Владимир Гриньков - Таящийся ужас 3 Страница 77

Кларк поймал себя на том, что лишь при одной мысли об этом он крепко, даже яростно сжал поручень балконного ограждения. Пожалуй, он и в самом деле начинает думать по-восточному. Взглянув на взлетное поле, он увидел гигантский серебристый лайнер, совершавший посадку на фоне неподвижных пальм.

Стоя в зале ожидания, Кларк наблюдал через стекло за вереницей пассажиров, проходивших через пункты таможенного и пограничного контроля. Толпа была довольно пестрая, но он без труда выделил среди них «своего» Харрисона. Тот стоял чуть поодаль от массы размахивавших паспортами людей, на его лице застыла маска инфантильного ожидания, и он уже щелкал фотоаппаратом направо и налево при виде всего, что казалось ему интересным. За какую-то минуту он успел снять трех таможенников, написанный на четырех языках плакат: «Добро пожаловать в Сингапур!» и нескольких своих знакомых по полету. Это был высокий мужчина явно избыточного веса с редкими седоватыми волосами, прилипшими к макушке. На нем был неважно скроенный, хотя определенно дорогой темно-синий костюм, мешковатые брюки наползали на начищенные до блеска коричневые башмаки из грубой кожи. Воротничок свежей белой рубашки перехватывал ярко-желтый галстук. На вид ему было лет пятьдесят, может чуть больше. «Определенно переедает, неплохо зарабатывает и находится на пути к инфаркту», — подумал Кларк.

Он дождался, когда Харрисон завершит необходимые формальности и получит багаж, после чего подошел к нему и представился. Ему хотелось казаться учтивым.

— Мистер Харрисон? Я — Ричард Кларк. Надеюсь, полет прошел, хорошо?

Лицо американца расплылось в сверхдружелюбной улыбке, и он протянул руку с толстыми коротковатыми пальцами.

— О, привет! Рад, что вы не опоздали. Впрочем, я еще не встречал англичанина, который не отличался бы пунктуальностью. Чудесно! Чудесно! — Голос американца показался Кларку слишком громким и нарочитым.

Он пожал протянутую руку, но Харрисон тут же выдернул ее, чтобы успеть сфотографировать проходившую мимо девушку-малайку в национальном саронге, прежде чем она успела свернуть за угол здания. Затем он снова повернулся к Кларку и одарил его глуповатым взглядом, по которому можно было догадаться, что американец очень доволен своей реакцией фоторепортера.

— Ну что ж, давайте начинать, — затараторил он. — У меня только три дня, а потом снова в Гонконг. Дела, дела. Столько надо всего посмотреть, чтобы потом рассказать друзьям!

В город они возвращались на такси. В поездке Харрисон ни на минуту не оставлял в покое свою камеру, стремясь запечатлеть все, что казалось ему новым или диковинным. На пленке остались шумная, разноцветная, взрывная китайская похоронная процессия, таинственное величие буддийского храма, усталое лицо водителя велорикши и масса других событий и предметов. Щелканье не прекращалось до тех пор, пока они не подкатили к отелю «Гудвуд». Таксист подмигнул Кларку, когда Харрисон расплачивался американскими долларами, — тот ответил ему тем же и ничего не сказал. В конце концов, оба они занимались одним и тем же бизнесом.

Кларк предполагал, что остаток дня Харрисон посвятит освоению отеля, но у американца оказались иные планы. Почти три часа они провели на острове Блаканг, где занимались рыбной ловлей с лодки — тучный турист явно чувствовал себя в своей стихии, даже несмотря на то, что на крючок ему попадались исключительно ядовитые морские змеи. Дважды за это время Кларк и безостановочно тараторивший лодочник были вынуждены обрезать леску, чтобы не позволить Харрисону втащить в лодку смертельно опасных рептилий. Неуместный энтузиазм Харрисона определенно сделал его глухим к их предостережениям и невосприимчивым к идее непосредственной угрозы собственной жизни: К их счастью, немало времени он провел лежа на дне лодки, укрыв лицо широкополой соломенной шляпой и напевая мотивчик «Вдали от дома», пока солнечные лучи безжалостно обжигали его тело, прикрытое цветастой рубахой и обрезанными по колено «бермудами».

В тот же вечер они роскошно отобедали в ресторане «Тройка», после чего вернулись в отель, где в спокойной обстановке выпили и занялись составлением планов на следующий день.

— Завтра, — сказал Кларк, проводя пальцем по краю бокала с бренди, — состоится Тайпусам.

— Тай Пу что? — возбужденно переспросил Харрисон, едва не перекусив кончик своей неизменной сигары.

Кларк решил обслужить его по полной программе.

— В Сингапуре два миллиона жителей, плюс-минус несколько тысяч. Большинство из них китайцы, которых, в свою очередь, можно разделить на группы хоккиен, теочью, кантонцев и некоторых других, общающихся друг с другом на различных диалектах. Немало также индусов, цейлонцев и малайцев.

Тайпусам представляет собой индийское празднество, в ходе которого так называемые истинные хранители веры маршируют по улицам и предаются публичному покаянию. Если вы завтра понаблюдаете за шествием, то обнаружите немало интересного, а подчас и просто отталкивающего. Тела участников фестиваля иссечены многочисленными рубцами от порезов, а подошвы их сандалий изнутри сплошь утыканы острыми гвоздями. У многих носы, языки, щеки и любые иные, выступающие участки тела проткнуты серебряными стрелками и рыболовными крючками.

Кларк откинулся на спинку глубокого кожаного кресла и сделал паузу, чтобы посмотреть, какой эффект произвели его слова на американца, но к немалой досаде обнаружил, что тот проявил лишь умеренный интерес.

— Некоторые из них, — продолжал он, — носят кавади — еще один атрибут покаяния. Это такой деревянный каркас наподобие ящика, края которого усеяны острыми как бритва лезвиями, вонзающимися в плечи несущего его человека.

Но Харрисон уже не слушал. Все его внимание было теперь обращено на ножки миниатюрной китайской официантки, нежное, цвета слоновой кости бедро которой дразняще мелькало в разрезе национального платья, когда она подносила к их столику напитки. Харрисон проводил ее долгим взглядом, затем всем телом подался в сторону Кларка.

— Скажите, это правда, то, что болтают о китаянках? — спросил он и громко рассмеялся, колыхаясь всем лицом.

Кларк испытал чувство, похожее на отвращение, но все же решил предпринять еще одну попытку наступления на цитадель легковерия американца и завоевать его интерес.

— Китайцы, что бы о них ни говорили, представляют собой довольно забавную нацию, обладающую поистине поразительными и невероятно странными обычаями, — проговорил он и снова откинулся в кресле, чтобы понаблюдать, заглотил ли Харрисон наживку. Американец сидел, окутанный плотным облаком сигарного дыма, но, явно заинтригованный, тут же принялся разгонять его взмахами руки.

— Например?

«Определенно клюнул», — подумал Кларк и продолжил свою мысль:

— Некоторые представители местной китайской колонии считают голову рыбы сонг величайшим деликатесом. Они съедают ее всю, разумеется, кроме костей. Странный с точки зрения западника обычай, вы не находите?

Харрисон приподнял бровь, изобразил некое подобие кривой ухмылки, но ничего не сказал. Кларк же продолжал подогревать его интерес:

— Есть одна довольно изолированная секта китайцев, которая проживает здесь же, в Сингапуре, и исполняет такие ритуалы, в существование которых даже я отказывался верить, пока не увидел все своими собственными глазами.

Харрисон уже сидел на самом краешке своего кресла с застывшим на лице выражением неподдельного интереса. Кларку было отрадно видеть, что наконец-то удалось вывести американца из состояния апатии. Он продолжал свой рассказ:

— Так вот, эти люди искренне верят в то, что мозг обезьяны, если его съесть, повышает умственные способности, восстанавливает потенцию и обеспечивает долголетие. Однако всеми этими качествами мозг обладает лишь до тех пор, пока остается в черепе обезьяны, а потому он должен быть съеден как можно быстрее, пока животное еще живо. Несчастное существо крепко связывают, удаляют макушку черепа, и мозг попросту вычерпывают ложками, по возможности пока бедняга не перестала дергаться. Смею вас уверить, что наблюдать подобное зрелище — значит подвергать свои нервы серьезному испытанию. Поверьте, ни одна живая тварь не кричит так громко и ужасно, как обезьяна, у которой поедают мозг.

Лицо Харрисона выражало крайнюю степень недоверия.

— Я полагаю, эту жуткую историю вы выдумали специально для туристов вроде меня! В жизни не поверю в подобное, пока сам не увижу. Ведь это же бесчеловечно!

Кларк улыбнулся:

— Все зависит от вашего воспитания. В конце концов, не у всех нас одна и та же шкала жизненных ценностей. Уверяю вас, люди, которые занимаются подобными вещами, находят их вполне нормальными и естественными.

Несколько минут оба пребывали в молчании. Харрисон никак не мог поверить в то, что услышал от Кларка, и сидел в глубокой задумчивости. Снова заговорив, он решил сменить тему: