Майкл Кокс - Зеркало времени Страница 74

В самом начале одиннадцатого, под обложенным снеговыми облаками небом, мы с миледи торопливо спустились по ступенькам крыльца, ежась от пронизывающего ветра, уселись в карету, накрыли пледом колени и отправились на железнодорожную станцию.

С нами ехала новая горничная, Виолетта Аллардайс — туповатая толстушка, трепетавшая и перед госпожой, и передо мной, но довольно исправно выполнявшая свои обязанности, хотя и не всегда к полному моему удовлетворению.

Эмили (я уже привыкала мысленно и в общении наедине называть миледи по имени, как она просила) поначалу казалась подавленной, но решительного нежелания разговаривать не выказывала. Ни одна из нас ни словом не обмолвилась о ночном происшествии, и по прибытии поезда на вокзал настроение у нее стало улучшаться. На подъезде к Гросвенор-сквер она уже снова с энтузиазмом говорила о своих планах на ближайшие дни.

Когда карета остановилась у дома, снег валил крупными хлопьями, устилая мостовые, крыши и крыльца белым покровом, пока еще незапятнанным. Пряча лицо от ветра в палантин, усеянный тающими снежинками, Эмили сразу же прошла в дом. А я немного задержалась у кареты, с наслаждением подставляя лицо летящему снегу и прислушиваясь к восторженному визгу детей, доносящемуся из-за соседнего дома.

В первый день мы ужинали у лорда и леди Бенефилд на Парк-лейн — неподалеку от бывшего особняка покойного лорда Тансора, в саду которого мой отец убил Феба Даунта. Я внимательно наблюдала за Эмили, когда мы подъезжали, но если она и испытывала душевную боль, оказавшись рядом с местом смерти своего жениха, то никак не выдала своих чувств.

Рассказывать о вечере в подробностях нет необходимости. Достаточно сказать, что меня представили примерно дюжине чрезвычайно непримечательных особ высокого звания; что мы ели с тончайшего фарфора, пили из чистейшего хрусталя и вели пустые светские беседы, а в начале второго ночи вернулись на Гросвенор-сквер.

По пробуждении утром мы обнаружили, что снегопад прекратился и улицы сплошь покрыты грязной снежной кашей, изрядно затрудняющей движение по ним. Это, однако, не ослабило решимости Эмили выполнить все намеченные планы, и потому, невзирая на сложности, мы умудрились нанести визиты нескольким изысканно одетым, беззаботно-праздным дамам в Мэйфере, единодушно выразившим радость от знакомства со мной. Затем мы обозрели Королевскую коллекцию в Букингемском дворце, осмотрели полотна голландских художников в резиденции герцога Бедфорда на Белгрейв-сквер, посетили дневной концерт в Филармоническом обществе, сходили на вечернее представление в театр и уже ближе к ночи поужинали вдвоем в гостинице Грийона, где Эмили, похоже, хорошо знали.

На второй день, прошедший в том же духе, мы среди всего прочего посетили собор Святого Павла, где по настоянию Эмили поднялись в знаменитую Галерею Шепотов. Перед уходом оттуда она пожелала продемонстрировать мне акустические особенности Галереи и велела пройти в другой ее конец и приложить ухо к стене.

— Вы слышали меня? — возбужденно спрашивает она, когда я возвращаюсь.

— Нет, — отвечаю я. — А что вы прошептали?

— Да так, ничего особенного. Один маленький секрет, которым я думала поделиться с вами, — говорит она с разочарованным вздохом. — Интересно, почему вы меня не услышали? Наверное, сегодня здесь слишком много народа. Ну ладно, пойдемте отсюда.

Мы спустились вниз, сели в заляпанную грязью карету и покатили по сумеречным слякотным улицам в Тауэр, а потом, под зарядившим ледяным дождем, на выставку восковых фигур мадам Тюссо, где по настоятельному желанию Эмили заплатили дополнительные шесть пенсов, чтобы осмотреть Комнату Ужасов. День завершился великолепным ужином в роскошном особняке банкира Дюпоров, мистера Джаспера Дайнвера, где присутствовали известные персоны из финансовых и политических кругов.

Полагаю, я хорошо справилась со своими обязанностями в тот вечер и превосходно сыграла отведенную мне роль. Сообразно с требованиями ситуации, я была то застенчива, то мило кокетлива, то беспечна, то серьезна. Разодетая в позаимствованный пышный наряд, я слушала внимательно и сочувственно, льстила и восхищалась, поддразнивала и шутила — в зависимости от пола, возраста и характера собеседника. К своему удивлению, я вдруг начала понимать, что тоже обладаю обаянием, с помощью которого умудряюсь пленять мужчин, одновременно производя наилучшее впечатление на их жен. Одним словом, я блистала — к явному удовольствию Эмили.

Господи, как она гордилась мной! Словно творением рук своих! Но в действительности, конечно же, дело обстояло ровно наоборот. Я переделала ее. Она была моим творением, хотя еще не понимала этого.

День за днем я наблюдала медленное, но неотвратимое превращение Эмили Тансор из холодной, надменной баронессы, неуязвимой в своей красоте и власти, в снисходительную, отзывчивую и ранимую женщину, обнаружившую — передо мной одной — неожиданную способность к импульсивной любви.

С другими она по-прежнему держалась высокомерно и сурово, но не со мной. Куда подевалось каменное сердце, надежно защищенное от всяких посягательств? Казалось, я нашла ключ от этих неприступных врат — точно так же, как нашла ключ от потайного шкапчика, где хранились письма покойного возлюбленного миледи.

Покинув Музей мадам Тюссо, мы вернулись на Гросвенор-сквер, чтобы отдохнуть часок перед званым ужином.

Я теперь занимала просторную и уютную комнату на третьем этаже, с окнами в сад позади дома; она была во всех отношениях лучше мансардной каморки, где меня разместили в прошлый раз.

Сняв плащ, шляпу и сапожки, я уселась в кресло и вытянула гудящие ноги к камину, с удовольствием предвкушая час одиночества, но тут в дверь постучали.

Это оказался сияющий Чарли Скиннер — он вместе с мистером Пококом сопровождал нас в поездке.

— Письмо, мисс, — доложил он, по-солдатски козыряя и вручая мне нефранкированный конверт.

— Спасибо, Чарли, — поблагодарила я, шутливо отдавая честь. — Как вам Лондон?

— Жутко грязный, мисс. — Он снова козырнул и зашагал прочь.

В конверте, адресованном просто «мисс Горст», содержался голубой листочек с несколькими строчками, написанными петлистым почерком с наклоном влево.

Глубокоуважаемая мисс Горст!

Смею сообщить Вам, что мой начальник, инспектор Альфред Галли, беспокоясь о Вашей безопасности, предписал мне повсюду сопровождать Вас, следуя за Вами на почтительном расстоянии, всякий раз, когда Вы пожелаете выйти из дома одна. Я почту за великую честь охранять Вас и посылаю сию записку, дабы попросить Вас оказать мне любезность и по возможности скорее выйти на улицу, чтобы я знал в лицо Вас, а Вы меня.

Я стою на углу Брук-стрит и не уйду отсюда, покуда не встречусь с Вами.

Засим остаюсь, мисс Горст, Ваш покорный слуга

Мистер Роксолл сдержал слово. С усталым вздохом я снова натянула сапожки, надела плащ и шляпу и спустилась вниз, чтобы познакомиться с моим новым защитником.

На углу Брук-стрит я огляделась по сторонам в поисках сержанта Свонна, но не увидела никого похожего на образ, рисовавшийся в моем воображении.

Сыщик в штатском представлялся мне человеком внешне непримечательным: худым, гибким, одетым во все темное, каковые атрибуты, полагала я, позволяют незаметно проникать во все закоулки жизни. Но я не видела поблизости никого, кто отвечал бы моему представлению о сержанте Свонне. Собственно говоря, там вообще никого не было, ибо стоял крепкий мороз, сгущался туман и все здравомыслящие люди сидели по домам у каминов, как следовало бы и мне.

Я расхаживала взад-вперед еще несколько минут, все сильнее досадуя, что меня вытащили на улицу в такую собачью погоду, и уже собиралась вернуться домой, когда из сумеречного тумана выступил низенький, плотный господин в очках, в ярко-желтом клетчатом плаще свободного покроя и светло-коричневом котелке.

— Мисс Горст, полагаю?

У него был самый низкий и самый хриплый голос из всех, какие мне доводилось слышать, похожий на рычание огромного злого пса.

— Да, — ответила я. — А вы?..

— Сержант Виффен Свонн из сыскного отдела, к вашим услугам, мисс. Надеюсь, вы здоровы и благополучны.

— Вполне, благодарю вас, сержант Свонн, — ответила я, — только замерзла немножко.

— В отличие от меня вы не привыкли к такому, мисс, вот и все.

— Вы правы, сержант, — выразительно произнесла я, все еще сердясь, что он заставил меня ждать. — К такому я действительно не привыкла.

— У меня была причина, чтобы не подходить к вам сразу, мисс.

Его предостерегающий взгляд не на шутку встревожил меня и заставил полностью переменить изначальное мнение о характере и способностях сержанта. Со своей жидкой светлой бородкой и маленькими блеклыми глазками он на первый взгляд производил впечатление человека бесцветного и безобидного; но сейчас за затуманенными стеклами очков горело ровное пламя грозной решимости.