Джон Сэндфорд - Ночной убийца Страница 8

— Конечно смогу, — ответил Лукас. — Только сомневаюсь, что они узнают об этом.

— Ну не знаю… История-то классная.

Сначала серию ограблений могил посчитали делом рук мародеров, охотящихся за обручальными кольцами и прочими драгоценностями, хотя помешанные на заговорах придурки в их департаменте твердили, что во всем виноваты сатанисты и что они используют части тел для проведения черных месс. Как бы там ни было, родственники покойных начали возмущаться, и Рукс попросила Дэвенпорта разобраться, что там происходит. Примерно в это же время стали появляться ювелирные изделия со вставками из гладко отполированных костей пальцев ног и рук. Купичек нашел женщину, которая делала и продавала эти украшения, нажал на нее, и кражи прекратились.

— Ее бижутерия действительно отлично смотрится с простым черным платьем, — сказал Лукас. — Конечно, нужны еще и сережки.

Начальник полиции криво ухмыльнулась.

— Ты говоришь так, потому что тебе на все плевать. Ты богат, влюблен, покупаешь костюмы в Нью-Йорке. Какое тебе дело до других?

— Это не так, — мягко возразил Лукас. — Но согласись, довольно трудно испытывать сильные чувства по поводу жертв, которые и без того мертвы. Почему ты меня вызвала?

Возникла пауза. Лукас ждал продолжения. Рукс снова вздохнула.

— У меня проблема.

— Коннел?

Шеф удивленно посмотрела на него.

— Ты знаешь ее?

— Познакомился примерно час назад в Висконсине. Она там всеми командовала.

— Да, это она, — подтвердила Рукс. — Всегда командует. Как она узнала об убийстве?

— Понятия не имею, — пожал плечами Лукас.

— Проклятье, она давит на ребят в отделе, — Рукс задумчиво прикусила ноготь и повторила: — Проклятье.

Вскочив на ноги, она подошла к окну, раздвинула пальцами полоски жалюзи и быстро выглянула на улицу. Когда-то она была стройной молодой женщиной и хорошим полицейским. Но долгие годы сидения в мягких правительственных креслах не прошли даром для ее физической формы.

— Нет никакого секрета в том, как я получила эту должность, — сказала она, повернувшись к нему. — Мне удалось разобраться со множеством политических проблем. Среди прочего с постоянным давлением со стороны негров. Потом, после тех изнасилований перед Рождеством, в дело вступили феминистки. Я женщина, бывший коп, у меня юридическое образование, я была прокурором и сенатором штата от партии либералов, у меня хорошая репутация в том, что касается расового вопроса…

— Да-да, ты отлично подходишь для этой работы, — нетерпеливо перебил ее Лукас. — Ближе к делу.

Она снова взглянула на него.

— Прошлой зимой лесничие заповедника «Карлос Эвери» обнаружили тело. Ты знаешь, где это?

— Да. Там часто находят трупы.

— Жертву звали Джоан Смитс. Возможно, ты помнишь, газеты писали о ней.

— Смутно. Она была из Дулута?

— Верно. Иммигрантка из Южной Африки. Вышла из книжного магазина и исчезла. Кто-то воткнул нож над лобком и разрезал ее до самой шеи. А затем бросил в сугроб в «Карлос Эвери».

— Так, дальше, — кивнув, сказал Лукас.

— Коннел поручили помогать местным парням. Но она начала чудить. Понимаешь, будто что-то у нее внутри вышло из строя. Она утверждала, что Смитс приходит к ней по ночам, чтобы узнать, как продвигается расследование. А еще якобы Смитс сказала ей, что тот же мужчина совершил и другие убийства. Коннел навела справки, и у нее родилась теория.

— Не сомневаюсь, — сухо проговорил Лукас.

Рукс достала из ящика стола пачку легких сигарет «Уинстон» и спросила:

— Ты не против?

— Не против.

— Это запрещено законом и потому доставляет мне огромное удовольствие.

Она вытряхнула сигарету, прикурила от длинной зеленой зажигалки «Бик» и бросила ее обратно в стол вместе с пачкой.

— Меган думает, что она напала на след сексуального маньяка. Она считает, что он живет здесь, в Миннеаполисе или в Сент-Поле. Возможно, в каком-нибудь пригороде. В любом случае близко.

— А он есть? Я имею в виду серийного убийцу, — скептически спросил Лукас, и начальник полиции посмотрела на него через стол.

— Тебе эта идея кажется сомнительной?

— Дай мне пару фактов.

— Их несколько, — сказала Рукс, выдохнув дым в потолок. — Но еще немного истории. Коннел не только следователь. Она занимает солидное положение в левом феминистском крыле профсоюза служащих штатов и муниципальных образований Америки.

— Я знаю, что это такое.

— Это большая часть моего электората, Лукас. Именно благодаря профсоюзу я попала в сенат и оставалась там некоторое время. Примерно шестьдесят процентов его членов — женщины, — Рукс сбросила пепел в корзину для мусора. — Они — моя надежда и опора. Итак, если я продержусь на своем нынешнем посту четыре или даже шесть лет и если мне немного повезет, я смогу попасть в сенат США как феминистка и представитель правоохранительных органов от партии либералов.

— Понятно, — ответил Лукас.

Все пытаются пробиться наверх.

— Меган пришла ко мне со своей теорией о серийном убийце. У штата нет средств для подобного расследования, а у нас они есть. Я отреагировала как полагается и пообещала, что мы немедленно займемся этим. Про себя я подумала, что она не в своем уме, но у нее связи во всех феминистских движениях, к тому же она из профсоюза.

Лукас кивнул, но ничего не сказал.

— Она оставила мне все, что ей удалось найти… — Начальник полиции хлопнула ладонью по толстой папке, лежащей на столе. — Я отнесла это в отдел убийств и попросила ребят проверить. Коннел думает, что совершено около полудюжины нападений, возможно, больше. Два здесь, в Миннесоте, остальные в Айове, Висконсине, Южной Дакоте и в Канаде, сразу за границей с нами.

— Что сказали ребята из убойного? — спросил Лукас.

— Ну, они начали закатывать глаза и снова выступать по поводу того, что я женщина. Два убийства уже раскрыты. Копы из Мэдисона получили признание. В паре других дел имеются подозреваемые из местных.

— Похоже на…

Лукас хотел сказать «чушь собачью», но шеф постучала по столу указательным пальцем и перебила его, заговорив громче:

— Твой старый дружок Слоун изучил данные, которые принесла нам Меган, и решил, что в ее теории есть разумное зерно.

— Он что-то такое говорил, — сказал Лукас и посмотрел на папку на столе Рукс. — Только общение с Коннел совсем не радует его.

— Он боится ее. В любом случае то, что принесла Коннел, не совсем улики, а скорее… — она поискала подходящее слово, — предположения.

— Хм.

Шеф кивнула.

— Я все понимаю. Возможно, она ошибается. Но ее гипотезы вполне законны. И я все время думаю: что, если я отмахнусь от ее идей, а потом окажется, что я погорячилась? Ко мне с информацией о маньяке пришла соратница-феминистка, представительница моего электората. Мы не прислушались к ее доводам, а потом будет убит кто-то еще… и вся история выплывет наружу.

— Я не уверен…

— Кроме того, сложилась очень серьезная ситуация. Если не произойдет чего-нибудь необычного, в этом году мы поставим рекорд по количеству убийств. Я тут совершенно ни при чем, но департамент возглавляю я, и обвинят во всем меня. Уже пошли разговоры: «На этом посту нам нужен кто-то более решительный». Причем я слышу их как изнутри, так и извне. Начальство никогда не упускает шанса лягнуть меня. Ты же знаешь, они хотели, чтобы это место занял Маклемор.

— Маклемор — чертов нацист.

— Да, он… — Рукс затянулась, выдохнула дым, закашлялась и, рассмеявшись, сказала: — И это еще не все. Меган думает, что убийцей может оказаться полицейский.

— Да ты что!

— Это всего лишь теория, — сказала начальник полиции.

— Наше братство не придет в восторг, если ты начнешь гоняться за копами.

— Именно. Вот почему ты идеально подходишь для данной ситуации, — подвела итог Рукс. — Если не считать федералов, ты один из самых опытных в стране следователей, занимающихся серийными убийствами. В нашем департаменте ты прославился и мастерски раскрытыми делами, и своей бескомпромиссностью. Ты можешь устроить охоту на копа.

— А почему Коннел думает, что преступник — полицейский?

— У одной из жертв — ее звали Де Мойн, и она занималась недвижимостью — в машине нашли мобильный телефон. Она позвонила своей дочери и предупредила ее, что собирается сходить с одним человеком выпить и, наверное, придет домой поздно. А еще она сказала, что он не из города и что он коп. Это все.

— Господи… — Лукас рассеянно пригладил волосы.

— Лукас, сколько прошло с тех пор, как ты вернулся? Месяц?

— Пять недель.

— Пять недель. Хорошо. Я знаю, тебе нравится заниматься сбором информации. Но у меня полно людей, которые систематизируют самые разные данные — целое подразделение плюс отдел, куда входят группы по борьбе с организованной преступностью, распространением наркотиков и проституцией, контрафактом… Я попросила тебя вернуться и предложила приятную политическую работу, потому что знала: рано или поздно я окажусь в таком вот положении и мне понадобится тот, кто сможет разобраться с этим. Ты именно такой человек. Вот почему я хотела заполучить тебя обратно.