Эрик Ластбадер - Глаза Ангела Страница 89

— Ничего себе. Если он на самом деле считает, что ничего тебе не должен, как же ты собираешься разговорить его, вынудить признаться в чем-либо?

— Честно говоря, сейчас я еще не знаю, как это сделать.

Рассел подсел ближе к Тори, обнял ее.

— Здорово ты меня напугала.

— Расс, а твой директорский авторитет?

— Плевать я хотел и на авторитет, и на директорский пост.

— Тебя понизят в должности, — улыбнулась Тори.

— Ну и что? Зато я узнал много нового. И отношение к Центру у меня изменилось. Чем выше поднимаешься по иерархической лестнице нашей организации, тем хуже представляешь, как работает Центр. И все потому, что приходится жертвовать старыми связями и искать новые, в сфере политики, чтобы шавки с Капитолийского холма не сильно тявкали, или, по крайней мере, тявкали на расстоянии.

— Тяжелая работа. И очень опасная.

— Месяц назад я бы напрасно потратил свое время и твое, стараясь переубедить, переспорить тебя. Но теперь, со стороны, ясно вижу, насколько опасно то, чем занимаемся Бернард и я. Мы страшно отдалились от реальной жизни; придумываем какие-то хитроумные ходы, изобретаем политические ситуации и заставляем людей проливать кровь в угоду нашей изобретательности. Зачем? Политика и жизнь — совершенно разные вещи. Вот что я понял, Тори.

— Это происходит с каждым из нас, — Тори поцеловала Рассела в щеку. — Все мы имеем свои представления о людях, вещах, событиях, и зачастую наши представления не совпадают с тем, что есть на самом деле. Как-то раз Бернард рассказал мне одну длинную историю.

— О том, как он приехал к своему папаше?

Тори изумленно воззрилась на Рассела.

— Бернард и тебе об этом рассказывал? «Ну вот, — подумал Рассел, — приехали».

— Тори, Бернард любит эту свою выдумку и часто пользуется ею. Он попробовал и меня поймать на эту удочку, но я оказался хитрее. Я навел о нем справки. Так вот, моя дорогая, Бернард Годвин родом из аристократической семьи, его отец был преуспевающим и известным в Виргинии юристом и основал свою юридическую контору. Он прожил в браке со своей женой — матерью Бернарда — более пятидесяти лет и, насколько известно, был счастлив в семейной жизни.

— Но как же та история... — промямлила Тори, и Рассел почувствовал, что в душе девушки снова возникла неприязнь к нему, она не желала знать ничего плохого про Бернарда. И все-таки Рассел решил, что настало время для Тори узнать правду.

— Бернард считает, что эти россказни помогают ему завоевать доверие у людей, привязать их к себе. Таких доверчивых простачков вроде тебя.

— Только не надо преувеличивать, — запротестовала Тори. — Бернард вовсе не такой циничный, каким ты хочешь его изобразить.

— И он тоже не считает себя циничным. Согласно его утверждению, ради бизнеса можно пойти на любые жертвы, лишь бы добиться успеха.

— Я тебе не верю.

— Дело твое. Тогда ты тем более не поверишь, что перед тем, как мы с тобой отправились на задание, Бернард дал мне совершенно конкретные установки на тот случай, если ты будешь слишком своевольничать, и твое своеволие будет вредить интересам Центра. — Рассел встал. — Он приказал убрать тебя.

Когда Тори вышла из здания Сумимото, арендованного Центром в Токио, на город уже опустились сумерки. Шел дождь, и тонкие серебряные струи-иголочки барабанили по тротуарам, улицам, крышам машин, стеклам окон, загрязняя их пылью и песком. Крупными каплями вода падала с фасадов зданий; тротуары превратились в движущиеся ковры из зонтиков. Дневной свет сменили разноцветные неоновые лампы.

Рассел остался в офисе, чтобы составить отчет и переправить его в Центр, а также очистить помещение от использованных бумаг, огромными кипами скопившихся на столах за время работы. Тори была буквально потрясена информацией, полученной от главной системы компьютеров Центра. Все, что рассказала Кои, подтвердилось. Существовал союз между Кунио Миситой, Фумидой Теном и Хитазурой, а Эстило играл роль посредника.

Сильное беспокойство вызывал у Тори неизвестный американец, не похожий на бизнесмена, о котором несколько раз упоминала Кои. Кто это был? Тори вспомнила, как удивились она и Рассел неожиданной откровенности Эстило, который признался им, непонятно зачем, что является владельцем кокаиновой фабрики. Подобное признание могло выйти ему боком и плохо повлиять на ход прибыльного бизнеса с поистине необычным партнером в лице трех абсолютно разных людей — Миситы — Тена — Хитазуры, и тем не менее Эстило не стал скрывать от Тори свое настоящее занятие — торговлю гафнием. Кроме того, Эстило зачем-то упомянул тогда Хитазуру, и Тори тоже не могла этого понять. Теперь она знала, что Эстило хотел предупредить ее. И чувствовала себя обязанной ему за такое предупреждение. Если Эстило в определенном смысле и предал их дружбу, то после своего поступка заслуживал прощения. Разумеется, Эстило мог сразу рассказать Тори обо всем, но прекрасно понимал, что девушка ему не поверит и поэтому должна сама, постепенно, шаг за шагом, докопаться до истины.

Согласно данным, полученным через компьютер, во время переговоров между Кагой и Миситой Бернард Годвин находился в отъезде. Однако не только этот факт посеял сомнения в душе Тори. Числа, когда проходили эти переговоры, были связаны еще с какими-то событиями, но Тори никак не удавалось вспомнить, с какими. Безуспешно напрягала она память, — мозг отказывался выдать нужную информацию. Тогда Тори перестала копаться в памяти и стала думать о том, где мог находиться в тот период Бернард Годвин. Список служебных командировок, занесенный в компьютер, показал, что в тот раз Бернард не воспользовался транспортными услугами Центра. Компьютерная система, обслуживающая авиаперевозки по Соединенным Штатам, выдала следующие сведения: на имя Бернарда Годвина был куплен билет первого класса до Сан-Франциско. Это произошло за неделю до переговоров. Из Сан-Франциско Бернард Годвин вылетел на следующий день в Токио, где оставался три недели. Тори не верила в случайности, совпадения, и поэтому пришла к выводу, что неизвестным американцем, сыгравшим главную роль в создании союза между Кагой и Миситой, был Бернард Годвин.

Бернард Годвин?! Невероятно! Тори никак не могла заставить себя поверить в то, что Бернард замешан в деле с суперкокаином. Как же так? Ведь Бернард и Рассел сделали все возможное, чтобы вернуть Тори в Центр. Чтобы она выяснила, кто производит супернаркотик. Тори помнила разъяренное лицо Бернарда, слушавшего Рассела, когда тот читал доклад о влиянии суперкокаина на организм человека. Неужели Бернард тогда притворялся? И тем не менее факт остается фактом: Хитазура являлся третьим звеном в цепи, созданной Бернардом для снабжения националистической организации «Белая Звезда» в России новым видом ядерного оружия. А супернаркотик? Эстило говорил, что Хитазура покупал чистый кокаин. Кто же тогда делает суперкокаин? Это необходимо выяснить. И помочь ей в этом мог только Хитазура.

Тори встретилась с Хитазурой в его огромном казино в Гиндзе. Зал игры в пачинко[4] был похож скорее на площадь, чем на помещение. Это заведение было не единственным, принадлежащим клану Хитазуры, и Тори знала, какие астрономические доходы приносит Хитазуре игорный бизнес. Автоматы стояли в зале рядами, около них толпились люди, мужчины и женщины, разгоряченные, играющие без остановки. Завсегдатаи собирались у тех автоматов, в игорные доски которых был встроен миниатюрный телевизор с той целью, чтобы игроки, проигрывая деньги, могли заодно насладиться и любимым телесериалом.

Хитазура принял Тори в своем кабинете на третьем этаже. Задняя стена кабинета представляла собой сплошную сеть телеэкранов, с помощью которых можно было постоянно наблюдать за игроками в зале.

— В прошлом месяце заявился тут один умник, — начал рассказывать Хитазура, приветственно махнув Тори рукой и указав ей на зеленое кресло рядом с собой. Тори поставила на пол, у стены, мокрый зонтик, и села, — Вот сукин сын, жалко, ты его не видела. Он принес с собой какое-то электронное приспособление, которое управляло шариком. И выигрывал сначала каждую вторую игру, а потом, совсем обнаглев, стал выигрывать все игры подряд. Это уж слишком, как ты считаешь?

Тори молчала, Вид у нее был нарядный — в офисе она переоделась в узкие коричневые кожаные брюки, кремовую широкую блузу, поверх накинула короткий стеганый плащ.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил Хитазура. На нем был дорогой, но плохо сшитый костюм из акульей кожи, весь во влажных пятнах от дождя. — Когда мы наткнулись на вас в тоннеле метро и мистер Слейд сказал мне, что ты отравлена, я все вверх дном перевернул, чтобы спасти тебя от смерти.

— Деке мертв, — сухо сказала Тори. — Йен Ясувара искалечен.

Хитазура слегка качнулся в кресле, на минуту принял скорбный вид.