Игорь Резун - Свидание на Аламуте Страница 82

За первым постом сидит Хуснутдинов. Мурек Хафизович — плотный, краснолицый татарин, едва умевший говорить и читать по-русски, но знающий двадцать три языка, включая греческий и хинди. В Управление его взяли за способности к языкам да за дар видеть тонкие астральные тела уже отходящих, умирающих существ. Его берегли, брали с собой на каждый «тяжелый» случай — на труп или почти труп. Но сейчас, как и все офицеры Управления, он дежурил. Дежурил и гадал кроссворд в кем-то оставленной бесплатной газетенке украинского землячества.

Он кивнул, даже не посмотрев на пропуск начштаба, почесал тугую щеку и спросил:

— Вай, Элинглебна, как по-хохлятски мебелей будит? Пять буквов.

— Мебля, — автоматически бросила Альмах, проходя мимо него в коридор.

— Ме-бля… Вай, сапсэм нехорошо! — отреагировал за ее худой спиной татарин.

Вот теперь она шла по этим коридорам, вонзая каблуки сапожек в ламинат. Тени так же перебегали по ее лицу и светлым, сыпавшимся на плечи локонам. Она дошла до дежурного поста — между Большим залом и кабинетами. За столом-подковой сидел толстый Рублев в белой рубашке. Он просматривал на мониторе сводки. Лицо потное, глазки заплыли и покраснели. Он поднял круглую голову, растянул резиновые губы.

— О, Элина Глебовна! Так поздно?!

— Работать хочется, Женя, как замуж! — усмехнулась женщина. — Просто невтерпеж…

Рублев хрюкнул маленьким носиком и повернулся к шкафу. По лампочкам стальных ячеек пробежало мерцание. Альмах отметила — одна комната шифровального отдела открыта. Интересно, кто там? Горский-то в командировке. Она получила из потной ладошки Рублева магнитную карточку и услышала:

— Элина Глебовна, может, вас чайком угостить? У меня сегодня с мелиссой…

— Спасибо, Женя. Дома напилась.

Направляясь к своему кабинету, она вспомнила: на Восьмое марта Евгений преподнес ей самый большой букет, грохнувшись на одно колено. Добряк, чудак, рохля… Говорят, тайно влюблен в нее. Его за глаза называют «Где-был-пиво-пил». Ладно, разберемся.

Но пошла она почему-то не к себе. А толкнула стальную, с изящной пенковой обшивкой дверь отдела дешифрования. Там было темно, только светился один из мониторов, обливая светом фигурку с темными, кудрявыми до плеч волосами, в белом халате. Девушка обернулась, сделала попытку встать, беспомощно нащупывая под столом туфли.

— Привет, Женечка… не надо! Я сама сейчас. Ох, как они мне надоели!

Поморщившись, Элина плюхнулась в кожаное кресло рядом с девушкой, резко раздернула молнию на сапогах и стащила их увядшую кожу с икр. Ступни все еще горели, словно были смазаны скипидаром. Она с наслаждением прижала их к холодному ламинату и посмотрела на Женечку.

Евгения Тиссель, практикантка. Должность лейтенантская, но звезд еще не дали — нет стажа. Кудряшки смешные, мелкие, как каракуль. Тонкокостная, тонколицая, но с широкими азиатскими скулами. Альмах вытащила из кармана ветровки сигареты и зажигалку в форме маленького дамского браунинга, высекла огонь и сообщила:

— Женечка, у меня к тебе дело…

— Да, Элина Глебовна.

— Надо… надо установить нумерологический код Иуды.

— Кого?!

Белый, до сахарной ломкости отглаженный халатик, как у начинающей медсестры. Она смешно тряхнула этими кудряшками. Как полковник тогда, во сне. Альмах выпустила струйку дыма под темный потолок.

— У тебя же дипломная — «Нумерологические коды христианских евангельских текстов». Так?

— Ой, Элина Глебовна, все помните!

— Конечно. Так вот, надо установить нумерологический код Иуды Искариота, который предал Христа, поцеловав его в Гефсиманском саду, и потом повесился на осине. Понятно?

— Ну, да… но…

Она растерялась. Перебирала тонкими, прозрачными пальчиками по черным выпуклостям клавиатуры. Нервно перебирала.

— Женечка, не думай сейчас о том, как Иуда поступил — хорошо или плохо. Это вне нашей задачи. Иуда четко ассоциируется с образом предателя. Вот нам и надо установить код предателя в традиционном понимании.

Тишина. Только дым, выпущенный Альмах, плавает над ней, не решаясь, куда ускользнуть — в неприкрытую дверь или в скрытую решетку вентиляции. Альмах поднялась, прошла к двери, шурша босыми ногами, гулко захлопнула дверь.

— Женечка, давай… код!

Девушка застучала по клавишам, открывая свои файлы. Как и все остальные, она учится заочно и сохраняет файлы своих курсовых и дипломных на служебном сервере. Надежно.

— Иуда… Элина Глебовна, по русской нумерологии давать?

— Конечно. Давай начнем с самого простого.

— И — 1, У — 3, Д — 5, А — 1. Ага, значит, у нас сначала 10… а потом 1. Единица, Элина Глебовна. Начертание пирамидальной формы, выражает единство горы и первопричины. И еще — единорог. В «Ведах» — символ мужской энергии.

— Дальше, дальше, Женечка!

— Ну, монада. Человек гордый, упрямый, настойчивый… самонадеянный.

— Хорошо.

— Искариот…

— Это лишнее, — быстро отсекла Альмах, вытягиваясь в кресле, в темноте напротив Женечки. — Мы не знаем, как это звучало раньше…

— Почему? На арамейском «эскарайот» — это «возжигающий огонь», печник то есть.

— Хорошо, возжигающий огонь. Значит, в коде Иуды должна быть единица! Еще что?

— Двойка. Дьявольское число, женское начало. Знак Второго, следующего за Богом.

Альмах прикрыла глаза. Боже, как хочется спать… И почему-то нестерпимо горят пятки, возвращая в тот сон… Кудрявый Заратустров… «Элиночка, не ищи тапочки, ищи помпончики». А ей казалось, его бесят эти уютные тапочки, которые сейчас остались под столом в ее кабинете.

— Еще может быть четверка, — робко проговорила Женечка. — Тоже очень плохое число…

— Отлично! Четверка. Тогда код 1-2-4. Продолжаем удваивание. Восемь!

— Это смерть. А девятка — жизнь.

— Так, 1-2-4-8. Начальные цифры математической прогрессии. Давай поищем эти цифры в…

Она помедлила. Женечка следила за ней неотрывно. Все-таки какие у девчонки большие, туманные еврейские глаза… Альмах резко закончила:

— …в личных файлах!

— Но, Элина Глебовна…

Альмах, почти не разжимая губ, назвала пароль. Женечка побледнела. Доступ в личные файлы сотрудников Управления могли получить только трое: сам Заратустров, Горский и Альмах. Сейчас последняя совершала грубое нарушение инструкции, если не преступление.

Экран выдал предупреждение, мигающее багровым, но затем по нему побежали цифры. Женечка, опасливо облизнув губы, запустила анализ по запросу. Альмах подалась вперед и, не глядя, раздавила окурок о каблук лежащего рядом сапога.

Суперкомпьютер, стоивший примерно столько же, сколько недостроенный двадцатиэтажный небоскреб за площадью Ленина, как раз над ними, работал, перемалывая бесконечные столбцы цифр электронных досье более чем двух тысяч действующих и бывших сотрудников Спецуправления. Наконец, на мониторе высветились всего четыре фамилии и данные анализа.

Кабрицкий — 02.11.1980

Альмах — 10.02.1972

Горский — 11.11.1963

Рублев — 11.11.1962

Анисимов — 10.01.1975

Элина побледнела. Казалось, это было заметно даже в темноте. Она нервно убрала со лба щекочущие кожу волосы, вдруг помешавшие думать. Значит… Кабрицкий, он же «Кундера», — лейтенант, молодой сотрудник. Ответственный за шифр по спектру операций «Невесты». Его цифры складываются в 10, единица плюс ноль… Ноль усиливает… Горский — начальник отдела дешифровки, в курсе всего. Тоже итоговая десятка. Рублев… толстый увалень! Сплошные единицы, но в итоге по году — пятерка. А покойник Анисимов, которого на куски разорвало взрывом близ аэропорта, — четверка. Тоже ничего хорошего.

Альмах с глухим стоном стиснула пальцами виски. Да, может, это впустую. Но она прекрасно понимает: обычными способами им не вычислить того, кто передает информацию противнику, кто изо дня в день разрушает все их комбинации. Все бесполезно. Можно надеяться только на чудо.

— Элина Глебовна, — тихо пробормотала Женечка. — А кого мы ищем?

— Крысу, — Альмах ответила глухо, почти не раскрывая рта. — Крысу, Женя, которая… Проверь по частоте проявлений. Первую тройку!

Экран снова пошел рябью — эта программа всегда дает такой эффект, его даже называют «круги по воде». Дрожит и плавает строка поиска. В пруд кинули камень, и сейчас он явит что-то страшное…

Альмах — 456 единиц, 233 двойки.

Рублев — 330 единиц, 121 двойка.

Горский — 504 единицы, 89 двоек.

Осталось трое. Это логично. Равнодушная машина за несколько секунд перебрала сотни тысяч данных из личных файлов-досье, хранящихся в ее магнитных мозгах: даты рождений и номера роддомов, время переходов в другую школу и дату первого поцелуя, первую ветрянку и среднюю продолжительность оргазма, объем груди, рост, вес и ширину переносицы, номера дипломов, удостоверений, билетов в кино, автомобилей и сумм уплаченных алиментов. Единицы и двойки. Суммы шести— и восьмизначных цифр. Это было не под силу сделать ни одному их специалисту. А напоминало… напоминало детскую игру в «счастливый билетик» в автобусе. Элина вдруг ощутила во рту привкус жеваной бумаги. Сколько они тогда с подругами съели этих билетиков, искренне веря, что только им, озорным хохотушкам, попался заветный, и не зная, что в каждой тысяче этих бледных квадратиков обязательно есть даже не один, а целых 333 счастливых билета.