Джеймс Гриппандо - Когда сгущается тьма Страница 9

В сумочке зазвонил мобильный телефон. То и другое лежало теперь в пластиковом пакете: Алисия собиралась утром отнести обе эти вещи в лабораторию и проверить на отпечатки, чтобы подтвердить тот факт, что губную помаду у нее похитил Фэлкон. Отвечать на звонок не хотелось, но какой-то псих оказался настойчивым, и она сдалась. Обернув руку бумажной салфеткой, Алисия осторожно извлекла из сумочки телефон и поднесла к уху. Оказалось, звонил отец, чтобы узнать, где она находится.

— Детка, мы с матерью считаем, что сегодня ты должна переночевать дома…

— Я и еду домой.

— Нет, я имел в виду, у нас дома.

Алисии исполнилось двадцать семь, но родители продолжали называть домом исключительно свой дом, где прежде все они жили вместе. Эту цену она с готовностью платила за то, что являлась единственной дочерью выходца из Латинской Америки.

— Папочка, уже поздно, а рано утром мне ехать на работу. Но в уик-энд я обязательно вас навещу.

— Мы просто беспокоимся о тебе, и в этом все дело.

В ее жизни бывали минуты, когда она могла поклясться, что родители знают всю ее подноготную, каждый шаг, включая и то, с каким мужчиной она встречается и остается ли у него ночевать. Неужели они узнали, что у нее украли сумочку?

— С чего это вы так забеспокоились?

— Ты знаешь с чего. Этот тип, Фэлкон, заплатил залог и вышел из тюрьмы.

— Похоже, сегодня вечером это главная новость в городе.

— Ничего смешного, Алисия. Судебный адвокат заверил меня, что назначить ему залог в десять тысяч долларов — все равно что выбросить ключ от двери его камеры. Но дело, как видно, приняло другой оборот. Возможно, он всего лишь бродяга, но все равно с ним надо проявлять осторожность.

Алисия тоже так считала и не хотела еще больше волновать своих родственников, рассказывая о похищении сумочки в ресторане.

— Сегодня приехать не смогу. Но обещаю завтра утром первым делом связаться с начальником полиции и судебным адвокатом и попросить их выписать ордер, который ограничил бы его свободу.

— Неплохая мысль. А пока будь осторожна, когда поедешь домой.

— Я — коп, помнишь?

— Прежде всего ты моя дочь. Мы любим тебя, потому и волнуемся.

— Я тоже вас люблю. Завтра поговорим, ладно?

К тому моменту, когда она закончила разговор, служащий подогнал машину. Поездка домой заняла не более четверти часа, которые Алисия провела в полной тишине, даже радио не включила. Похищение сумочки заставило подумать о многих важных вещах. Погрузившись в размышления, она перестала наконец терзаться, правильно ли сделала, позвонив Винсу. Мысли о прошлых любовниках и звонках, сделанных из бара, начинают тревожить ближе к утру, когда передумано все остальное.

Алисия жила в типовом доме в районе Коконат-гроув, который хотя и являлся частью Майами-сити, находился на некотором удалении к югу от нижней части города. Алисия была одним из восьми добровольцев, согласившихся патрулировать этот район и в этой связи получивших прозвание «майамских храбрецов». До того как застройщики облюбовали Коконат-гроув, это была поросшая лесом буколическая местность — рай для любителей природы шестидесятых годов. Этот романтический ореол частично сохранился за районом и с появлением там бульдозеров и экскаваторов. Однако, за исключением обильной тропической растительности, Коконат-гроув мало чем отличался от других пригородов. Здесь были такие же узкие, извилистые улицы, заполненные посетителями многочисленных кафе, и главная магистраль — Мейн-стрит, ведущая к центру Майами-сити. Но для Алисии, как и для всякого другого копа, Коконат-гроув являлся еще и районом контрастов с массой проблем. На его территории находились несколько самых роскошных усадеб юга Флориды, в непосредственной близости от которых располагались гетто и типовые застройки. Так что от загородного особняка, стоившего несколько десятков миллионов, здесь можно было за четверть часа дойти до квартала с «сомнительной репутацией», где, кстати сказать, и жила Алисия. Помимо всего прочего, в этом месте свил себе гнездо порок, поэтому здесь можно было встретить и гангстерские банды, врачей и адвокатов, злоупотреблявших наркотиками, и городских чиновников, выходивших по ночам на охоту за двадцатидолларовыми проститутками. При всем том район обладал каким-то особенным старомодным южным очарованием, столь созвучным сердцу Алисии, что она и помыслить не могла о жизни в каком-нибудь другом месте, нежели Майами.

— Ненавижу этот город, — пробормотала она.

Поиски парковочной площадки всегда настраивали ее на негативный лад. Ясное дело, какой-то негодяй занял ее законное место на парковке рядом с домом, так что пришлось ездить вокруг в поисках свободного пятачка, где можно было приткнуть свой автомобиль. Она нашла его рядом с помойкой, а значит, утром обязательно обнаружит на своем автомобиле следы енотов, обследовавших по ночам мусорные ящики. Она выключила зажигание, но мотор ее «хонды» еще пару секунд работал, потом машина вздрогнула, скрипнула колесами, последний раз пыхнула выхлопом и только после этого окончательно успокоилась. У нее еще никогда не было такой машины, которая устраивала бы из остановки целый спектакль.

Алисия вышла, захлопнула дверцу и двинулась по извилистой дорожке сквозь заросли хвоща и гибискуса. Налетевший ветер шелестел листьями над ее головой. Ветер был холодный — город накрыла еще одна волна ледяного воздуха, принесенного арктическим циклоном. Женщина шла быстро, обхватив себя руками, чтобы сохранить тепло, и вдруг резко остановилась. Ей показалось, что следом кто-то идет. Она оглянулась, но никого не заметила и двинулась дальше. Тропинка поднималась вверх, змеясь среди фикусов. Их выступавшие из земли мощные корни почти полностью разрушили здесь асфальтовое покрытие. Алисия ступила под сень деревьев, и ее окутала тьма: раскидистые ветви и толстые, словно покрытые воском листья фикусов закрыли свет фонарей.

И снова она услышала у себя за спиной чьи-то шаги, она пошла быстрее, но и стук чужих каблуков участился и сравнялся по ритму с ее собственными. Тогда Алисия сошла с тропинки и неслышно заскользила по траве; почти одновременно затихли и шаги преследователя. Она снова ступила на асфальт, и через несколько секунд стук каблуков за спиной возобновился.

— Кто здесь?

Ответа не последовало. Алисия никого не видела в темноте, но чувствовала в непосредственной близости от себя присутствие постороннего человека. «Жаль, что у меня нет при себе пушки», — подумала она. Отправляясь на вечеринку, она никогда не брала с собой оружие.

Когда она снова повернулась лицом к своему дому, сердце ее подпрыгнуло к самому горлу: прямо перед ней на ступенях подъезда стоял какой-то мужчина. Она вспомнила, что занималась восточными единоборствами, и хотела уже было встать в оборонительную позицию, но в последний момент передумала.

— Это я, Фелипе, — произнес мужчина.

Напряжение мгновенно схлынуло, хотя ударить этого парня по-прежнему хотелось.

— Никогда больше не смей красться за мной! Ты что вообще здесь делаешь?

— Ну а сама ты как думаешь?

Фелипе был одним из телохранителей ее отца. Он обладал ростом в шесть футов шесть дюймов и могучим мускулистым торсом, достойным украсить обложку календаря для пожарников. Помимо этого у него была приятная внешность и гладкая кожа — чуть более темная, чтобы назваться оливковой. На аккуратно подстриженной голове виднелась круглая проплешина размером с донышко от бутылки — ибо именно этим предметом его ударили в юности во время драки в одном из местных баров. Это был во всех отношениях безупречный телохранитель, по крайней мере Алисия так считала. Они познакомились на празднике, когда ее отца впервые избрали мэром. Фелипе был очень привлекательный парень. Она не могла этого не признать, хотя сочла его изрядно выпившим, когда он вальяжно подошел к ней на вечере и сказал, что хотел бы стать хранителем ее тела. Потом, правда, выяснилось, что он человек совершенно непьющий и обладает незаменимой доблестью: любит мэра, как родного отца, и при необходимости готов ради него пойти под пули. Такого рода лояльность более чем компенсировала его редкие и в общем-то безобидные попытки за ней поухаживать.

— Тебя отец послал? — спросила она.

— Разумеется. Хотел убедиться, что ты добралась до дома в целости и сохранности.

— Понятно. Ноты, надеюсь, понимаешь, что никакой необходимости в этом не было? Мне жаль, что тебе пришлось ехать сюда среди ночи. — Она стала подниматься по ступенькам. Он последовал за ней.

— Можешь возвращаться домой, Фелипе.

На лице у парня появилось ехидное выражение, словно он заранее знал, что дальнейшие слова раздосадуют.

— Твой отец настоял, чтобы я первым вошел в дом и все досконально проверил. Убедился, что никто не скрывается у тебя в шкафу или ванной комнате. Ну и все такое прочее.