Николь Жамэ - Дольмен Страница 72

— Я пришел не за этим.

— Чего вы, в сущности, от меня хотите? Отпущения грехов или благословения?

— Хочу поблагодарить, — в тон ему возразил Кристиан. — За вашу заботу о Мари во время моего отсутствия. Однако теперь я здесь, — прибавил он, — и не вздумайте становиться на нашем пути.

— Если это совпадает с ее намерениями…

— Ее намерения — поскорее выйти за меня замуж и уехать с острова. Мы решили пожениться завтра.

Люка хотел бы спокойно переварить услышанное, но желудок отказал ему в этой милости: к горлу Ферсена подступила тошнота. Итак, Мари пошла до конца. Он с трудом разжал зубы и просверлил шкипера взглядом.

— Я слишком люблю Мари, чтобы не уважать ее выбор, хотя и считаю его неудачным. Но если я узнаю, что она несчастна по вашей вине…

— Арестуете за препятствия, чинимые следствию?

— Тюрьмы и без того переполнены. — Губы Ферсена тронула смутная улыбка, он пояснил свою мысль: — Я расскажу о вас правду газетчикам. Интересно, как отреагируют поклонники, узнав, кто в действительности их герой? — Намек на кораблекрушение 1968 года сразу угодил в цель.

— В то время я был ребенком…

— Но когда вы напали на Мари в аббатстве, вы уже им не были.

У Кристиана беспокойно забегали глаза.

— Она мне это простила, — бросил он не слишком уверенно.

— Допустим. Но я не простил.

Пауза. Холодный взгляд.

— Хотите совет? Не испытывайте мое терпение.

Не прибавив ни слова, Бреа повернулся и вышел. Через несколько секунд раздался рев мотора.

В ярости Люка ребром ладони столкнул вниз все, что лежало у него на столе.

Мари нервно расхаживала по комнате, когда вошел Кристиан. Она удивленно на него взглянула. Мгновенно прочитав по ее лицу, что она собирается ему сказать, жених опередил ее, приняв расстроенный вид.

— Знаю, о чем ты сейчас думаешь, и ты права. Величайшая глупость с моей стороны — навязываться тебе в мужья.

— Послушай, Кристиан…

— Дай договорить! — Он глубоко вздохнул. — Не хочу, чтобы ты чувствовала себя связанной словом. Ты мне нужна свободной, решение должно быть добровольным. Тридцать лет назад я сказал, что если мне доведется жениться, то только на тебе. Я снова даю тебе это обещание. — Он достал футляр с кольцами и протянул ей: — Оставь их у себя. Обдумай все как следует. Я буду ждать, сколько понадобится. И не забывай, Мари, независимо от твоего решения я всю жизнь буду тебя любить.

Она собралась уже взять коробочку, но в это время в коридоре на их этаже раздался стук двери.

В отеле был единственный постоялец. Тревога овладела всем существом Мари. Подчиняясь инстинкту, который оказался сильнее, забыв о приличиях, она резко повернулась и бросилась в коридор.

Он уже был возле лифта, со своим чемоданом на колесиках. Створки лифта бесшумно раскрылись.

— Уезжаешь?

У нее вырвался крик. Глухой, страстный, полный отчаяния.

Он повернул голову. Взгляд Ферсена впился в ее лицо, остановился на губах, объял всю ее целиком. И тут же стал отстраненным.

— Устроюсь где-нибудь в другом месте… до окончания расследования.

Он вошел в кабину лифта.

Она рванулась к нему, сердце ее бешено колотилось, в глазах были с трудом сдерживаемые слезы.

— Не уходи, — прошептала Мари.

Он поднес палец к кнопке «Вниз», не отрывая от нее глаз.

— Уйдем вместе. Теперь. Сейчас же.

Колебание было кратким — только взмах ресниц, — но его оказалось достаточно. Он усмехнулся.

— Я знаю, чего хочу, Мари. Неплохо бы и тебе знать, чего ты хочешь, — сказал он, нажимая кнопку.

Дверцы медленно сомкнулись.

Она чуть не плача повернулась и наткнулась на злобный взгляд Кристиана, который наблюдал за ней с порога «люкса для новобрачных».

— Мне… очень жаль, — проговорила она, не найдя других слов.

— И все же не так, как мне.

Он прошел мимо нее и спустился по лестнице вниз.

Мари осталась одна.

Тревога не давала старику покоя, он никак не мог заснуть. Сидя в кресле возле окна, Артюс смотрел, как туманная пелена, подгоняемая ветром, постепенно обволакивала парк. Вдруг его слух уловил эхо отдаленного смеха. Заинтригованный, он встал и осторожно приоткрыл дверь. Коридор был пуст. Смех доносился откуда-то снизу. Чей-то молодой смех, сопровождаемый приглушенным шепотом.

Жюльетта? Было чуть больше трех часов утра. Сначала Артюс подумал, не вернулся ли потихоньку Ронан. Брови его сдвинулись. Он медленно спустился по ступенькам и завернул за угол лестницы, когда кто-то бесшумно открыл дверь комнаты, которую он только что покинул. Вошедший прямиком направился к столику, стоявшему у изголовья кровати, и рука его приблизилась к графину с водой. Содержимое маленького флакона растворилось в ней без следа.

В это время старик продвигался к библиотеке, в которой горело слабое ночное освещение.

Он открыл дверь, и пол ушел у него из-под ног. Ему показалось, что он падает в пропасть. Армель, возвращавшаяся из кухни со стаканом в руке, подошла к нему сзади и тихо окликнула его.

Но он был уже в другом месте. Далеко, очень далеко, в другом времени. Артюс не отрывал глаз от экрана. Рослый семнадцатилетний юноша с ясным взглядом посылал лучистое приветствие в объектив, прежде чем совершить «прыжок ангела», раскрыв руки в полете и бросившись вниз с вершины маяка.

Эрван. Прекрасный, как молодой бог. Его гордость. Его солнце.

Следующий кадр показывал, как он вылезает из пены, смеющийся и счастливый. Ловко взобравшись на скалистый берег, он подбежал к матери, державшей на руках трехлетнего ребенка. Через мгновение малыш был уже на земле, а Гайдик кружилась в объятиях старшего сына и хохотала.

— Маленький мальчик — это же Пьер-Мари! — воскликнула Армель. — А эта женщина — его мать… Значит, второй — Эрван? Какой красавец! — проговорила она с восхищением. Артюс, которого внезапно прервали, лишив сокровенного наслаждения своими воспоминаниями, посмотрел на сноху так, словно она совершила святотатство, и выключил дрожащей рукой киноаппарат.

— Что вы здесь делаете, почти раздетая? — спросил он недовольно.

Армель машинально запахнула пеньюар и скрестила руки на тощей груди.

— А вам следовало бы сейчас спать, а не просматривать старые фильмы, — возразила она кислым тоном. — Кстати, откуда он взялся? Я думала, вы уничтожили все, что могло напоминать вам об Эрване.

Старик смерил ее ледяным взглядом и ушел к себе, не удостоив ответом. Он двинулся к комнате сына и распахнул дверь. Пьер-Мари, удобно устроившись в кровати, читал книгу. У него брови поползли вверх.

— Что случилось, отец?

Старик обежал глазами комнату и с подозрением на него посмотрел:

— Почему не спишь?

— По вине Риана… то есть Эрвана, — ответил он с усмешкой, показывая обложку романа «Говорящие камни». — Невозможно оторваться. Дам вам почитать, когда закончу.

Отец скривился и вышел не прощаясь. Пи Эм перевернул книгу и широко улыбнулся Риану, чье фото украшало заднюю сторону суперобложки.

— Ты прав, старший брат. Так гораздо интереснее — стоит помучить старика как можно дольше.

Вернувшись к себе в комнату, Артюс внимательно осмотрел и ее, словно ждал появления призрака, который мог вновь напомнить ему о прошлом.

Все было спокойно, кроме привычного завывания ветра за окном. Однако он закрыл дверь на ключ. Хлопнула ставня. Нервы старика были взвинчены до предела. Он повернулся к окну. Зрачки его расширились.

За стеклом, паря в воздухе, на него смотрели два больших зеленых глаза. Через секунду он уже мог разглядеть бледное лицо, развевающиеся на ветру длинные темные волосы, окровавленную шею.

Потом призрак исчез.

Изо рта старика вырвался беззвучный крик. Он стал задыхаться. Едва дыша, с грудью, сдавленной железным корсетом, он тяжело подошел к столику, пошарил в ящике, уронил несколько таблеток, прежде чем ему удалось втолкнуть одну в сжатые челюсти, схватил графин, налил полный стакан воды и жадно выпил.

Успокоительное подействует через несколько минут, освободив его от этого кошмара. Узловатые пальцы вцепились в пробку графина и тут же уронили ее. Старика парализовал ужас. На белой простыне лежал старинный кинжал Эрвана-Мари, берегового разбойника. На лезвии виднелись свежие пятна крови. Старик упал на колени возле кровати и зарыдал.

Мари не проспала и часа, как ее снова разбудил уже ставший привычным ночной кошмар, который не давал ей передышки все последнее время. Вчерашний вечер оставил у нее ощущение чудовищной неразберихи. Всю ночь в голове крутились варианты ее дальнейшего поведения.

На рассвете она пришла к выводу, что лучше отложить решение на более позднее время. Все покажется ей в другом свете, когда она освободится от преследующих ее демонов, сказала она себе, прекрасно понимая, что это просто попытка уйти в сторону.