Джон Кейз - Синдром Страница 8

– Живыми дубами, – уточнил психотерапевт.

– Да, наверное. Все считают их здоровскими, только мне они не нравятся. Они старые и мерзкие.

– Недолюбливаешь их?

– Терпеть не могу!

– Почему?

– Потому что… Ну, как сказать…

– Почему же?

– Они жуткие.

– Жуткие? Как это?

– На них паутина.

– Ты хочешь сказать, «бородатый мох»? – подсказал Дюран.

– Ага.

– И что в том плохого? – продолжал доктор.

Нико свела брови, задумалась и молча покачала головой в ответ.

– У тебя с ними связаны какие-то неприятные воспоминания? – спросил Дюран.

Пациентка поежилась и кивнула:

– Угу.

– Дек что-то делал с этим мхом?

Никки уткнулась головой в подушку:

– Он запутывал его в волосы. В безлунные ночи.

Доктор кивнул.

– На что это было похоже, Никки?

– На паутину.

Дюран придвинулся к пациентке.

– Расскажи о Деке, – попросил он.

– Мне не нравится Дек! – воскликнула Нико, неожиданно раскрыла глаза и попыталась сесть. – Только, пожалуйста, не говори ему!

– Не буду.

– Обещаешь?

– Обещаю. А теперь ложись и закрой глаза. Ты в безопасности. – Дюран заметил, что пациентка начинает задыхаться. – Здесь только ты и я, и ветер, и ручей. Порядок?

Она кивнула.

Через некоторое время доктор возобновил тему:

– Почему тебе не нравится Дек?

Нико молчала с минуту, ее грудь беспокойно вздымалась, Дюран выжидающе смотрел на лицо девушки. Наконец та выпалила:

– Из-за того, что он делает!

– Что он делает?

Нико скорчилась на диване.

– Он зовет нас в церковь с друзьями, а сам ведет в тоннель в подвале.

– Что там происходит?

Нико замерла и некоторое время лежала, боясь шелохнуться, а затем безмолвно покачала головой.

– Вы снимали кино?

Она кивнула.

– Расскажи поподробнее, – попросил Дюран.

Пациентка нахмурилась, перевернулась на другой бок и уставилась в спинку дивана.

– Не могу, – сказала она.

– Не можешь?

Никки отрицательно покачала головой.

– Почему? – удивился Дюран.

– Не могу – и все.

– Ты не помнишь?

Нико молча кивнула.

– Я подскажу, – предложил доктор. – Был фильм, в котором вы поженились.

Никки неохотно кивнула, и упрямство на ее лице сменилось обреченностью.

– Давай поговорим о свадьбе.

Нико не могла не подчиниться и под руководством Дюрана во всех подробностях поведала историю смерти своей старшей сестры в порнофильме. В этой картине две девочки исполнили главные роли, а третьей, самой младшей, отводилась роль второго плана.

Николь с Дюраном частенько наведывались на эту запретную территорию. Отсюда происходили проблемы пациентки, а потому было жизненно необходимо начать сражение с болезнью с раскрытия секретов ее детства.

– Я в белом, – рассказывала Нико, затаив дыхание. – Все, как полагается невесте: длинная фата и букет.

– Какие в нем цветы?

– Красные розы и гипсофилии, – без колебаний ответила пациентка. – Да, и еще папоротник. Розанна – жених. Глупость какая, как девочка может изображать жениха!

– Во что одета Розанна? – спросил Дюран.

– На ней черный смокинг с красной гвоздикой в петлице. Она такая прелесть! А Эйдриен несет кольца.

– В чем она?

– На ней, кроме венка из цветов, ничего нет.

– И вы подходите к алтарю?

– Угу.

– А свечи на нем есть?

– Да. Вокруг свечи, и какие-то люди занудно бубнят молитвы. А потом к нам выходит священник и спрашивает: «Берешь ли ты этого мужчину?…» – Голос Нико затих, и создалось впечатление, будто она забыла, что от нее требуется.

Дюран подсказал:

– Священник спрашивает: «Берешь ли ты этого мужчину…» – и что дальше? Насколько я помню, дальше следует твоя реплика?

– Верно, – сказала Нико.

– Что ты должна сделать?

– Встать на колени…

– И?

– Открыть рот.

Теперь дискомфорт Нико стал осязаемым, и Дюран забеспокоился, как бы нынешнее волнение пациентки не вылилось в истерику. Так уже случалось на прошлых сеансах, и психиатр решил сменить тактику:

– Расскажи о Розанне. Кто она?

– Жених.

Дюран отмахнулся от ответа, как от назойливой мошки.

– Верно, в кино она жених. А кто она в жизни?

– Когда не в фильме?

– Да.

– Розанна – моя старшая сестра, а Эйдриен – младшая.

– Вот как…

– Да, потому что когда мне исполнилось десять, Эйдриен – только пять. Значит, я гораздо старше.

– Как я понял, у тебя две сестры?

Нико покачала головой.

– Нет, – сказала она. – Только Эйдриен, а Розанны больше нет.

– Почему?

– Она умерла.

– Ах, как жаль, – сказал Дюран и после некоторой паузы продолжил: – Как это случилось?

– Что?

– Как умерла Розанна?

– Ее убили в кино! – прошептала Нико.

– Да, верно, но ведь кино – это понарошку.

– Не-а. Там все было по-настоящему.

– Что именно?

– Все!

– Объясни.

– Кино настоящее: он оттянул ей голову за волосы и…

– Кто?

– Тот дядька.

– Какой дядька?

– В красном капюшоне. На нем был балахон с капюшоном.

– Балахон?

– Да, там все носили балахоны. Все, кроме меня, Розанны, и Эйдриен с Деком.

– А в чем был твой приемный отец?

Нико нахмурилась, по-детски собираясь с мыслями.

– В каких-то ремешках.

– Что-что?

– Ну, понимаешь, Дек считался каким-то важным священником, только никакой сутаны на нем не было – одни кожаные ремни и паутина в волосах.

– Ладно, я понял. Давай продолжим. Ты остановилась на том, что Розанну потянули за волосы, правильно?

Нико кивнула:

– Ага.

– А где она находилась в тот момент?

– На полу. Стояла на четвереньках.

– Почему на четвереньках?

– Потому что у нее был секс!

– Розанна занималась сексом?

Очередной кивок.

– С кем? – спросил Дюран.

– С какими-то людьми.

– Но она же была совсем маленькой?

Нико пожала плечами:

– Двенадцать лет.

– Хорошо. Она занималась сексом… и что потом?

– Я уже сказала: человек в красном капюшоне оттянул назад ее голову…

– И?

– Резанул ножом. Вот так. – Нико провела рукой по горлу.

– Что случилось потом?

Нико всхлипнула и отвернулась.

– Не отворачивайся, Нико, ты должна посмотреть. Просто скажи, что случилось.

– У Розанны сделались такие большие глаза – она очень напугалась! Кровь текла из раны, и она не могла сказать ни слова, только хрипела.

– А где в этот момент была ты?

– Под Деком.

– Ладно. Но… если все происходило в кино, понарошку…

Нико отчаянно замотала головой.

– Нет, – настаивала она, приподнявшись на локте; девушка почти кричала от страха. – Не понарошку! Все случилось по правде! У Дека даже был специальный ящик, запиравшийся на ключ. Там он хранил кино, а иногда заставлял меня сидеть и смотреть вместе с ним. А Розанны я больше не видела. Она исчезла, умерла в тоннеле, который дядьки зачем-то называли церковью…

Дюран стал тихо нашептывать, пытаясь успокоить Нико: «Тш-ш-ш, все в порядке. Я рядом, ничего плохого не случится».

Мало-помалу напряжение отпустило Никки, и она, обессилев, уронила голову на подушку.

Тихо, медленно проговаривая слова, психотерапевт вывел пациентку из транса, в обратном порядке повторяя путь по воображаемому ландшафту, столь знакомому им обоим: тропка, ручей, начало дороги.

– Глубоко вдохни, – сказал он. – Какой воздух! Свежий, прохладный.

Ее грудь поднялась, опустилась и снова поднялась.

– Когда я досчитаю до пяти, – попросил Дюран, – ты проснешься свежей и отдохнувшей. Хорошо? – Не дожидаясь ответа, он начал отсчет: – Один… два… три.

Веки Нико дрогнули, и глаза открылись: широкие зрачки тут же сузились на свету.

Дюран протянул ей салфетку.

– Ты неплохо поработала, Нико. Я тобой горжусь.

Некоторое время она отчаянно щурилась, пока глаза не привыкли к свету, затем свесила ноги с дивана, села прямо и откашлялась. Никки разрумянилась, ее глаза блестели.

– Значит, все хорошо? – спросила она.

Дюран кивнул.

– Просто замечательно, продолжим в пятницу. – С этими словами он помог пациентке подняться и проводил к двери, где Нико одарила его обворожительной улыбкой и поцеловала в щеку.

– Мне правда стало легче, Док.

– А иначе зачем бы я был нужен? – отшутился он и моментально посерьезнел: – Но я тебе еще кое-что хотел сказать.

– Что?

– Принимай литий, Нико.

Она закатила глаза к потолку и покосилась в сторону.

– Пообещай, – попросил Дюран.

Нико неохотно кивнула и пожаловалась:

– Терпеть не могу эти чертовы таблетки, я от них как неживая.

– Лекарство уравновешивает – без этого тебе не обойтись. Или предпочитаешь все время кататься на американских горках?

Нико отрицательно покачала головой.

– Тогда принимай лекарства.

Когда дверь за пациенткой закрылась, Дюран вернулся к столу и написал краткий отчет о недавнем сеансе.

«16 октября. Николь Салливан, 30 лет.