Алексей Евдокимов - Ноль-Ноль Страница 9

Две тетки, полезшие было за соседний столик, критически принюхались к его углу, забрызганному водой с матерчатого навеса, и неуклюже ретировались, громко двинув пустой стул рядом с Каринкой.

— А насколько круто сносит крышу? — даже не обернулась та.

— Бывает, что круто. И внезапно. Психиатры говорят: «Бред возникает остро». Как правило, заболевший много галлюцинирует. Галлюцинации бывают и слуховые, и зрительные. Восприятие действительности становится бредовым. Каким-то событиям, поступкам окружающих придается особенное, неадекватное значение, появляются идеи преследования, отношения, воздействия — то, что называется «персекуторным» бредом… Довольно, кстати, опасным, — добавил он, глянув на нее, — как раз под его влиянием люди ведут себя агрессивно по отношению к окружащим… или пытаются покончить с собой…

Они встретились взглядом, и Каринка тут же опустила глаза. Подошел официант. Каринка словно не сразу поняла, чего тот хочет; поняв, попросила стакан негазированной минералки. Фил взял красного сухача.

— Ты что, не на колесах? — механически осведомилась Каринка.

Фил отмахнулся. Они замолчали. Филу молчание это не нравилось. Девчонка откровенно, почти демонстративно не спешила ничего объяснять, при этом была явно не в своей тарелке. Собственно, для нее это не было редкостью… точнее, к Филу она нередко обращалась, вляпавшись в те или иные проблемы, но просить о чем-то ни прямо, ни намеками не любила. Так что изрядная часть их встреч сопровождалась обоюдной тревожной скованностью и оставляла у него ощущение, будто он чего-то существенного то ли не понял, то ли не сделал.

— …Правда, по симптоматике реактивный психоз близок, допустим, к параноидной шизофрении, — Фил обстоятельно вкрутил в пепельницу окурок, — там болезнь совсем другая, хотя проявления похожие… Спасибо, — взял бокал. — В конкретном случае психиатр должен ставить диагноз, исходя из всей картины, в том числе, в большой степени, из анамнеза…

Он все же пытался исподволь ее разговорить. Почему-то спрашивать напрямую было нельзя. Почему? Он представления не имел, но исполнительно придерживался этой неформулируемой, более того, вообще инстинктивно (хотя и ясно) ощущаемой условности, одной из многочисленных в странных их отношениях.

— Вот ты говоришь: психическая травма… — как-то неуверенно сказала Каринка. — А если непонятно, что стало такой травмой?

— То есть?

— Ну, если врач говорит, что похоже на этот вот самый параноид, но с чего все началось, никто не знает?

— Карин… Спрашивай конкретней…

Но ни черта конкретизировать она не стала.

— А проблемы с памятью в таких случаях бывают?

— Бывают… Иногда возникает частичная амнезия, как раз на период максимальной выраженности расстройств сознания…

— А при черепно-мозговых травмах?

— Что — при травмах?

— Ну, бывает амнезия?

— Очень часто.

— А насколько сильная?

— Зависит от тяжести травмы, — Фил нахмурился, ему все меньше нравился разговор.

— Ушиб… — бывает же ушиб мозга?..

— Он бывает легкой, средней и тяжелой степени. При тяжелых люди, если вообще выживают, часто получают серьезные психические расстройства…

— Да нет, по-моему, не тяжелой… — пробормотала она больше самой себе, — средней, что ли…

— У кого это?

Каринка хмуро взглянула на Фила и молча смотрела так некоторое время, чуть дергая прядь на виске.

— У Витьки, — произнесла наконец.

— Что с ним?

— Его нашли три дня назад… в воскресенье… Где-то недалеко от «Автозаводской», ну, где ЗИЛ и все прочее, сплошные промплощадки… В каком-то заброшенном цеху. Он упал из окна соседнего здания на стеклянную крышу. Пробил ее и свалился на пол. Слава богу, высота не такая уж большая была, насмерть не разбился. Но ноги переломал, руку, осколками еще порезало… Ушиб позвоночника, травма головы…

О, черт…

— Ну хоть для жизни опасности нет?

— Да нет вроде, слава богу…

— Где он сейчас?

— В Склифе.

— В сознании?

— Да… Даже разговаривает…

— И что? Не помнит, почему упал?

— Вообще не помнит, что с ним всю последнюю неделю творилось. Ну и как на этом заводе оказался — тоже… Эта амнезия: как ее — ретроспективная?..

— Ретроградная.

— Угу.

— Неделю целую?

— Он так говорит… Такое может быть?

— Да все может быть… Ты навещала его? Сама с ним говорила?

— Меня не хотят пускать… Сашка рассказывал.

Фил залпом допил вино:

— А при чем тут реактивный психоз?

Ох, не хотелось ей откровенничать… Или, может быть, впутывать Фила во что-то? В дрянь какую-нибудь?.. И как ей объяснить, что для него лучше впутаться во что угодно, в любую уголовную мерзость, чем умыть руки, дав после работы бесплатную консультацию и предоставив ей расхлебывать собственные ее (не имеющие к нему и не могущие иметь отношения) заморочки?.. И как объяснить это себе самому?..

— Он странно себя вел вот в эту самую последнюю неделю… — Каринка теребила собственные кисти. — Неожиданно взял на работе отпуск за свой счет. Дома, видимо, вообще не появлялся, ночевал у знакомых, причем все больше у каких-то левых, никому не известных. Звонил разным людям со странными вопросами. А сам ни на чьи звонки не отвечал. Говорят, было похоже, он скрывается от кого-то… Эта его… тоже ничего не понимает…

— А знакомые, у которых он ночевал, что-нибудь говорят?

— Да ничего путного… — она помялась. — И он… мне он тоже пару раз звонил — еще в понедельник прошлый…

— Чего хотел?

Она посмотрела в стол:

— Я трубку брать не стала… Я ж не знала…

Да… Тогда тем более понятно…

— Ну? — подстегнул Фил после паузы.

— А Сашка… ну, он же иногда говорил, что считает Витьку… ну, специфическим человеком… А сейчас он пошел к знакомому психотерапевту и описал ему примерно, что произошло. И этот психотерапевт говорит: похоже на реактивный параноид… А ты что скажешь?

— Ну, Карин, что я могу сказать?.. — Фил пожал плечами. — А Витька не мог на самом деле от кого-нибудь скрываться?

— От кого?..

— Мало ли… Вдруг в какие-то неприятности попал?

— О которых никому не говорил? Ни родителям, ни друзьям, ни брату… ни этой своей?.. Да от кого Витьке-то прятаться? От бандитов?.. Ментов?.. — Она скривилась недоуменно-отрицающе. — Ну ты же представляешь себе Витьку…

Фил помедлил:

— А это его падение не могло быть на самом деле попыткой самоубийства?

Каринка не ответила. Он понимал, что с ней происходит, и не хотел ей потакать. Мало того, что она вообще девчонка впечатлительная, так тут еще и бурные отношения с этим Витькой, в которых они оба, похоже, запутались, и чувство вины. Звонил, помощи, может, хотел, а она не ответила; так даже и в больницу теперь прийти к нему не может… Ясно, что сейчас она ощущает себя обязанной, задолжавшей и пытается принимать участие, хоть каким-то образом…

— Ну а менты что? Не знаешь? — спросил он.

— Да, видимо, не будут они даже проверку проводить… Несчастный случай, и все. Хрена ли им париться…

— Карин, понимаешь… — Фил пробарабанил пальцами по столу. — Гадать, вот как мы сейчас с тобой, — дело бесполезное. Что на самом деле с Витькой случилось, мы не знаем, а нафантазировать тут можно все, что угодно. Если у него действительно амнезировалась целая неделя — это, конечно, очень много, но известны случаи, когда у людей из памяти выпадали годы. А потом все восстанавливалось. Вполне вероятно, он и сам хотя бы отчасти вспомнит, что произошло… И не будем исключать возможность, что он просто не хочет рассказывать об этом и говорит, что все забыл… В любом случае стоит подождать, не суетиться и не пугать самих себя.

Глядя в сторону, она как-то принужденно хмыкнула:

— Да никто никого не пугает… Я чего тебя парю — просто наслушалась разных слов и хотела понять, что это означает, и все… — Словно вспомнив о почти не тронутой минералке, сделала несколько быстрых глотков и отставила стакан. — Всяко спасибо…

— Да не за что… — В нем опять стремительно нарастало чувство, будто что-то упущено. — Ты по-любому звони. Держи в курсе насчет Витьки, и вообще…

Она кивнула почти одними веками, чуть улыбаясь — растерянно и упрямо.

Филу приходилось лечить от разных зависимостей, но вышло так, что больше всего он занимался наркоманами и за много лет работы в казенных и частных клиниках навидался этого контингента вдоволь, во всей пестроте его химического «генезиса» и во всем однообразии результатов. Дурцефалы-опиатчики, нанюханные герычем, или по-старинке гоняющие по трубам пром, пончик, марфу с Герасимом да вечную свою уксусную готовку. Высохшие, желтушные, гнилозубые, с «дорогами жизни» вдоль вздутых вен в «колодцах», «чичах» и «кукляках»… Нервные, остервенелые потенциальные суициденты из числа висящих на барбитуре: «бешенке»-нембутале, «бормотухе»-барбамиле, люминале и реладорме… Разящие яблочной кислятиной, с тромбофлебитом и концами на полшестого винтовары, мулечники и прочие «стимулянты», верные джефу, карбиду и марцефали до судорожных припадков и «марганцевого слабоумия»…