесть сандвич. За соседним столиком негромко разговаривали трое. Пару раз прозвучало имя Сэма Кэйхолла, однако деталей он не расслышал.

В недорогом мотеле Адам снял номер, позвонил Ли. Судя по голосу, тетка была трезвой и с облегчением восприняла весть о том, что ночь племянник проведет не в ее особняке. “Вернусь завтра к вечеру”, – сказал он.

Когда над городом сгустились сумерки, Адам крепко спал.

ГЛАВА 31

К семи утра Адам уже был в “Бринкли-Плаза”. До восьми он успел трижды переговорить с Гудмэном по телефону. Голос старшего партнера звучал устало, очевидно, Гарнер имел проблемы со сном. Они подробно обсудили деликатный вопрос Бенджамина Кейеса: в архиве Адама хранились записи об ошибках защиты на последнем судебном процессе, однако обвинить Кейеса в непрофессионализме обоим представлялось делом достаточно сложным. Непросто рассуждать о том, что происходило много лет назад, когда перспектива смерти Сэма в газовой камере казалась почти нереальной.

Гудмэн по достоинству оценил признание Кэйхолла. Оказывается, Сэм хотел обратиться к присяжным и не сделал этого лишь по прямому указанию своего адвоката. Хотя Гарнер и сомневался в объективности Кэйхолла, он готов был принять его слова на веру.

Оба юриста понимали: этот вопрос следовало поднять еще годы назад, теперь же попытка вернуться к нему являлась выстрелом с весьма дальним прицелом. Вышедшие совсем недавно постановления Верховного суда страны категорически не рекомендовали судьям рассматривать любые петиции, поданные позже установленных сроков. Однако сейчас речь шла о конкретном факте – уж его-то суд должен принять во внимание? Адам вновь и вновь переписывал текст ходатайства, факсом отсылая каждый новый экземпляр Гудмэну. Он надеялся, что суд штата ответит быстрым отказом удовлетворить жалобу и тогда можно будет обратиться уже в федеральный суд.

Ровно в десять утра он послал окончательный вариант ходатайства клерку Верховного суда Миссисипи, а его копию факсом передал Брейку Джефферсону из аппарата его чести Флинна Слэттери. Другая копия ушла в апелляционный суд Нового Орлеана. Затем Адам по телефону связался с Ричардом Олэндером, чтобы сообщить чиновнику о своих действиях. Мистер Олэндер тут же распорядился отправить копию документа в Вашингтон.

В дверь постучали. Повозившись с ключом, Адам открыл ее. На пороге стояла Дарлен.

– В приемной вас ждет посетитель, некто Уин Леттнер, мистер Холл.

– Спасибо, Дарлен. Иду.

Выглядел Уин так, как и положено владельцу речного дока, просторные штаны, заправленные в высокие ботинки, клетчатая рубашка и бейсбольная кепка с длинным козырьком. Мужчины обменялись приветствиями. “Клев замечательный, Ирен чувствует себя превосходно, когда, сынок, появишься в Кэлико-Рок?”

– В городе я по делам. Хотел бы оторвать тебя минут на пять, – шепотом сказал Леттнер, повернувшись спиной к секретарше.

– Конечно. Мой кабинет за углом.

– Нет. Давай-ка лучше пройдемся.

Спустившись лифтом в вестибюль, они вышли на Мейн-стрит. С тележки уличного торговца Уин купил пакетик жареного арахиса, протянул его своему спутнику. Адам отказался, и они неторопливо двинулись в сторону мэрии. Леттнер жевал орешки, щедрыми горстями швыряя их голубям.

– Как Сэм? – наконец спросил он.

– У него две недели. Как бы вы себя чувствовали на его месте?

– Думаю, возносил бы молитвы.

– До этого он пока не дошел, но ждать осталось недолго.

– Значит, казнь состоится?

– Во всяком случае, определен ее день. Остановить ее на сегодняшний день мы не в силах.

Леттнер бросил в рот пару орешков.

– Что ж, желаю удачи. После нашего разговора судьба Сэма стала вызывать у меня искренний интерес.

– Приятно слышать. Вы приехали, чтобы пожелать мне удачи?

– Не только. Когда мы расстались, я много думал о Кэйхолле и взрыве. Копался в своих бумагах, чего не делал уже десяток лет, болтал по телефону с друзьями об операциях против Клана. Жаркое было времечко!

– Жаль, что не застал его.

– Словом, в голову пришли некоторые мысли, и я решил ими поделиться.

– Я весь внимание.

– В основном они связаны с Доганом. Ты же знаешь, он погиб ровно через год после того, как дал показания в суде.

– Знаю. Сэм рассказывал.

– Вместе с женой старина Джереми взлетел на воздух. По официальной версии, в отопительной системе его дома произошла утечка пропана. Хватило одной искры, чтобы дом превратился в огненный шар. Хоронили супругов в закрытых гробах.

– Печальная история. И что?

– Видишь ли, мы никогда не верили в подобное стечение обстоятельств. Криминалисты обследовали то, что осталось от системы. Доказательств никаких, но спецы пришли к выводу, что газу помогли утечь.

– Как это связано с Сэмом?

– Никак. Это может быть связано с тобой.

– Боюсь, не совсем понимаю.

– У Догана имелся сын. В семьдесят девятом он пошел в армию и оказался в Германии. Летом следующего года Джереми вместе с Сэмом предстал перед судом в Гринвилле, и вскоре стало известно, что он согласился дать показания. История вышла довольно громкой. В октябре восьмидесятого сын Догана ушел в самоволку, там, в Германии. Ушел и исчез. – Леттнер швырнул голубям скорлупки. – Естественно, военные бросились на поиски, но никого не нашли ни через три месяца, ни через год. Доган погиб, так и не выяснив, что случилось с сыном.

– Что же с ним случилось?

– Не знаю. О парне до сих пор ничего не слышно.

– Он мертв?

– Скорее всего. Никаких следов.

– Кто его мог убить?

– Наверное, тот же, кто убил и его родителей.

– Вы пытались установить имя?

– У нас была теория, но отсутствовал подозреваемый. По нашим предположениям, сына украли накануне суда, чтобы предостеречь Джереми. Видимо, Доган знал какие-то секреты.

– Зачем же тогда было взрывать после суда его дом?

В сквере перед зданием суда они опустились на скамейку. Машинально Адам взял из пакетика несколько орешков.

– Кто располагал информацией о взрыве? – спросил Леттнер. – Детальной информацией?

– Сэм Кэйхолл. Джереми Доган.

– Так. Кто защищал их в ходе первых двух процессов?

– Кловис Брэйзелтон.

– Логично ли предположить, что кое-какие подробности были известны и Брэйзелтону?