Нельсон Демилль - В никуда Страница 88

Сьюзан спросила, хотя Лок скорее всего и без того понял мой вопрос.

– Дорога по большей части очень грязная. Но если дождя не будет, проехать можно.

– Отлично. Узнай у него, может ли он говорить по-английски, и попроси перестать притворяться.

– Мне кажется, ответ будет негативным.

– Ладно. После долины Ашау мы повернем на семьдесят километров к северу от Кесанга. Там в начале апреля шестьдесят восьмого я тоже атаковал с вертолета. После высадки мы направились на восток, обратно к побережью, по шоссе номер девять и прибыли в Куангчи, где располагался мой прежний базовый лагерь, в котором я находился в январе и феврале во время новогоднего наступления. Таким образом, мы путешествуем во времени в обратном хронологическом направлении. И поступаем так, потому что я не хочу оказаться в долине Ашау затемно.

Сьюзан кивнула.

– Это примерно двести километров. Нам останется повернуть на юг, проехать еще примерно восемьдесят – и мы опять в Ашау. – Я свернул карту и бросил на переднее сиденье.

Сьюзан закурила и посмотрела на меня.

– Ты мог себе представить, что когда-нибудь приедешь вот так?

Я отошел от машины, подальше от мистера Лока.

– Сначала, конечно, нет. В семьдесят втором, когда я второй раз покидал страну, война еще не кончилась. Потом коммунисты затянули гайки и американцев сюда не звали. Но в конце восьмидесятых положение стало меняться: пошли послабления, я старел и начал подумывать наведаться во Вьетнам. Ветераны ездили сюда, и почти никто не пожалел.

– Ну вот ты и здесь.

– Но не по своей воле.

– Как и в первые два раза.

– Если честно, во второй раз я поехал добровольно.

– Зачем?

– Многое совпало: продвижение по службе – к тому времени я стал военным полицейским, а не пехотинцем с передовой; возникли кое-какие проблемы дома, и жена написала от моего имени в Пентагон, что мне не терпится во Вьетнам.

– Шутишь? – рассмеялась Сьюзан и посерьезнела. – Так ты сбежал во Вьетнам от брака?

– Точно, – отозвался я. – Трусливо улизнул. – Помолчал и добавил: – Дело было еще в моем брате Бенни. Власти проводили негласную политику: один мужчина из семьи в зоне боевых действий. К счастью, война заканчивалась и до него очередь не дошла – он попал в Германию. Но я не хочу об этом говорить – не желаю показаться благороднее, чем есть на самом деле.

Сьюзан положила мне руку на плечо.

– Это очень мужественно и очень благородно.

Я не обратил внимания на ее слова.

– Паршивец слал мне фото, где он сидел в пивных залах с юными фрейлейн на коленях. А мать, которая никогда не отличалась сообразительностью, твердила, что его послали в Германию, потому что он целый год занимался немецким в школе. А Пол учил французский и поэтому попал во Вьетнам. Ей кто-то сказал, что здесь говорят по-французски, и она искренне считала, что Вьетнам где-то недалеко от Парижа.

Сьюзан рассмеялась.

– Ну что, готов? Покатили?

– Покатили.

Она потушила сигарету, и мы забрались на заднее сиденье машины.

– Твои родители живы? – спросила она.

– Живы.

– Я хотела бы с ними познакомиться.

– Я дам тебе их адрес.

– А Бенни?

– По-прежнему ведет сладкую жизнь. У меня есть еще один брат, Дэйви. Он все еще в Южном Бостоне.

– Я хотела бы познакомиться с ними со всеми.

Я попытался представить, как Уэберы из Ленокса сходятся за пивом с Бреннерами из Южного Бостона, но у меня не получилось вразумительной картины.

Мистер Лок сел за руль, и мы тронулись в путь.

Машина ехала по тенистой дороге вдоль реки, мимо гостиниц и ресторанов, мимо Cercle Sportif и Музея Хо Ши Мина. И через несколько минут выбралась из маленького городка и покатила на юг по слегка всхолмленной местности.

Там и тут попадались захоронения императоров – обнесенные стенами строения, вокруг которых были разбиты небольшие парки. Сьюзан делала снимки из окна.

Большинство туристов едут именно сюда – поглазеть на императорские могилы. Но у меня была иная цель.

– Тебе не следовало связываться со мной, – повернулся я к Сьюзан. – Здесь есть куда более интересные места, чем поля боев.

– Все достопримечательности я облазила в прошлый раз. И теперь хочу посмотреть то, что видел ты.

Сам я отнюдь не был уверен, что мне хотелось осматривать то, что я видел.

Дорога миновала некрополь и повернула на запад. Шла новогодняя неделя, и движение было небольшим. В деревнях играли дети, целые семьи сидели на улице под деревьями, ели и мирно разговаривали.

Я взял карту с сиденья – атлас автомобильных дорог не очень хорошего качества. Те карты, которыми мне приходилось пользоваться раньше, были куда детальнее. Военные карты частично позаимствовали у французов и, чтобы они противостояли климату, запечатали в пластик. Наши базы, лагеря и аэродромы мы наносили гримерным карандашом, а военная разведка обеспечивала сведениями о дислокации противника. Не знаю, откуда они брали данные, но столкновения всегда происходили там, где ни вьетконговцев, ни северовьетнамской армии, судя по их данным, не было.

Я посмотрел вперед – мы приближались к реке Перфум. На карте не значилось никаких мостов. И в жизни приятного чуда тоже не произошло.

Лок завел машину на паром, который вмещал два автомобиля.

Паромщик что-то сказал Сьюзан.

– Придется платить за две машины, – перевела она, – иначе проторчим здесь до вечера. Два доллара.

Я отдал паромщику два доллара. Мы вышли из машины на палубу, и Сьюзан снимала виды реки.

– Узнай у мистера Лока, – попросил я ее, – можно его сфотографировать?

Шофер ответил, что он не хочет. Я посмотрел на противоположный берег.

– Американские инженерные части наводили через реки понтонные мосты. Но красные не выносили их вида. Они начиняли взрывчаткой бамбуковые плоты. Потом, когда по понтону проходила колонна, какой-нибудь косоглазый греб к мосту и при этом прикидывался, что он Том Сойер и Гек Финн. Но в последний момент заводил таймер, прыгал в реку и брел под водой с тростниковой трубочкой в зубах. Однако, как правило, мы издалека засекали плотоводца и успевали взорвать его вместе с кораблем до того, как он добирался до моста.

Сьюзан промолчала.

– Поэтому мы все любили понтонные дежурства. Это была самая интересная игра, в которую нам приходилось играть. – Я посмотрел на Сьюзан. Она усиленно обдумывала услышанное. – Тебе бы понравилось.

– Пол, – начала она, – а теперь, когда ты вырос и повзрослел, тебе не кажется, что это выходило за рамки... нормального человеческого поведения?

– Тогда казалось нормальным. Все, что мы делали, говорили и думали, соответствовало ситуации. А то, что ты называешь нормальным человеческим поведением, тогда казалось абсурдным. Сидеть целый день на мосту и стараться ухлопать комми гораздо лучше, чем нести дежурство в джунглях. Это естественно. Ты не согласна?

– Думаю, что я способна это понять.

– Хотя, оглядываясь назад, готов согласиться, что это было немного странно, – признался я.

Мы причалили к противоположному берегу и снова забрались в машину. Лок сел за руль, и мы продолжили путь на запад – к холмам и маячившим вдалеке горам.

Скорость не превышала пятидесяти километров в час. Такими темпами мы доберемся до долины Ашау только через час, и то если дорога не станет хуже.

Даже здесь, на всхолмленной местности, вьетнамцы умудрялись выращивать рис, перегородив поля дамбами и построив водяные колеса. Казалось, что провинция процветала. Во всяком случае, жила лучше, чем я помнил.

Нам попался городок Бинхбьен – последний населенный пункт на дороге. Дальше простиралось то, что в былые времена мы называли индейской территорией. Шоссе пошло на подъем, и вскоре мы оказались среди покрытых красными суглинками и низкорослыми кустарниками холмов.

– Нам приходилось окапываться каждый вечер, – сказал я. – Мы выбирали самый крутой склон с наилучшим сектором обстрела. Маленькой саперной лопаткой этот суглинок приходилось скоблить часами. Получалась мелкая лунка для спанья. Но если ночью на нас нападали, она служила огневой точкой. Ямка напоминала неглубокую могилу. И иногда превращалась в настоящую могилу. Мы ставили по периметру лагеря осветительные патроны и кинжальные мины. Эти мины подрывались ручным электрогенератором, который был связан проводом с детонатором, и, как гигантское ружье, выстреливали на сотни футов вперед сотни шариков. Эффективное оборонительное оружие – если бы не оно, многие из нас не смогли бы заснуть весь свой год во Вьетнаме.

Сьюзан кивнула.

Дорога стала петлять между склонами, и растительность поредела. Шоссе пересекал горный ручеек, и я легко себе представил, что в сезон дождей он разливался так, что делал этот путь непроходимым.