Вольфганг Хольбайн - Немезида: От полуночи до часа кошмаров Страница 72

— Или это был кто-то из нас, — проговорила Мария почти шепотом и искоса с подозрением посмотрела на Эда. Однако Элен поняла значение ее слов и с угрожающим видом сделала шаг по направлению к ней. Мария в буквальном смысле прикусила себе язычок и снова продолжала делать то, что она делала на протяжении всего последнего времени: она уперлась взглядом себе под ноги.

Эд сердито глянул на нее, однако понял, что не имеет никакого смысла реагировать на нападки Марии и нагнетать тем самым и без того взрывоопасную атмосферу. Вместо этого он снова агрессивно обернулся к Карлу.

— Это очень подло с вашей стороны, что все это время вы нам тут пытаетесь вставлять палки в колеса, — заявил он. — В конце концов, наша милая семейка может всю эту местность перевернуть верх дном.

— А вот и нет, — Элен грустно покачала головой и снова указала на чертежи. — Это действительно совсем не просто разобраться во всем этом. Но что я могу сказать с абсолютной уверенностью, что мы не исследовали и малой части катакомб, которые проходят под этим замком с привидениями.

Карл согласно кивнул и снова начал листать чертежи. Наконец он пожал плечами.

— Но я не думаю, что там есть второй выход, — наконец вздохнул он и рассеянно уставился в окно. — Скорей, я поверю, что ключом ко всему является старая башня. Все-таки со времен нацистов она недоступна.

Мария оторвала взгляд от кончиков своих туфель, бросила на хозяина гостиницы странный взгляд, который я не знал, как истолковать, и на какой-то момент мне показалось, что она знает гораздо больше и что она выражает протест против этого его утверждения. Но потом она снова опустила голову и снова смущенно уставилась в пол.

— Не знаю, правильно ли вы нас поняли, — Юдифь взяла чертежи и разложила их рядом друг с другом на пластиковом полу. — Но ваше проклятое нацистское золото здесь никого не интересует. Мы ищем выход. И вы поможете нам в этом, Карл. Иначе мы позаботимся о том, чтобы все ваше проклятое золото пошло на позолоту вашего саркофага, ясно?

— Ничего другого я и не думал, — фыркнул Карл, наклонился над чертежом, обозначенным номером три, ткнул указательным пальцем в какую-то окружность посередине чертежа. — Вот здесь, под крепостью, находится большой подвал круглой формы, — его указательный палец подвинулся к значку, обозначающему проход, в левой части круга. — Оттуда идет узкий проход в восточном направлении, как видите. Я предполагаю, что этот проход идет через всю крепость. Возможно, есть какой-то тайный выход недалеко от крепостной горы. Но я не уверен в этом. Здесь не видно конца прохода, — он со вздохом указал на левый край чертежа. — Видите, здесь не хватает заключительного фрагмента, — помедлив немного, сказал он, бросив последний внимательный взгляд на другие чертежи.

Я опустился на корточки рядом с Юдифью, скорее в надежде поймать еще одно простое прикосновение, нежели с мыслью получить какое-то представление об этом нагромождении обозначенных клеточками и черточками комнат, ниш и ходов на старинной, полувековой бумаге. Но Юдифь отодвинулась в сторону, заинтересовавшись чертежом рядом с ее левой рукой, и я с трудом подавил вздох. Было очевидно, что то, что вызвало ее недоверие ко мне, все еще не прошло. Я решил при первой же возможности переговорить с ней с глазу на глаз, и я очень надеялся, что она не будет изо всех сил противиться этой возможности.

— Проклятье! — Карл указал левой рукой на начерченный на следующих чертежах проход и стукнул себя по лбу свободной правой рукой. — Это ведь та замурованная дверь! — воскликнул он с досадой. — В этом месте, должно быть, очень легко проникнуть к большой части подземных сооружений, которые соединены с башней, — он покачал головой и пробормотал что-то в том духе, что он уже тысячу раз проходил по этому месту и только потому отказывался от поисков в этом месте, что крыша подвала там казалась ему слишком ветхой. — Вы можете там пройти. Я… я охотно помогу вам разрушить стену.

— Я, возможно, слегка отчаялась, однако я не сошла окончательно с ума, — категоричным тоном заявила Элен. — Я не дам кирку в руки тому, кому я совершенно не доверяю, если сама я при этом вооружена лишь овощным ножом.

— Да я за всю свою жизнь и мухи не обидел! — с возмущением защищался Карл.

— Элен права, — Юдифь выпрямилась и покачала головой. — Все-таки именно вы привезли нас в эту проклятую крепость.

— Прежде всего, вас привела сюда ваша алчность, — сухо ответил хозяин гостиницы.

Элен только открыла рот, чтобы возразить, но тут же его закрыла, не говоря ни слова, и начала собирать с пола чертежи и складывать их в черную папку.

Вероятно, она знала, что все мы втайне сознаем, но никто не отваживается высказать.

Карл был прав. В конце концов, каждый из нас по отдельности находился здесь, так как надеялся унаследовать состояние человека, которого он даже не знал при жизни, о чьем существовании он даже не имел ни малейшего понятия. Лишь наша алчность привела нас сюда, а, возможно, заведет и дальше. Я искоса, незаметно посмотрел на полненькую, пожалуй, вовсе не привлекательную Юдифь. В надежде на получение нескольких миллионов мы, не задумываясь, кинулись в объятия друг друга и честно постарались как можно скорее зачать наследника, который требовался нам для того, чтобы мы могли наследовать состояние Зэнгера. Каждый из нас проституировал под предлогом настоящей симпатии или, как минимум, сексуальной потребности.

И мне, как минимум, это доставляло даже удовольствие.

Перспектива во второй раз спуститься в затхлый подвал вовсе меня не привлекала. И, тем не менее, я не выразил никакого протеста, когда Карл открыл массивную дверь внизу большой лестницы и щелкнул электрическим выключателем. Уходящие вниз узкие каменные ступени осветились равномерным желтым светом примерно полудюжины электрических ламп. В сущности, мне объективно нечего было возразить против плана спуститься в лабиринт профессора Зэнгера. Это был единственный шанс выбраться отсюда еще сегодня ночью, и я ничего на свете же желал так страстно, как этого.

В идеале мне хотелось бы в этой ситуации взять кого-либо за руку, якобы для того, чтобы защитить его, желательно, чтобы это была Юдифь. Когда я спускался по ступеням вниз, осторожно ощупывая их ногами, вслед за Карлом и тремя женщинами, я сам ощущал такую же сильную потребность в защищенности и безопасности, как маленькая трехлетняя девочка. А Юдифь, когда мы дошли до конца коридора, поспешными шагами прошмыгнула мимо меня вслед за Марией и Элен, чтобы избежать телесного сближения со мной, так мне, по крайней мере, показалось. И хотя на короткое время на кухне она позабыла о своей антипатии ко мне, сейчас она, совершенно очевидно, вернулась и больно ранила меня, как и тогда, когда я ее ощутил впервые. Я мог бы простить ей здоровый скепсис и известную долю недоверия, так как, если судить объективно, любой из нас с равной долей вероятности мог оказаться убийцей Стефана. Но между тем Юдифь обращалась со мной едва ли не как с насильником или как с презренной тварью, с которой вообще лучше не разговаривать и близости с которое надо избегать, как только возможно.

Как только мы стали приближаться к нижнему концу лестницы, я попытался задержать воздух и дышать через рот, так как мне становилось плохо от запаха плесени, гниения и разложения, а головная боль усилилась от примешивающихся запахов свежей краски и бетона. Как только я заметил это, в висках застучало еще сильнее. Хозяин гостиницы поспешил вперед, чтобы зажечь свет и в только что отремонтированной части подвала, и несколько суетливо, как мне показалось, позвал нас вслед за ним пройти в дверь по левой стене коридора в подвал, заваленный хламом. Лихорадочное возбуждение, которое охватило его, когда Элен выложила перед ним строительные чертежи, вернулось к нему и, казалось, с каждой секундой становилось все сильнее. Не думаю, что исключительно перспектива найти выход из этих заколдованных застенков пробудила такой его энтузиазм. Более вероятно, что он надеялся наткнуться там, наконец, на исчезнувшее нацистское золото, которое он так долго искал.

Следуя за ним в свете лампы, которую несла Юдифь, мимо каменных колонн и груд старого хлама, сложенного в погребе, я думал о том, что бы я сделал, если бы он оказался прав в своей сумасбродной теории и мы действительно нашли его сказочные легендарные сокровища. Моя вера в существование завещания Клауса Зэнгера в течение этой ночи медленно, шаг за шагом таяла и наконец вовсе исчезла. Может быть, я бы убил Цербера и присвоил бы себе сокровища, чтобы взять хоть что-то, когда мне придется вернуться на свою новую родину — в США, теперь я ни в чем не мог быть уверен, а мой характер, который я до сего дня считал абсолютно устойчивым, оказался совершенно непредсказуемым. И мог сделать нечто ужасное, несмотря на веру в богом данную гуманность каждого человека и чувство страха, которое превзошло все возможные пределы и уже почти не поддавалось контролю.